Недавно многие мировые СМИ, и мы в том числе, опубликовали новость о том, что главный эпидемиолог Швеции Андерс Тегнелл (Anders Tegnell) признал шведский метод противостояния коронавирусной эпидемии ошибочным. Напомним, что в Швеции приняты гораздо более «щадящие» ограничительные меры, чем в большинстве развитых стран. Однако вскоре после интервью шведскому радио, ставшего поводом для этих новостей, Тегнелл заявил на ежедневном брифинге для прессы, что его неправильно поняли — он не имел в виду, что признаёт шведскую стратегию ошибочной. Упомянутый же им потенциал улучшения касается, по его словам, в основном, ухода за пожилыми людьми. Что же, на самом деле, произошло?
Вот уже который месяц я сижу на карантине и за это время прошла через все круги депрессивного ада. Невольно начинаешь задумываться: а, может, стратегия Тегнелла не такая плохая? Карантинные меры вводятся поэтапно, можно собираться компаниями, но не более 50-ти человек, можно ходить в бары, парки и видеться с друзьями. Моя психика пострадала бы гораздо меньше, если бы я жила в Швеции.
Или нет? Может быть, на меня бы давило такое высокое число смертей, тем более что большинство жертв пришлось на очень уязвимую категорию населения, на пожилых людей, находящихся под домашней опекой или живущих в домах престарелых. На моральный вопрос, что лучше — пожертвовать свободами и психическим здоровьем молодых, чтобы спасти старых, или пожертвовать жизнями старых, чтобы облегчить бремя эпидемии молодым, — не удастся дать простого ответа.
Очевидно, Тегнелл выбрал, проектируя стратегию для Швеции, второй вариант, в то время как остальная Европа предпочла первый. Об эффективности задуманных мер, правда, мы узнаем только тогда, когда будет подведена финальная черта хотя бы первому раунду борьбы с пандемией.
Но с текущими фактами спорить трудно: пока что нам известно, что в Швеции в процентном соотношении умерло гораздо больше людей, чем в соседних странах, и что экономическая ситуация в стране не выглядит лучше, чем в остальной Европе (попробуй экономически развернуться, когда все партнёры из соседних стран находятся в состоянии гибернации!).
Когда Тегнелл упоминает количество жертв и то, что их могло быть меньше, а также говорит, что, будь у него раньше вся информация, он действовал бы по-другому и выбрал бы, вероятно, стратегию, среднюю между тем, что сейчас делают в Швеции и остальном мире, — разве возможно это интерпретировать иначе, как признание ошибки? Не будучи дополненным комментарием, такое высказывание тянет и на то, что чиновник считает ошибочной всю стратегию. Особенно в контексте его же прогноза, что коллективный иммунитет выработается ещё в мае. Но болезнь длится, коллективный иммунитет не спешит вырабатываться, а высокое число смертей по-прежнему огорчает.
Сразу после разошедшегося по миру интервью для Радио Швеция, Тегнелл публично осудил ошибочную интерпретацию его слов: на самом деле, говоря, что Швеция выбрала бы что-то среднее между остальной Европой и текущим сценарием, если бы все особенности болезни были известны наперёд, он якобы не имел в виду, что текущая стратегия плоха и он признаёт ошибки. Но, говоря такое в соседстве с фразой о том, что у Шведской стратегии есть потенциал для улучшения, непонятно, какой интерпретации он ждал.
Его слова и последующие обвинения журналистов в неправильной интерпретации выглядят так, будто он сболтнул лишнего и теперь выкручивается. Хотя, как уже было многими отмечено, он и ранее говорил, что его стратегия — неидеальная и всегда есть возможность сделать лучше. В таком свете его слова кажутся своеобразным маркером честности — ведь люди, которые заявляют, что сделали всё наилучшим образом, вне сомнения лукавят, хотя бы по той причине, что нам пока неизвестно, что даст наилучший итоговый результат.
Некоторые другие слова Тегнелла также заслуживают внимания. Например, на вопрос Svenska Yle «Если оглянуться назад, можете ли вы сказать, что было причиной, по которой вирус так сильно распространился в Швеции и особенно в Стокгольме?» он ответил, что Швеции «просто не повезло». И дальше рассказал, что в начале эпидемии в стране проходили массовые спортивные мероприятия и через Стокгольм шёл человеческий поток, неслыханный для столиц близлежащих стран. Видимо, это он и имеет в виду под словами «не повезло». На вопрос, нельзя ли было прибывающих из-за рубежа посадить на карантин, он ответил, что контролировать такое количество людей не представляется возможным.
Большая беда в Швеции приключилась с домами престарелых, несмотря на то, что стратегия подразумевала защитить пожилых людей от инфекции. Согласно опросу, проведённому Dagens Nyheter, по состоянию на 6 мая по меньшей мере 2500 человек в 541 домах престарелых по всей стране заразились коронавирусом. В Стокгольмском регионе по меньшей мере 212 из 400 домов престарелых сообщили о случаях коронавируса (информация на 30 марта). Шведское издание The Local объясняет, почему в домах престарелых в Швеции наблюдалась повышенная в сравнении с другими регионами смертность: там работают почасовые сотрудники, которые часто не могут себе позволить остаться дома при небольшом недомогании. Частичные ограничения на посещения и затем полный запрет были введены довольно поздно (к середине марта и 30 апреля соответственно). Плюс к тому, всё это время в дома престарелых продолжали поступать новые жители, а также туда возвращались временно отсутствовавшие, гостившие у родственников или лечившиеся в больнице. Все они могли приносить с собой вирус. Серьёзной проблемой, согласно The Local, стали дементные старики, которые не очень понимают, в каких ситуациях окружающие могут угрожать им заражением, а они, в свою очередь, угрожать окружающим. Чтобы как-то исправить эту ситуацию, многих таких людей пришлось изолировать в специально оборудованном для этого месте. Странно, что имея в виду всё вышесказанное, когда Тегнелл говорит о потенциале для улучшений, он не называет конкретных мер, ссылаясь на то, что пока непонятно, какие именно меры сильнее влияют на скорость распространения вируса.
Другое очень спорное заявление Тегнелла — что закрытие школ в других странах почти никак не влияет на распространение вируса. Здесь он противоречит сам себе: мы этого не узнаем, пока не получим полную картину, а её можно будет получить, наблюдая, как Европа шаг за шагом ослабляет карантинные меры и смотрит, как послабления сказываются на статистике заболеваемости. То есть, мы узнаем об этом, когда Европа отправит в школу детей до 16-ти. Кроме того, утверждение Андерса Тегнелла, что школьникам «очень важно иметь возможность посещать школу, так как это много значит для их будущего», меня не до конца убеждает. Почему именно посещать? Чем плохо дистанционное обучение? По крайней мере — в условиях эпидемии? Решение шведских эпидемиологов не закрывать школы кажется глубоко предвзятым. Впрочем, данных для непредвзятых и взвешенных решений в марте было слишком мало.
В любом случае, упорству Тегнелла можно позавидовать, не всякий бы решился поставить над своей страной такой смелый эксперимент. И в момент, когда твои предположения не оправдываются, легко дать слабину или выразиться двояко, не учтя возможной превратной интерпретации.
Напомню, у Тегнелла много критиков, как и сторонников, и в Швеции, и во всём остальном мире. Посмотрим, как ситуация будет развиваться дальше.
