XX2 ВЕК (Лекс Кравецкий). Сегодня вот, что хотелось бы узнать: многие люди спрашивают, откуда антропологи вообще узнали, как там человек образовывался, какие у него предки были, какие у него были родственники и так далее. Ведь всем известно, что антропологи нашли один череп, да и тот оказался потом поддельным. Вот такой интересный вопрос: не выдумали ли они всю историю происхождения человека?
Станислав Дробышевский. На самом деле черепов слегка не один. Черепов на данный момент, как считать вообще: по частям, по целым и так далее, но если, прям вот, совсем идеально целых черепов, начиная от австралопитеков и до конца последнего ледникового периода, — их несколько десятков будет, это прям совсем целых. А если с фрагментами, с частями, с зубами, с кусочками скелетов — их уже несколько сотен точно и, я думаю, что несколько тысяч. А если сюда приплюсовать ископаемых приматов, там точно идёт счёт на большие тысячи (от одних пургаториусов зубов несколько тысяч). То есть, сейчас проблем с находками, ну, не то что — прямо нет, хочется всегда больше, ясное дело, но вообще все основные этапы эволюции они заткнуты. Последние где-то лет 15 идёт такое развлечение — это поиск каких-то эксклюзивных, экзотических вариантов, которые выбиваются из общей картины и какие-то вот особенные. Но сами по себе находки это далеко не всё, понятное дело, потому что когда у нас есть просто в руках окаменелая кость, или не окаменелая — неважно, как бы да, это «вещь в себе». Но вообще-то есть куча методов антропологии. И все эти методы антропологии они вписываются в биометрию большей частью, но это то, что касается самих костей на самом деле, потому что есть ещё куча других. Биометрия — это наука об измерении живых объектов, ну, или когда-то живых объектов. А в приложении к антропологии это называется антропометрия. И ещё где-то с середины XIX века, и дальше, и до сих пор появлялись, развивались и продолжают развиваться методы измерения и обсчёта этих самых цифр. То есть, антропологи они оперируют не просто черепом абстрактно, да, или там смотрят и говорят: о, бедный австралопитек, у него такой покатый лоб… Покатость лба она измеряется, она измеряется в градусах, там во всяких радианах и так далее. Причём всё это измеряется не абы как, а по строгим методикам. Лучшая методика — это методика Мартина, она универсальная для всех антропологов планеты, но есть и другие на самом деле. Иногда, если находят что-то такое суперэксклюзивное, то на ходу изобретают ещё какой-нибудь классный метод, который тоже позволяет что-то делать. А сейчас, с появлением всяческих компьютеров и возможности обсчёта каких угодно баз данных, всё это развивается вообще взрывообразно просто. То есть, появляются какие-то новые методы многомерного анализа каких-то поверхностей трёхмерных, там ещё что-то такое, что уже просто циркулем не измеришь, а делается какими-то лазерными сканерами, там ещё что-то такое. То есть, выводы, которые делают антропологи по этим костям — это не то, что мы увидели, — это в XIX веке так было: о, у этого челюсть покатая, у этого выпуклая — наверно это предок. А сейчас у нас данных до фига, по измерениям если брать, то это миллион уже цифр и куча-куча методов, причём они взаимопроверяемые. То есть, если мы берём набор данных по черепу, по лицевому скелету, по нижней челюсти, по пяточной кости, — обрабатываем разными методами, каждый набор данных несколькими методами, то есть, метод главных компонентов, многомерное шкалирование, ещё что-нибудь такое, там канонический анализ лучше всего идёт, ну, и много их таких, а потом смотрим. Если у нас данные, которые, в общем и целом, по черепной коробке и по пяточной кости неожиданно рисуют одну и ту же картину эволюции, что австралопитеки были предками хабилиса, а хабилисы — предки эргастеров, ергастеры — еректусов и дальше до современного человека — то, видимо, так оно и есть. И этого сделано много разного и продолжает делаться каждый раз, то есть, когда находится что-то новенькое, включают всё туда же и ещё раз, и ещё раз каждый год по много раз это делается. Каждый раз картина получается более или менее похожая. Понятно, что разные части в организме эволюционировали не одинаково, то есть, совсем одинаковой картины не будет, и в определённый момент, скажем, быстро эволюционировало лицо, медленнее черепная коробка. В черепной коробке в какие-то моменты, скажем, лобная кость, в какие-то — височная, где-то —
затылочная. Понятно, что ещё есть индивидуальная изменчивость, возрастная, половая, хронологическая, популяционная и какая угодно ещё. Но всё это учитывается, всё это математика и, что приятно, антропологи могут дать оценку своего незнания. То есть, у нас есть методы, которые позволяют оценить, насколько мы ошибаемся — вполне формальные критерии ошибки. И мы можем сказать, что да, вот здесь мы не знаем, а вот здесь мы точно почти знаем, ну, 100% никто никогда не даст, ясное дело, но вероятность очень большая, а здесь чуть поменьше, а здесь совсем маленькая. Ну, тогда если маленькая, надо применять новые методы. Кроме, собственно, самой вот такой вот антропометрии, когда просто кости измеряются и зубы, есть ещё куча-куча всяких других. Вот из последних сейчас появилась, например, палеогенетика — совершенно новая вещь, ну, как, уже и не очень новая на самом деле, уже больше 10 лет она развивается, но чем дальше, она обороты всё набирает и набирает: когда из кости выделяют ДНК, а сейчас уже дошли до того, что ДНК выделяют не из костей, а просто из земли, то есть, вот новейшая статья была буквально недавно, когда из почвы из археологического слоя, где нет костей, строго говоря, берут эту землю и оттуда выделяют древнюю ДНК. Причём мы знаем, что она древняя, потому что если это человеческая, то можно сказать там: о, сами же археологи начхали. Но если мы там находим ДНК шерстистого носорога, мамонта, пещерного медведя, то это явно не современное загрязнение. И там же и тем же методом находим, допустим, ДНК денисовца того же самого, то есть, такая же ДНК, которая в зубе. Ну и ясно, что это как бы не загрязнение, причём это другой индивид, ну, их там много жило. И надо думать, что в ближайшее время появятся ещё какие-то методы, ну, сейчас мы живём в век фантастики на самом деле. Когда мы уже узнаём, какого у него были цвета глаза, волосы и недалёк, я думаю, день, когда вырастят этого денисовца, неандертальца и можно будет его пощупать, измерить живого, посмотреть, какой у него гормональный статус, ну, про гормональный статус ещё давно известно на самом деле без всякой генетики. Есть ещё куча других методов, допустим, чем они питались — мы знаем из данных палеодиетологии, когда, например, по анализу зубного камня (на зубах прилипает всякая дрянь, там её много, она может более или менее как бы кристаллизоваться, и вот получается зубной камень такой твёрдый) и его можно посмотреть под микроскопом и посмотреть, что там, например, гранулы крахмала таких-то растений: там сорго, допустим, или риса или что-нибудь такое и ромашки — делаем вывод, что это они тоже ели. Причём если там находится что-то такое необычное: та же ромашка или тысячелистник на зубах, то мы можем с некоторой вероятностью сделать вывод, что может быть у них была медицина, потому что ромашка и тысячелистник они вообще горькие, а они лекарственные. И поскольку биохимия у неандертальцев, а про неандертальцев речь, она плюс-минус как у нас, то наверно они тоже сообразили, что лекарственное, может быть и нет — тут мы предполагаем. И нормальный учёный всегда признается: да, вот здесь я гадаю. Но то, что на зубах есть ромашка — это факт, то есть, ромашку он сожрал-таки. Или, допустим, на зубах в том же Эль-Сидроне есть частицы дыма, а где-нибудь там в Сима дель Элефанте, который на миллион лет древнее, нет частиц дыма, и в слоях тут есть очаги, а здесь нет очагов. И мы делаем вывод, что здесь они умели добывать огонь, а миллион лет до этого не умели, и где-то между — научились. А где между — мы тоже знаем, потому что у нас есть датировки в 350—400 тысяч для массы достаточно большой очагов в самых разных местах, причём не в одном месте, это всё статистически, это как бы… единичная находка она никогда ни о чём не говорит, а когда много, тут уже да, вероятность повышается. Ну и, собственно, откуда мы знаем про время? Есть методы датирования, куча разных методов. Всем, я думаю, так более или менее на слуху радиокарбонный метод по углероду, который распадается, и смотрим, сколько его там было, сколько осталось, сколько распалось, и считаем, сколько времени прошло, зная период полураспада. Но есть не только радиоуглеродный, но и куча других: калий-аргоновый, урановый, торий-урановый. Не из радиометодов: термолюминесцентный, когда вообще песок можно датировать, там, конечно, погрешность дикая, но у любого метода есть погрешность, и у любого метода есть рамки действия. То есть, допустим, радиоуглеродный метод он плохо работает после 30 тысяч лет, ну, до 40, может до 50 его там дотянуть при суперочистке можно, но дальше он уже совсем дико врёт, потому что просто уже углерода нет, всё — там уже ничего не датируешь. Но тогда мы берём и сравниваем несколько методов и в том же месте проводим термолюминесцентный анализ, какой-нибудь там следов распада урана. Урановые атомы трескаются там, разлетаются и треки считают, сколько там этих треков, и как далеко они прилетели. И там ещё какой-нибудь. А сейчас этих методов до фига: космогенный бериллий, космогенный алюминий, там чего только уже ни придумали — с поправками, с уточнениями. И если куча методов показывают плюс-минус одно и то же время — мы можем достаточно быть уверенными, что так и есть. Конечно, методы всё время развиваются, и регулярно что-то меняется. Буквально вчера или позавчера была новость про то, что передатировали находки: было 160 тысяч лет, получилось 300 примерно. Причём одни и те же люди датировали, одни и те же специалисты, но методы усовершенствовались и, собственно, это и есть прогресс науки. И есть ещё много-много других: палеопатология, чем они болели; анализ фауны, анализ пыльцы, ну, допустим, что там росло; палеоклиматологические всякие методы, когда мы по составу почвы, опять же по той же пыльце, устанавливаем, какая была температура, влажность и там масса, масса всяких показателей. И, сводя всё это вместе, вот кучу этих методов, мы вырисовываем картину. Она вообще у нас не стопроцентная никогда, но она становится всё точнее с появлением новых методов и новых находок. То есть, если, например, в конце XIX века было там полтора неандертальца (и те раздолбанные), то могли придумывать, что там было так, было сяк. Потом нашли гигантопитека — появилась гигантоидная гипотеза. Потом нашли ещё чего-нибудь — наши там придумали карликовую гипотезу, что там люди из пигмеев — там пигмеоидная гипотеза. И там можно было гадать, это время было такое фантазийное. А сейчас чего фантазировать? У нас есть столько материала, что там уже не пофантазируешь. В этом смысле современному антропологу даже как бы скучнее на самом деле работать, потому что гулять фантазии как-то не очень получается, потому что если он такой, то он такой и как бы и всё.
XX2 ВЕК. Перевернуть все представления о происхождении человека уже никак.
С. Д. Ну, вот как-то, да. На самом деле как, бывают замечательные моменты, когда находится что-то такое резко выбивающееся из общего ряда, но общий ряд-то при этом остаётся, на самом деле. То есть, если у нас, допустим, сейчас, в современном мире в Африке есть пигмеи полтора метра ростом — это не меняет. Ну, допустим, их нашли вчера и там: у, надо же, есть пигмеи! Но это не значит, что всё человечество полтора метра ростом. Мы знаем, что все остальные большего роста, есть там вплоть до двух и ещё и выше. Но, а есть вот такие, да, и наша картина мира обогатилась. Ну, про пигмеев-то мы знаем давным-давно, понятно, но про ископаемых некоторых пигмеев мы узнали недавно. Вот там накопали на Флоресе этих как раз пигмеев, но они вообще метр ростом, ниже даже, хоббиты которые, флоресиенсисы. Так они более того, своим наличием на изолированном острове вдали от всего и, причём в согласии с датировками орудий и прочими находками там, на Яве питекантропов, анализом морфологии и так далее, они очень красиво и логично вписываются в общую картину и подтверждают то, что человек он тоже —
эволюционирует, потому что у нас карликовые формы на островах возникали среди оленей, слонов, бегемотов, бог знает, кого там — кто угодно карликовый возникал. Ну, или гигантские такие крысы, допустим, но тоже на Флоресе. А почему люди не такие должны быть? И мы знаем,ряд-то при этом остаётся что и современные люди на островах сплошь и рядом тоже не шибко рослые, бывают и высокие, в Полинезии, например, а на том же Флоресе сейчас 1,5 км от этой пещеры Лианг-Буа, где хоббитов нашли, деревня Рампасаса, где живут пигмеи полтора метра высотой, но они не потомки хоббитов — они возникли независимо уже из современного человека, ну и они в принципе современные люди, сапиенс вполне, но они низкие. Потому что условия одни и те же, на том же самом острове, ну, климат плюс-минус тот же, и да, вот это приводит к таким изменениям.
XX2 ВЕК. Процесс повторился.
С. Д. Да, и он причём много раз повторялся, потому что пигмеи они найдены ископаемые в Индии, на Филиппинах — нет сомнений, что ещё где-нибудь найдут на самом деле, то есть, то, что на Флоресе возникли вот такие карликовые хоббиты — это логично, это вытекает из всей логики эволюционного процесса и всего, что мы знаем об изолированных таких экзотических, реликтовых каких-то популяциях на изолированных маленьких островах с ограниченными ресурсами. Вот если бы мы там нашли точно таких же питекантропов, как на Яве жили в то же самое время, то тогда надо было бы чесаться и думать: а чего это они точно такие же, ну, значит, наверно они как-то эмигрировали, плавали через море, как-то там сообщались, и у них генофонд этот сохранялся. А если уж там изоляция была миллион лет, то логично, что что-то такое прикольное получилось. И поэтому сейчас новые и новые данные они картину обогащают, то есть, они её, вот прям, перевернуть фактически уже не могут. Несмотря на это, конечно, каждый раз, когда находят что-то новое, что-то прикольное, тут же все заголовки пестрят, что — всё там, теория Дарвина опровергнута, учебники все переписываем срочно — всё такое. Учебники ничего не переписываются, то есть, в принципе, если мы возьмём учебник 90-х годов (там 60-х может не надо, ну, 90-х годов), кроме того, что там не будет ясно то, что стало позже известно, в принципе так оно вот примерно и есть, и уже что-то там принципиально поменять… ну вот, картиночка всё обрастает. То есть, я последние несколько лет развлекаюсь: я создал такую картинку «эволюция человека» и добавляю новые веточки, у меня каждый год там ещё веточка нарастает, потому что кто-то где-то находит — мир большой, в принципе людей много разных возникало.
XX2 ВЕК. Ну, вот это интересно, что это сильно отличается от восприятия науки большинством людей. Почему-то вот такое мнение часто можно слышать, что учёные всеми силами стараются сохранить существующий статус-кво, всё выбивающий, и скрывают. Мне было всё время интересно, я успел поработать учёным, и я знал прекрасно, что любое резкое отличие, которое ты обнаружил и сумел подтвердить — это золотое дно: это статьи, гранты, конференции, мировая известность, нобелевская премия. Кто в здравом уме будет это скрывать для того, чтобы сохранить статус-кво, от которого тебе ничего вообще, от этого статус-кво, если ты просто повторяешь.
С. Д. Зарплату не заплатят за статус-кво. Зарплату платят за статьи. А писать статьи о том же самом — ну, кто их будет печатать.
XX2 ВЕК. Естественно. Потому что все бросаются вот это исследовать, открывать. Да, хорошо уже многие вещи изучены и там уже так легко ничего не поменяешь, не только в антропологии, но вот я там математикой и IT занимался, IT — область, которая стремительно развивается, постоянно что-то новое, но есть места, в которых вот всё, затык. Может быть, там что-то можно придумать, но кажется, что вот здесь уже известно всё.
С. Д. Потому что вот как раз есть некоторая проблема: бывает так, что какое-то время ничего такого эксклюзивного не находят, а умных-то много, просто старые уже, в принципе, написали. И все начинают так в панике: ёлки, а что же делать? мы всё уже знаем, всё, приехали. И золотая мечта вообще любого антрополога, любого учёного абсолютно — найти что-то суперэксклюзивное. То есть, когда начинают рассказывать, что вот там учёные скрывают скелеты гигантов… Блин, если б кто-то нашёл скелет гиганта (их, кстати, находили, но не скелеты, а челюсти гигантопитеков), Кёнигсвальд ещё до войны нашёл, так Кёнигсвальд теперь всем и известен благодаря находке гигантопитека. И челюсть гигантопитека — можно пойти в какой-нибудь магазин электронный, в интернет, и купить себе муляж этой челюсти, ну, оригиналы в Китае лежат. Так что, всё это реально как бы есть, это никто не скрывает, пишутся монографии тут же сразу, но только не скелеты гиганта в том смысле, как это все понимают, что там гигантский человек 5 метров ростом, — это большая обезьяна, да, очень большая, крупнее гориллы обезьяна. Если бы кто-то нашёл такого же человека, хотя бы 2-х метрового или 3-х метрового — тут же трубили бы во все дуды, ну, так же, как нашли хоббита карликового (в 2004 году его откопали) — до сих пор не успокоятся и копают дальше, сейчас недавно нашли новых хоббитов в Мата-Менге — это соседнее местонахождение — и тоже сенсация, ещё круче, он древнее там в два раза, даже не в два, а в десять раз. То есть, всё прекрасно. Любые учёные, любые антропологи они мечтают о сенсации. Сейчас вот новейшая сенсация — это новые датировки для Homo Naledi. Homo Naledi — они сами по себе сенсация вообще в принципе, потому что они по своему морфологическому комплексу чёрт-те что, то есть, с ними очень трудно понять, вот такие. И предположения об их возрасте были самые разные: я лично считал, что где-то там 1400000, 1500000, 1600000, ну так, из общих соображений где-то вот такая цифра у меня в голове была. Ну, и другие в принципе антропологи что-то плюс-минус тоже: от 2000000 до 1000000. Сейчас сделали как раз вот кучей методов, причём многими методами разными, и всё сошлось в датировку. Оказалось, что там 300000 лет, даже меньше — 200 или сколько там. И это вообще, как такое может быть. Но надо ещё копать, и они ж копают, то есть, никто не закопал, обратно не скрыл: что там, надо же, какие эксклюзивные, наоборот, сейчас Ли Бергер вообще звезда, давным-давно, он уже человек такой немолодой, мягко говоря, у него статей там сотни наверно уже. Он бурно копает, у них там сотни, тысячи новых находок. И всё это продолжается, и все мечтают попасть в эту команду Бергера, поехать туда в эту южную Африку (пещера Rising Star, пещера Восходящей Звезды), порыться и опубликовать, причём там доступ вполне себе есть к учёным. И, более того, конкурс на тех, кто будет копать, он в Фейсбуке объявлялся, то есть, какой там скрывать — в Фейсбуке конкурс. И статьи выходят пачками просто, и более того, материалы по вот этому Rising Star и по Naledi и Люси, вот сейчас новое опубликованное, они все вложены в свободный доступ, то есть, любой желающий может зайти в сайт определённый, скачать себе трёхмерную модель, ну, если у вас дома где-то там, в углу пылится трёхмерный принтер — напечатайте себе челюсть, череп, кости, всё, что угодно — там тысячи этих находок — описывайте, вперёд, ничего не скрыто, и все методики опубликованы, если вам не хватает этих, — изобретите новые, давайте, доказывайте что-нибудь ещё. Всё открыто, и все мечтают о сенсациях.
XX2 ВЕК. Но при этом устоявшаяся картина появляется благодаря тому, что большое количество людей начинает это изучать самыми разными методами. И если результаты, данные одним методом, могут оказаться случайностью, то, естественно, чем больше методов дало тот же результат, тем меньше вероятность того, что это случайное совпадение. Естественно, так не только в антропологии, а во всех науках, которые с реальным миром, с устройством реального мира связаны.
С. Д. Ну, вот у меня в кандидатской диссертации я анализировал череп, причём по отдельным костям черепа, по целому мозговому отделу, по целому с лицом, по отдельным костям лицевого, по челюсти — и всё это делал двумя методами математическими, и у меня все графики плюс-минус похожи. Ну, если у меня 400 графиков (их там 402, по-моему) построено, и все говорят об одном и, более того, во всех статьях (какие публикуются кем-то ещё) анализируются и другие находки и чуть-чуть другими методами, и всё равно графики рисуются те же самые, ну, наверно это не просто так, как бы наверно это не случайность.
XX2 ВЕК. Ну, людям кажется, будто бы учёные всегда считают среднее, а потом делают вывод. Я, как статистик, всегда говорю: среднее само по себе не значит вообще ничего. Как минимум нужно ещё стандартное отклонение. Если мы предположили, что у нас распределение по Гауссу, то пара вот этих чисел нам что-то такое говорит.
С. Д. Ещё есть коэффициенты, минимум, максимум.
XX2 ВЕК. Но хотя бы. Просто если нет стандартного отклонения из среднего — мы реально вообще ничего не знаем.
С. Д. Конечно.
XX2 ВЕК. Может быть температура от абсолютного нуля до миллиона градусов, а может быть вот ровно полмиллиона — и это две совершенно разные ситуации, их нельзя приравнять одну к другой. И вот этот момент, опять же, почему-то люди его не очень хорошо осознают, что учёным не менее интересно, может быть даже более чем, скажем так: зрителям и читателям — а насколько мы ошибаемся, а насколько наоборот не ошибаемся. И поэтому оценка вероятности ошибки или возможных отклонений — это такая неотъемлемая часть любой научной работы — с какой уверенностью мы это говорим, в каком диапазоне это колеблется.
С. Д. Более того, вообще вся статистика, ну, не вся, а в значительной степени, она выросла из антропологии, то есть, вообще первая статистика, Пирсон, например, они же были антропологами, то есть, это была чисто практическая надобность военпрома: сколько сапог надо 45 размера, сколько одежды такого-то размера. И измеряли призывников, измеряли молодых людей всяких и там всё это делали. И тут же эти же люди они измеряли черепа. Вот есть журнал такой «Биометрика», он бесплатно совершенно лежит в интернете с первого основания и до современности, можно скачать, посмотреть, как это делали в Англии, например, ну, школа Пирсона, ну, понятно, что она была не одна, ну, просто там шикарные таблицы. Вот как бы это классика статистики, и отсюда выросла вся антропология. То есть, антропология, что приятно, ну, не с самого может начала, там вначале у них просто данных не особо было, но вот где-то с начала XX века точно стала напрочь завязана на статистику, и любой антрополог оперирует как можно большими базами данных. Другое дело: не всегда у нас есть возможность, если у нас от денисовцев три зуба и одна фаланга, то у нас три зуба и одна фаланга, — повод копать ещё. И Деревянко с Шуньковым активно копают Денисову пещеру, и я не сомневаюсь, что ещё накопают.
XX2 ВЕК. То есть, это сразу же говорит о том, что у нас здесь вероятность ошибки гораздо больше, чем в других местах. И нельзя так судить, что если в одной области у нас вот один зуб, то во всех областях у нас ровно по одному зубу и больше ничего нет. Нет, это в нормальных статьях, вот мне, кстати, на антропогенезе очень нравится (на сайте http://antropogenez.ru/) то, что там всё время указывается, ну, не всё время, почти всё время указывается, насколько учёные уверены в этих данных. Что есть гипотеза, недавнее какое-то открытие, по которому мы сделали предположение, что есть нечто, что уже 50 лет проверяют и ни разу никаких отклонений не было — картина так, естественно, рисуется гораздо лучше. Вот ещё такой вопрос по этому поводу. Нам как-то раз на одной конференции Александр Соколов показал, как при помощи молотка изготовить из черепа коровы череп инопланетянина. Большинство людей это восприняли совершенно нормально, то, что хотел сказать Александр, что фальсификаторы вообще могут изготовить из простых вещей.
С. Д. Ну, часто это не фальсификатор, это ошибки просто, когда находят этот череп уже разбитый.
XX2 ВЕК. Да, или по ошибке кто-то может принять какие-нибудь осколки за что-то, чем они совершенно не являются, или мошенник может таким образом это всё изготовить.
С. Д. Мошенники обычно всё-таки в антропологии так не делают, потому что на этом денег особо не сваришь.
XX2 ВЕК. Вот об этом как раз вопрос, поскольку связанные с антропологией мошенничества были зафиксированы. Какое процентное отношение, вот три против тысяч, по сути дела.
С. Д. Да. Есть три прецедента, которые я знаю, и, по-моему, это реально всё, не ошибок, а когда реально что-то подделали: это, так называемый великан с Кардиффа, ну, это был розыгрыш одновременно скорее, когда некий там землевладелец сделал гипсовую такую чурку в виде человека, закопал её у себя где-то в огороде, и потом при рытье колодца типа её нашли, а потом за денежки показывали — он заработал какие-то там сотни тысяч. Но это скорее был прикол. Он там на самом деле издевался над каким-то местным пастором. Второй вариант — это всем известный пилтдаунский человек, про которого надо сказать: с самого начала вообще как бы все с большим сомнением смотрели. В пилтдаунского человека очень активно верили, строго говоря, английские антропологи, ну, потому что им очень хотелось, чтобы в Англии возник человек. А если почитать, например, труды нашего Бунака Виктора Валериановича за 30—40-е годы, то там прямым текстом написано, что что-то как-то это сомнительно и вообще, скорее всего, это разные, ну, обезьяна сама по себе, а человек сам по себе, ну, и в одном карьере найдены — почему бы и нет, собственно. Вообще какие-то они неправильные. Это ещё довоенные рассуждения, когда вот только-только нашли на самом деле. И третий пример — это черепная крышка из Лагоа-Санта, о которой, я думаю, мало кто слышал, и которая ни на что вообще не повлияла. То есть, в бразильском музее кто-то склеил из каких-то кусков черепную крышку какую-то вообще странную: надбровья как у эректуса, лобная кость выпуклая — вообще какая-то несуразная. И потом выяснилось, что она из семи, по-моему, кусков слеплена. Кто, зачем, почему? Собственно, появились две статьи всего-навсего: одна статья, что вот надо же, какая прикольная черепная крышка; вторая, что это подделка — всё, на этом её история кончается. Больше нет. Есть ошибки. Ошибок, да, хватает. В принципе, когда принимали какие-то странные камни за окаменевшие мозги, за одинцовские мозги там две штуки, они в институте антропологии до сих пор лежат в шкафу, очень прикольно выглядят — я их видел, ворочал с удивлением. Куча таких, когда кость животного принимают за человеческую, допустим, ребро дельфина за ключицу гоминида, ещё что-то из этой серии. Но это ошибки. И что характерно, эти ошибки распознают, собственно, те же самые люди, то есть, тоже учёные, тоже антропологи, палеонтологи просто при более тщательном обследовании. Ну, от ошибок никто не застрахован, а кто их раскрывает — все те же самые антропологи.
XX2 ВЕК. Насколько реально такими фальсификациями или ошибками сейчас антропологов повести по ложной тропе какой-то?
С. Д. Потенциально можно, допустим, сфальсифицировать что-то там аналогичное хоббиту или там этому naledi и якобы найти на каком-нибудь острове Он Бок, допустим, абстрактно взятом, и сказать там: о, я нашёл! И в принципе можно на какое-то время запутать кому-то мозги, то есть, написать наукоподобную статью, сфальсифицировать фотографии, что-то такое. Но фишка в том, что любую находку на самом деле, в любой нормальной статье, указывается, где она хранится, какой к ней доступ, кто ответственный за всё это дело. И потом всё это перепроверяется, то есть, если находка какая-то из ряда вон выходящая, на неё бросается толпа народа, и все начинают на неё пристально смотреть, просвечивать её рентгеном, пытаться вытащить из неё ДНК сейчас в обязательном порядке, ещё что-нибудь такое — и тогда сто процентов выяснится, что это косяк, что это подделка. То есть, можно на месяц, на два, на три всех ввести в заблуждение, но количество учёных велико и они между собой несговорившиеся, что характерно. То есть, я вообще ни малейше не представляю, как можно сделать какой-то заговор учёных, потому что как можно сделать заговор учёных, потому что все только и ждут, как бы найти ошибку у других и написать опровергающую клёвую статью, где показать, какой я герой, и как я намного больше соображаю, чем мои коллеги — это же мечта любого, опять же, на этом всё строится. Собственно, вся наука строится на перепроверке бесконечной и переуточнении и появлении какой-то новой информации, и попытаются из этой подделки вытащить новую информацию, и тут же ясно станет, что это косяк. Пойдут датировки, пойдут ещё что-нибудь. С датировками, кстати, были подделки. Был такой в Германии Потч фон Зитен, например, и он фальсифицировал достаточно много радиоуглеродных датировок для немецких находок. И теперь даже не очень понятно, что он фальсифицировал, а что нет. Но выяснили, когда стали в других лабораториях другие люди датировать те же самые образцы, и выяснилось, что там расхождение не 30 тысяч лет, как у Потча было, а пять или шесть. И его вывели на чистую воду. Был довольно большой скандал. То же самое в Японии было (я не помню, как его звали) японский некий там датировщик, который передатировал всё, что можно в этой Японии. Но пока он был один, он мог подделывать, он там много наподделывал, да. Потом когда стали это делать довольно много и в разных лабораториях и другие люди, тут же выяснилось, что это косяк. То есть, ну какое-то время они вводили в заблуждение, и эти ошибки, таки придуманные, они куда-то даже в литературу вошли. Ну, дак всё было перепроверено и всё чудесно. Иногда бывает-таки намеренно, иногда бывают просто ошибки, когда в Китае какие-то зубы по стратиграфии, по фауне датировали сильно большим временем, потом сделали тот же радиоуглерод, там ещё что-нибудь такое — разные методы есть, и оказалось, что они более или менее современные, просто закатились в глубокие слои, а поскольку копали там не шибко профессионально, это вообще там старые раскопки и фиксация велась чёрт-те как, то вот такой косяк возник. Ну да, передатировали, всё стало ещё логичнее. Поэтому сфальсифицировать на какое-то время можно, но какой смысл в этом — вообще ни разу непонятно. То есть, если кто-то это сделает, — это сто процентов выяснится через полгода, через год, и вся его карьера полетит к чертям, у него не будет уже ни авторитета, ничего, его никто не будет никогда уже печатать — зачем ему это надо? То есть, прославиться там, на полгода, чтобы потом тебя уволили, чтоб ты был вообще никем, там все на тебя, проходя, плевали — нафига? То есть, не проще ли найти нормальную какую-то вещь, а если уж у тебя нет, ну, допустим, вот в России австралопитеков не было, ну, не можем мы найти австралопитеков, во-первых, никто не мешает поехать в Кооби-Фора и там покопать в составе западной экспедиции, которая там есть, и никто не мешает исследовать те находки своими методами. Вот у меня кандидатская диссертация, там австралопитеки учтены очень даже, всё опубликовано, муляжи есть, измерения есть, я перемерил всё это заново — в чём проблема-то? Если бы я не был студентом-аспирантом, а уже как сейчас, я бы поехал в эту Африку да перемерил там. Ну и, собственно, грант можно получить, на свои деньги не так уж сложно сейчас покататься.
XX2 ВЕК. Из моих областей, где я работал, ровно та же самая ситуация, то есть, да, можно абсурдную или ошибочную, или даже содержащую враньё статью где-то опубликовать, но обычно это будет какое-нибудь локальное провинциальное издание, но штука в том, что либо обман не вскрылся, потому что статья никого не заинтересовала, поэтому никак она в теорию, естественно, не вошла, ну, написали и написали. Либо если она заинтересовала, и мы пытались на этом основании какие-то части теории корректировать, естественно, все полезут проверять, и всё сразу вскроется. Если злонамеренность будет известна, да, ничего хорошего человеку потом не светит. Ошибка — да, могут простить, но злонамеренная подтасовка… Хотя вот мы сейчас наблюдаем: у нас людей, которые такими подтасовками злонамеренными в области, вот например, генной модификации занимаются, их водят по всем центральным каналам и показывают, что доказали, что вредно. Но опять же, одно дело это телевидение, а другое дело — научное сообщество.
С. Д. Не, в науке пытались, помнится, какой-то японец чуть ли не с собой покончил, что-то такое было, когда что-то он там мухлевал, тоже с генетикой это было связано и с медициной. Ну, как бы вскрылось, что он фальсифицировал и как бы он там харакири себе сделал или что-то такое.
XX2 ВЕК. Карьера на этом деле закончилась.
С. Д. Естественно.
XX2 ВЕК. Ну, то есть, иными словами, получается, что картина вот этого развития человека она написана уже довольно хорошо, и сейчас идёт уже уточнение мелких деталей.
С. Д. По большому счёту — да.
XX2 ВЕК. Но общий маршрут, которым двигался человек на своём эволюционном дереве, он, видимо, уже принципиально не поменяется.
С. Д. Есть несколько таких интересных моментов, про которые всем хочется узнать больше. Про неандертальцев что-то сильно много нового уже не шибко узнаешь — они уже вдоль и поперёк изучены, но они как бы боковая ветка. А вот, допустим, становление прямохождения — тут ещё есть, что покопать. И вот сейчас всё новые и новые находки появляются, и там ещё много чего можно сказать. Появление рода Homo, то есть, как из австралопитеков появились, собственно, люди — тоже есть, о чём сказать, и тоже копают. Буквально в этом году должна выйти парочка статей новых крутых, то есть, находки есть, они в принципе анонсированы, можно в интернете картинку скачать, но статьи пока ещё нет, но будет. Из австралопитеков в Homo и там ещё есть, куда развернуться. И появление sapiens. То есть, такие вот ключевые точки самые интересные тоже про происхождение sapiens, каждый год выходит пачка статей, и находят ещё более древнего, ещё более древнего, ещё более древнего, но хочется ещё. Не то что там более древнего хочется, а деталей хочется, потому что вот эти все ключевые моменты: и появление прямохождения, и Homo, и sapiens — это всё происходило в Африке. Африка большая и не очень спокойная местами. И там находок, если на квадратный километр посчитать, их как бы не сильно богато. То есть, есть несколько мегаместонахождений в Восточной Африке: там Хадар какой-нибудь, Лаэтоли, долина реки Омо, Кооби-Фора, где просто там тысячи находок. В Южной Африке несколько таких мегазнаменитых есть. А в промежутках — громадные белые пятна, то есть, практически вся Западная Африка — сплошное белое пятно, там полторы находки есть вообще. Там в Центральной Африке с древнейших времён один зуб и один питекантроп там ещё нашли, но это тоже как-то сомнительно. То есть, огромные территории, где должно это быть, оно там наверняка где-то лежит под землёй, но никто не копал, потому что это страна Конго, например, очень демократическая, но как-то вот копать там не очень хочется, потому что убить могут просто. Там есть ещё, что найти, ну и находят, что характерно. Экспедиции есть, где это уже десятилетие идёт, в Эфиопии, например, там много и плодотворно работают. И там проблема в том, что не хватает людей. То есть, ещё в 70-е годы была обнаружена куча местонахождений крутых, где как бы вот оно лежит на земле, но никто ими не занимается, потому что не хватает столько археологов и антропологов и палеонтологов, чтобы по всем этим просторам бескрайним эфиопским бродить и все эти ништяки собирать. Просто как бы вот руки загребущие слишком коротки. А хватает, чтобы там прошерстить Хадар, например, или ещё что-нибудь такое. А какой-нибудь Леди-Герару, например, его открыли ещё бог знает когда, там Кимбел, а занялись этим пару лет назад, ну, и тут же, как только занялись, тут же нашли уникальные вещи: и там самые древние homo, и там австралопитеки какие-то экзотические достаточно. То есть, есть вещи, но надо больше работать — вывод очень простой. Но приятно, что новые находки они картинку обогащают, но чтобы поменять, как бы у нас тут афарский австралопитек, тут афарский, тут афарский, но местами они немножко другие. Тут у него там лицо пониже, тут пошире, тут у него зубы поменьше, тут поострее — это прикольно по-своему: можно микроэволюцию смотреть, какие-то там тонкости выявлять. Какого-нибудь детёныша нашли — возрастные темпы рассчитаете, ещё что-нибудь такое. Нашли подъязычную кость в Дикике — о, прикольно, давайте посмотрим, говорили или нет, ещё как бы кусочек мозаики пририсовали. Ещё сейчас описали позвоночник ребёнка из Дикики — тоже там много интересного. Но так, чтобы картина поменялась, и оказалось, что мы не из этого австралопитека, а там из кого-то ещё, ну, потенциально да, можно в Западной Африке вдруг найти ещё ветку огромную австралопитеков, которые намного больше похожи на человека, чем в Восточной Африке. Потенциально у нас ещё 3/4 Африки не исследовано, строго говоря, никак, ну или какая-то там археология поздняя есть, а костей там особо небогато. Но крайне сомнительно, потому что вот на тех территориях, что исследованы, там же есть последовательность вся, начиная от совсем-совсем обезьян, которые ещё по деревьям скакали и мозги меньше, чем у мартышки были, и вплоть до современного человека. То есть, понятно, что мы никогда не найдём всех предков пургаториуса до «сейчас» (ну, от большинства ничего не осталось, так уж природа устроена). Мы не ходим по кладбищу взад—вперёд, большинство костей разрушается, но что осталось, то осталось. Африка велика и там ещё много чего можно, да и у нас тоже, у нас страна тоже немаленькая, у нас, конечно, австралопитеков нет, но у нас денисовцы, неандертальцы, сапиенсы — всё у нас с этим хорошо, и раскопки продолжаются. Вот я меньше чем через месяц поеду копать неандертальцев.

Статьи по теме

Революция в науке: неандертальская ДНК у нас под ногами
Падаль, осока, древесная кора… Палеодиета как она есть. Часть I
Падаль, осока, древесная кора… Палеодиета как она есть. Часть II
Падаль, осока, древесная кора… Палеодиета как она есть. Часть III
Спор о хоббитах
Молодо-зелено: возраст Homo naledi в 10 раз меньше, чем думали
Двуногие звери: споры вокруг затылочного отверстия продолжаются
Древнейший сапиенс — на сей раз сибирский: Усть-Ишим и его ДНК

https://www.youtube.com/c/CenturyXxii — наш канал на Youtube.
http://antropogenez.ru/ — АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ.