В первой части статьи мы рассказали о методах, позволяющих исследовать рацион древнего человека. Их довольно много, хотя каждый имеет свои ограничения и недостатки. Во второй части мы расскажем, что же с помощью этих методов удалось узнать о меню различных гоминид от ардипитека до Homo erectus.
Наш кулинарный обзор открывают древнейшие прямоходящие, появившиеся более 7 млн лет назад, ведущие ещё полудревесный образ жизни и населявшие африканские редколесья. У этих существ — таких, как сахелантроп или ардипитек — коренные зубы меньше и эмаль тоньше, чем у более поздних австралопитеков. В этом отношении первые представители семейства гоминид похожи на шимпанзе. Поэтому вполне логично предполагать, что и рацион их был похож на «шимпанзиный», то есть состоял главным образом из фруктов, молодой листвы и т. п. мягкой растительной пищи. Современные методы эту гипотезу подтверждают.
Анализ содержания в зубах ардипитека стабильных изотопов углерода действительно рисует картину, напоминающую современных человекообразных обезьян: более 90% пищевых ресурсов ардипитек «срывал с дерева», то есть получал от древесных растений.
Непосредственный потомок Арди — анамский австралопитек около 4-х миллионов лет назад, согласно тому же изотопному анализу, мало отличался от своего предка; его рацион почти полностью состоял из ресурсов леса.
Характер микроизноса зубов анамцев свидетельствует о мягкой пище — вероятно, это были какие-то плоды и побеги.
Австралопитеки грацильные
Но вот на сцену выходят более продвинутые потомки ранних гоминид, перешедшие к жизни в саваннах и, судя по их анатомии, уже полностью, без оговорок, прямоходящие. По идее, здесь мы должны увидеть существенные отличия от нынешних обезьян — обитателей лесов. Отрадно, что так и получается.
Уже первый изотопный анализ останков южноафриканских австралопитеков в конце XX века показал, что эти гоминиды по своему пищевому поведению не походили на современных человекообразных. Австралопитеки Южной Африки употребляли в пищу не только древесную листву и плоды, но и значительное количество ресурсов саванны (вероятно, траву и осоку). Этого никогда не делают нынешние шимпанзе, даже живущие на границе леса и саванны!
Аналогичные результаты дало исследование 20 зубов афарских австралопитеков из Эфиопии, возрастом от 3,4 до 2,9 миллионов лет назад. В рационе афаренсисов также заметную роль играли растения саванн (в среднем 22%, но с разбросом от 0 до 69%). Судя по всему, афарцы подстраивали свои пищевые пристрастия под условия среды. Пища австралопитеков могла включать — в зависимости от сезона — семена, корневища, клубни, а возможно, термитов, небольших животных и даже свежую падаль.
Исследователи, кроме того, провели тест на содержание в эмали зубов австралопитеков изотопов кислорода (это позволяет выяснить водозависимость животных). По данному тесту получается, что афарские австралопитеки не столь водолюбивы, как бегемоты, но всё же больше нуждаются в воде, чем «малопьющие» жирафы.
Ещё один австралопитек — бахр-эль-газальский (лат. Australopithecus bahrelghazali), живший на территории республики Чад — ушёл от леса ещё дальше. В его рационе саванные растения занимали до 80% — больше, чем даже у павианов, и примерно столько же, сколько у лошадей или слонов.
Удивительно! Ведь у австралопитеков не было ни мощных жевательных зубов, ни, вероятно, соответствующей пищеварительной системы. Какие части растений подошли бы для них? Среди современных приматов приходят на ум всё те же павианы, поедающие семена, корневища, клубни и луковицы.
Напоминаем, что по содержанию изотопов углерода мы не сможем отличить растительноядных животных от мясоедов. Тут на помощь приходят стронций, кальций и барий. Оказалось, что у южноафриканских австралопитеков высока, так сказать, «внутри-зубная» изменчивость соотношений Sr/Ca и Ba/Ca. О чем это говорит? Потребление однородной пищи не дало бы такой картины! Гораздо вероятней, что пища этих австралопитеков представляла собой комбинацию двух разнородных компонентов (воображение рисует бутерброд с колбасой…). Сочетание листьев и плодов, в которых много стронция и мало бария, и мяса, в котором мало и того и другого, как раз может дать наблюдаемый эффект. Возможно, в зависимости от сезона, когда тот или иной ресурс скудел, австралопитеки переходили с растительной пищи на мясную и обратно.
Правда, пока что нельзя сказать, какой из ресурсов — мясо или растения — был основным, а на какой австралопитеки переходили по необходимости, «с голодухи».
Совершенно особняком стоит поздний австралопитек седиба (лат. Australopithecus sediba), чьи останки найдены в южноафриканской пещере Малапа. По данным изотопного анализа, рацион седибы практически полностью состоял из ресурсов леса! А микроизнос зубной эмали характеризует седиб как любителей что-нибудь «погрызть», чем они также резко отличаются от других австралопитеков. Но главный сюрприз преподнесло изучение зубного камня седибы — что стало возможным благодаря исключительной сохранности зубов. Палеоантрополог Аманда Хенри извлекла из зубного камня седиб 38 фитолитов, относящихся к древесным растениям, причём их источник — не только листва и фрукты, но также кора или древесина. Ничего себе! Тяжело жилось бедному седибе, если он не брезговал древесной корой…
Массивные австралопитеки
Нельзя обойти вниманием ещё одну удивительную группу гоминид — массивных австралопитеков, или парантропов. Эти существа, возникшие в Африке примерно 2,5 млн. лет назад «на базе грацильных австралопитеков», более миллиона лет составляли конкуренцию древнейшим людям, причём поначалу очень успешно — судя по тому, что их останков в Африке найдено больше, чем ранних Homo, наших прямых предков. Визитная карточка парантропов — мощные челюсти с огромными жевательными зубами, словно созданные для пережёвывания большого количества растительной пищи. А что оставалось делать гоминидам, вставшим на путь вегетарианства, в засушливой саванне? Выжимать максимум из скудной растительности. Жевать, жевать и жевать. По крайней мере, это очевидно следовало из строения их жевательного аппарата. Череп восточноафриканского парантропа Бойса даже прозвали «Щелкунчиком» — его челюсти и зубы, покрытые толстым слоем эмали, идеальны для перемалывания семян, орехов и другой грубой пищи… А что скажет современная наука?
Согласно изотопному анализу, уже у раннего парантропа эфиопского более 50% пищи составляли ресурсы саванн. Его потомок — парантроп Бойса — практически целиком перешёл на саванные растения — траву или осоку, хотя нельзя исключить и пищу животного происхождения — например, термитов.
Парадоксально, но для южноафриканского парантропа робустуса картина получилась иная — этого товарища явно тянуло в лес, а трава составляла не более 30% его рациона. Конечно, травянистые растения — это не только стебли, но и семена. Может быть, наши парантропы питались семенами? Ведь и мы сами регулярно употребляем семена в пищу (в том числе, пошутил антрополог Джон Хоукс (John Hawks) в своём блоге, «в форме пива»).
Можно предположить, что сходный жевательный аппарат парантропов мог сложиться в условиях разной диеты, и для разных целей:
- у парантропов робустусов — чтобы дробить орехи, семена, клубни;
- у парантропов Бойса — чтобы долго и задумчиво пережёвывать осоку вблизи водоёмов…
Древнейшие Homo
Зубы и челюсти первых людей — ранних Homo — меньше, зубная эмаль тоньше, череп в целом легче, чем у австралопитеков. Увеличившийся мозг хабилисов указывает на употребление высококалорийной пищи — ведь мозгу нужна энергия… Использование орудий позволяло древнейшим представителям человеческого рода добывать широкий диапазон пищевых ресурсов (в том числе, конечно, мясо). Диета ранних Homo должна, по идее, стать более разнообразной, так сказать, «генерализованной».
На стоянках ранних людей впервые появляются в заметном количестве кости животных со следами разделки (подобные находки есть и для австралопитеков, но их мало и они сомнительны). Таким образом, бесспорно появление в рационе Homo животных ресурсов. Много лет ведётся диспут: как добывалось это мясо? Хабилисы могли либо активно охотиться, конкурируя при этом с другими хищниками саванны, либо играть скромную роль дневного падальщика, подбирая объедки со стола хищных животных или даже отбирая у них добычу. Сторонники падальщической версии указывали на то, что набор орудий первых людей для охоты не годится. Чоппером можно, пожалуй, раздробить кость или рассечь шкуру, но как такой штукой поразить быстроногую антилопу? А сам хабилис, коротконогий и тщедушный — разве конкурент грозным саблезубым кошкам, царившим в саванне? Кроме того, найденные на стоянках кости животных, пусть и с отметинами от орудий, были погрызены кем-то хищным, и в ряде случаев следы орудий появились явно после того, как кости кто-то грыз.
Ряд недавних работ позволил отчасти восстановить репутацию ранних Homo, вернув им звание охотников. Анализируя состав костных останков — видовую принадлежность добычи, её пол и возраст, специалисты сравнивали полученную информацию со сведениями о современных хищных животных. Проведя подобные сравнения для находок в знаменитом Олдувайском ущелье, учёные пришли к выводу, что полученная картина на результат подбирания объедков за львами и леопардами не похожа. Скорее, всё-таки, напоминает охоту, причём охоту из засады (логично: вряд ли хабилисы были хорошими бегунами!). Ранние люди, вероятно, сидели на деревьях в ожидании, пока стадо антилоп или газелей не пройдёт под ними, и тогда «поражали добычу в упор».
А что у хабилисов с изотопами? У ранних Homo района озера Туркана (Кения) ресурсы саванны составляли 35% рациона — не намного больше, чем у австралопитеков, но заметно меньше, чем у парантропов этого региона.
Значения Ba/Ca ранних Homo значительно ниже, чем у австралопитеков и парантропов. По этим цифрам, если сопоставлять с другими группами животных, ранние Homo неотличимы от хищников… Всё сходится! Портрет первого человека-хищника заиграл новыми красками.
Человек прямоходящий и человек гейдельбергский
А вот и знаменитый питекантроп, Homo erectus. С появлением этих прогрессивных, рослых и длинноногих гоминид происходит заметный технологический рывок: на смену бесформенным чопперам приходят аккуратные симметричные рубила. Полтора миллиона лет назад ашельская культура распространяется по всей Африке, а люди активно расселяются за её пределы. Бесспорных свидетельств охоты становится больше. Судя по обилию костей животных на стоянках Homo erectus и особенно его прямого потомка — гейдельбергского человека, можно было бы подумать, что мясо ели на завтрак, на обед и на ужин.
В Олдувае найден целый скелет слона, которого, вероятно, загнали в болото, там забили и съели. В Германии, на знаменитом памятнике Шёнинген, прославившемся находкой древнейших деревянных копий, мощная свалка лошадиных костей наводит на мысль о жуткой лошадиной резне, случившейся 400 тысяч лет назад: кто-то методично выбил целый табун.
Кстати, далеко не на всех стоянках гейдельбергских людей, даже тех, что были обитаемы в течение тысячелетий, обнаружены следы огня. Получается, что мясо поедалось в сыром виде…
Однако не вводит ли тут археология нас в заблуждение? Реконструируя рацион на основании находок костей животных, мы совершенно ничего не знаем про его растительную часть: объедки такого рода практически не сохраняются, помните? То есть находки есть, но они единичны: это, например, фоссилизированные остатки семян и орехов на памятнике Гешер Бенот Яаков (Израиль, 780 тыс. лет назад).
Согласитесь, странно было бы, если бы обитатели тропических широт, окружённые богатой растительностью, игнорировали растения хотя бы в качестве дополнительного источника пищи, полагаясь только на свои охотничьи способности.
Только что новая информация на этот счёт была получена ещё с одного израильского памятника — пещеры Кесем, и всё благодаря зубному камню. В 2010 году мир облетела весть о находке в Кесеме серии зубов гоминид, предположительно, предковых для ближневосточных ранних сапиенсов, возрастом около 400-300 тысяч лет. Стоянка в этой пещере была капитальной: крупный очаг в центре; обожжённые кости животных, много орудий. Новые данные связаны с изучением зубного камня людей Кесема, химический анализ которого выявил следы растительных жиров, содержащихся в семенах. Кроме того, в зубном камне обнаружены гранулы крахмала, а также пыльца, грибные споры, частицы древесного угля и даже крошечная чешуйка крыла бабочки (!). Понятно, что споры, сажа и т. п. микрообъекты, летающие в воздухе пещеры, могли попасть в ротовую полость при дыхании. А вот растительные жиры и крахмал — явно от растений, которые поедались кесемцами, видимо, в значительном количестве (подозреваются фисташки, семена льна или, более вероятно, сосны).
Остаётся добавить, что характер износа зубной эмали у Homo erectus варьирует в существенно более широких пределах, чем у их предшественников — хабилисов. Это говорит о бо́льшем разнообразии рациона, включавшего и довольно твёрдые, и вязкие продукты. По данным с таких европейских памятников нижнего палеолита, как Араго и Сима де лос Уэсос, в меню людей этой эпохи, помимо мяса, могли входить и семена, и орехи, и клубни.
Читать далее: неандертальцы, кроманьонцы и немного алкоголя.
