Террорист из Назарета. Обзор книги Юлии Латыниной об историческом Иисусе

Попытки реконструировать историческую, а не религиозную, биографию Иисуса из Назарета, начатые в XVIII веке, продолжаются по сей день. Юлия Латынина решила вписать своё имя в длинный ряд исследователей исторического Иисуса, если не в качестве историка, то в качестве популяризатора. Её реконструкция изложена в книге «Иисус. Историческое расследование». В «Расследовании» Латынина полемизирует с мейнстримной историографией, которая считает Иисуса странствующим проповедником-реформатором. Согласно Латыниной, такая реконструкция основана на позднейших попытках обелить Иисуса. Реальный выходец из Назарета, по версии Латыниной, был предводителем крупного, хорошо организованного военизированного движения, стремившегося едва ли не к мировому господству. Иисус был бунтовщиком, который во главе вооружённых отрядов даже захватил Иерусалим, но был разбит римскими войсками и казнён. У этого Иисуса были как воинственные предшественники, так и воинственные последователи, которые в итоге развязали войну с Римом, окончившуюся уничтожением государства евреев почти на 2000 лет. Иисуса, по реконструкции Латыниной, лучше всего сравнивать с Абу Бакром аль-Багдади, чем с каким-либо проповедником. И это не преувеличение. Книга изобилует сравнениями с ИГИЛ.

Но насколько исторический Иисус Латыниной историчен? И в целом насколько качественно проведено «историческое расследование»? Изучим материалы дела.

Древнейшая история Израиля

Латынина излагает историю Израиля до вавилонского плена в несколько путаных главах 2 и 3, в которых свободно перемещается на два-три столетия вперёд и назад. Собственно историю евреев Латынина начинает с XIII века до нашей эры в Палестине (древнее название Ханаан). Она пишет, что мы довольно много знаем об этом времени по важной причине: «…потому что с 1270-х г. до н. э. Ханаан был провинцией Египта. Он был завоёван великим египетским фараоном Рамзесом II». Этот экскурс в историю Древнего Египта не сможет оставить равнодушными поклонников египетской цивилизации. В действительности Египет контролировал Ханан почти весь период так называемого Нового Царства (1550—1069 до н. э.) — самого известного периода в древнеегипетской истории. Покорение Ханаана начал ещё фараон Аменхотеп I за ~250 лет до Рамсеса II. Тутмос I (1504—1492 до н. э.) дошёл уже до Евфрата. А более знаменитый Тутмос III (1479—1425 до н. э.) ходил в Ханаан как к себе домой для покорения Сирии и различных способов обогащения [1]. Его «визиты» так запомнились местному населению, что и через ~100 лет египетские вассалы напоминали о них в своих письмах.

Столь же интересна, и по той же причине, версия Латыниной о судьбе покорённого Ханаана, в которой ей удаётся проследить происхождение евреев среди местного населения:

Покорение Ханаана, представлявшего собой тогда страну прибрежных городов и горных диких кочевников (преемник фараона Рамзеса Мернептах называет этих кочевников «Израилем»), повлекло за собой обычные последствия: часть пленников превратилась в государственных рабов и отправилась делать кирпичи и строить пирамиды; часть хананеян отправилась делать карьеру при дворе метрополии, а часть оказалась на государственной службе в качестве союзнических войск — грозных отрядов ‘апиру — египетского слова, от которого, как считается, и произошло слово «еврей».

Конечно, отдельного внимания заслуживает упоминание строительства пирамид. В действительности пирамида как усыпальница фараона вышла из моды именно в период Нового царства, то есть опять же за несколько столетий до Рамсеса II [2]. Фараоны Нового царства предпочитали высеченные гробницы. С конца XVI века до н. э. пирамиды превратились в надгробия, которые сооружали себе чиновники. Правдоподобнее можно было бы заявить, что пленники отправились в каменоломни, потому что даже царские гробницы высекали не рабы, а скорее древние «контрактники» (аналогично обстояло дело с пирамидами Древнего царства).

В остальном Латынина по большей части следует за христианскими библеистами конца XIX — начала XX веков. Обнаружив ссылки на неких «апиру» или «хабиру», беспокоивших ханаанские города, они решили, что нашли внебиблейское подтверждение исхода евреев из Египта и завоевания ими Ханаана. Слова «апиру» и «евреи» были сочтены родственными. Однако по мере накопления информации об апиру, выяснилось, что вывод был ошибочным [3]. Оказалось, что апиру существовали практически во всём плодородном полумесяце: в Месопотамии, Малой Азии, Ханаане и Египте. В письменных источниках они известны с XVIII по XII века до н. э. И география, и хронология не согласовались с версией исхода. Апиру слишком рано появлялись в истории, чтобы быть евреями, сбежавшими из Египта. И они обнаруживались слишком широко. Но что ещё важнее, историки обнаружили, что название «апиру» не означало какую-либо этническую группу. Напротив, оно применялось широко к представителям разных этносов. Таким образом, апиру не могли быть евреями. Фактически название апиру указывает на социальный, а не этнический статус. Так обозначали людей, которые не принадлежали к одобряемой и признаваемой структуре общества. В эту категорию попадали и беженцы, и бандиты, и даже некогда уважаемые люди, по той или иной причине оставившие свой дом и свой город. Само слово «апиру» имеет семитское происхождение [3], а не египетское, как пишет Латынина. Этимологическая связь между «апиру» и «евреи» остаётся неподтверждённой. Таким образом, в рассказе о Ханаане XIII века до н. э. Латынина сообщает устаревшие и неактуальные исторические данные. Кроме того, нет оснований утверждать, что в своей знаменитой стеле фараон Мернептах под «Израилем» понимает именно кочевников.

Латыниной даже удаётся обнаружить Моисея в египетских памятниках. Но также и в Ханаане:

В это же время на склоне горы Гебал — в том самом месте, о котором упоминает «Второзаконие», — на открытом воздухе возводится огромный алтарь, жертвы на котором приносятся в точном предписании с правилами кашрута… Почему для нас так важен алтарь на горе Гебал? Потому что он подтверждает легенду об Исходе. На рубеже XII в. до н. э. в жизни кочевых евреев произошло какое-то событие, которое стало катализатором перехода к оседлости. И одновременно с этим событием они построили алтарь Яхве на горе Гебал… Алтарь на горе Гебал — это наше важнейшее подтверждение существования Моисея. Это, в переводе с археологического, надпись: «Здесь был Иисус Навин».

Вывод о существовании Моисея на основании обнаружения алтаря, приписанного Иисусу Навину, явно основан на порочной логике. Если алтарь построил Иисус Навин, как это помогает установить историчность Моисея? Да, согласно Пятикнижию (Торе), Иисус Навин был преемником Моисея. Но из существования одного человека существование другого не следует, даже если в источнике они связаны друг с другом.

Алтарь на горе Гебал

Предполагаемый алтарь на горе Гебал очень любим в первую очередь иудейскими и во вторую очередь христианскими апологетами, поскольку для них его существование доказывает историчность книги Иисуса Навина и рассказа о завоевании евреями Ханаана, то есть историчность Библии. Информация об алтаре широко доступна на разных языках. Посмотрим, что стоит за обнаружением археологического подтверждения «Здесь был Иисус Навин».

Интересующий нас археологический участок на горе Гебал обнаружила в ходе полевых обзоров севера Израиля экспедиция под руководством археолога из Тель-Авивского университета Адама Зерталя (1936—2015). Зерталь знал, что согласно двум книгам Библии (Втор. 27:1—26, Нав. 8:30—35) израильтяне должны были разделиться: одни должны были после устройства жертвенника на горе Гебал провозгласить проклятия нарушающим божественные установления, а другим следовало с горы Гаризим благословлять народ, перешедший Иордан. Однако никаких культовых следов на Гебал со стороны горы Гаризим найдено не было. Зато на противоположной стороне археологи нашли многочисленные следы человеческой деятельности, включая костяную муку. Это открытие поразило Зерталя до глубины души. Он решил, что именно на данном участке Иисус Навин построил жертвенник. Следовательно, заключил Зерталь, библейская история завоевания Ханаана достоверна. Правда, искомый жертвенник оказался совсем не на той стороне горы, на которой должен был бы находиться, но Зерталь выдвинул спасительную гипотезу. Вероятно, в древности горой Гаризим называлась какая-то другая возвышенность, а потом возникла путаница в названиях. Иными словами, предполагаемый жертвенник находится вовсе не «в том самом месте», о котором упоминает Второзаконие, как пишет Латынина [4]. Напротив, верно обратное.

Но действительно ли израильские археологи нашли алтарь? Спросим об этом самого горячего сторонника этой версии — Адама Зерталя. Его ответ: не совсем. На том самом участке сохранились следы целого комплекса. Ещё одна спасительная интерпретация Зерталя такова. Сначала израильтяне построили алтарь. Но поскольку участок был очень важен для завоевателей, они продолжали его использовать. Алтарь разобрали, а его уцелевшее основание использовалось для других нужд. Иными словами, найден был не жертвенник, а предполагаемое основание когда-то существовавшего жертвенника. Присутствие жертвенника выводилось Зерталем из характера постройки, пропорций и останков животных. Однако другие археологи с интерпретациями Зерталя не согласились. Одни сочли, что Зерталь обнаружил остатки горной фермы, другие предположили, что это был форт [4,5]. Присутствие костяной муки не предполагает какого-то особого культового участка. Горы в Ханаане были излюбленным местом для культовых практик. Авторы Библии с осуждением говорят о хананейских обычаях жертвоприношений «на всяком высоком холме и под всяким высоким деревом» (Иер. 2:20; ср. Иез. 6:13—14). Поэтому скорее было бы удивительно, если бы на какой-то горе люди обустроили себе постоянное место пребывания и не приносили бы жертв.

Материальная культура участка также плохо совместима с приписыванием его израильтянам. Находки импортированной минойской посуды, египетских серёг и печати Рамсеса II говорят о том, что на участке обосновались скорее хананеи (не забудем, что Ханаан находился под контролем Египта). После упадка в Ханаане (и на всем древнем Ближнем Востоке) участок мог быть занят израильтянами, а мог не быть занят [17]. На этот счёт нет определённых данных. Конечно, можно подыскать объяснения «неправильной» материальной культуре [6]. В конце концов, Книга Исход говорит, что израильтяне обобрали египтян. Но такие объяснения снова представляют собой гипотезу во спасение. Нужно учесть, что в ранних израильских поселениях следов вынесенного из Египта богатства не обнаружено.

Итак, при ближайшем рассмотрении положение участка, характер организации и материальная культура говорят о том, что место было занято не израильтянами, и не было сугубо культовым. И отождествить участок с «здесь был Иисус Навин» удаётся ценой выдвижения нескольких спасительных гипотез. Нигде Латынина не упоминает (и, по-видимому, не знает), что жертвенник на Гебале обнаруживает по существу только один археолог, а большинство его коллег не принимают его выводов. Со своей стороны Зерталь утверждал, что коллеги не согласны с ним и не уделяют достойного внимания его открытию, потому что являются приверженцами своих исторических реконструкций, которым жертвенник противоречит. Как ни странно, это те самые реконструкции, на которых в дальнейшем Латынина категорически настаивает. Однако это ещё не всё, поскольку, кроме археологических, есть ещё один тип данных, которые позволяют понять, почему идеи Зерталя не получили признания.

Стоит спросить: а с чего мы вообще решили, что на горе Гебал должен находиться какой-то алтарь? Конечно, так написано в книге Иисуса Навина и Торе (книга Второзаконие). Но в какой Торе? Для Зерталя ответ был очевиден: конечно, в священной для евреев Торе, пусть даже она известна нам только в средневековых манускриптах. Однако это не единственная Тора. У самаритян тоже есть Тора, и она отличается от Торы иудеев. Полюбопытствуем, что пишут в самаритянской Торе об алтаре на Гебале. И, о чудо, самаритянская версия книги Второзаконие предписывает соорудить жертвенник на горе Гаризим, а вовсе не на Гебал. Правда, это не бог весть какой аргумент. Для самаритян гора Гаризим священна, и их Тора отредактирована с тем, чтобы отразить священные статус этой горы. Мы не можем верить на слово самаритянской Торе, поскольку это заинтересованный свидетель, которому выгодно противоречить иудаизму. Но средневековым иудейским текстам мы также не можем верить на слово, потому что им выгодно противоречить самаритянской религии. Итак, у нас есть две версии местонахождения алтаря. Какая первична? Кто отредактировал текст, а кто сохранил первичное прочтение? К счастью, мы можем ответить на эти вопросы. Несколько старых источников (греческий перевод в Гиссенском папирусе 19, старолатинский перевод, а также фрагмент Второзакония в свитках Мёртвого моря) называют гору Гаризим в качестве места нахождения искомого алтаря [7]. Свитки Мёртвого моря особенно интересны, так как они принадлежали иудейской группе, враждебно относившейся к самаритянам, поэтому её члены не стали бы переписывать текст в угоду самаритянам. Таким образом, средневековые копии Торы были отредактированы, чтобы не создавать впечатление, будто самаритянская практика жертвоприношений на Гаризим имеет основания в священной истории. В самом деле, даже в этих текстах мы можем обнаружить следы редакции. Все доступные источники 27 главы Второзакония, невзирая на разночтения в отношении алтаря, соглашаются между собой в одном: с Гаризим должны прозвучать благословения тем, кто соблюдает законы; а с Гебал — проклятия в адрес тех, кто не соблюдает их. Явно место, где стоит жертвенник и написаны законы, больше подходит для чтения благословений, чем проклятий, а это место — гора Гаризим.

Но есть ещё один великолепный аргумент, который свидетельствует в пользу горы Гаризим как исходного места для жертвенника. Книга Второзаконие предписывает разделить израильские племена между двумя горами: шесть должны находиться на Гаризим, другие шесть — на Гебал (Втор. 27:12—13). Важно обратить внимание, какие племена оказываются на Гаризим. Среди них племя Леви. Мы знаем из Пятикнижия и той же книги Второзаконие в частности, что культовые обязанности возложены именно на левитов. Отсюда вопрос: если алтарь стоит на Гебал, а левиты стоят на Гаризим, кто занимается жертвоприношениями? Очевидно, левиты могут быть только там, где алтарь. А это означает, что изначальное местонахождение алтаря в раввинских текстах было изменено переписчиком.

Но как быть с книгой Иисуса Навина? Ведь Второзаконие только предписывает построить жертвенник, а Нав. 8:30—35 говорит о факте его строительства. У самаритян нет книги Иисуса Навина, поэтому прочитать их священные тексты не получится. Но и здесь есть источники, помогающие внести ясность. Во фрагментарном свитке Мёртвого моря строительство алтаря включено в ту часть текста, которая в современных изданиях составляет четвёртую главу Книги Иисуса Навина. В Септуагинте [8] — в девятую главу. «Переезды» фрагмента с места на место показывают, что сам фрагмент является комментарием переписчика, которому другие писцы находили место по своему усмотрению [9]. Действительно, легко заметить, фрагмент Нав. 8:30—35 противоречит контексту книги. Данный фрагмент внезапно переносит место действия на ~100 километров на север, и строительство алтаря происходит в регионе, который, согласно книге Иисуса Навина, будет завоёван позднее.

Подведём итог, участок на Гебал не только превращается в искомый алтарь путём многочисленных натяжек, но его там просто не должно быть. Он был вызван к существованию рукой переписчика, который желал согласовать текст с неприязнью к самаритянам. Теперь мы можем понять, почему коллеги Зерталя не приняли его доводов. А «наше важнейшее подтверждение существования Моисея» и «здесь был Иисус Навин» оказываются недоразумением.

Полагаю, после этого небольшого обзора каждый читатель сможет оценить, насколько Латынина владеет материалом.

Документальная гипотеза и монархический период

Латынина настаивает на верности стандартной документальной гипотезы: концепции, согласно которой первые пять книг Библии представляют компиляцию четырёх независимо составленных документов, получивших названия Яхвист, Элохист, Жреческий кодекс и Девтерономист. В своём изложении документальной гипотезы Латынина в основном следует за Ричардом Фридманом из школы «библейской археологии». Заимствованный у Фридмана материал интересен, но изложение концепции у Латыниной изобилует ошибками и остаётся фрагментарным. Вот несколько примеров:

Автор данной книги прекрасно осведомлён о спорах, касающихся даты написания Жреческого Кодекса. Большая часть современных учёных, включая отца-основателя Документарной Гипотезы Юлиуса Велльгаузена, считает, что P есть самая поздняя составная часть Торы, написанная не раньше V века до н. э., уже во время вавилонского плена. Однако небольшое, но влиятельное меньшинство… считает, что P был написан гораздо раньше, во время царя Езекии.

Прекрасно осведомлённый автор, конечно, должен знать, что третья группа библеистов датирует написание Жреческого кодекса периодом после возвращения из вавилонского плена [10]. И к ней принадлежит Юлиус Велльгаузен. Не говоря уже о том, что этот автор сам только что отнёс написание Жреческого кодекса по версии большинства к периоду второго храма… Если Жреческий кодекс написан не раньше V века, как пишет Латынина, то это после, а не во время вавилонского плена, который закончился в VI веке до н. э.

Не лучше обстоит дело с датировками других документов:

Первый из этих текстов известен как J, или Яхвист. Он был написан в Иудее, при дворе царей из рода Давидова, и не позже VIII в. до н. э., а, возможно, значительно раньше.

Латынина, очевидно, не знает, что разные исследователи датировали Яхвист и седьмым веком до н. э., и шестым, и пятым… [11] Ещё категоричнее Латынина говорит о Девтерономисте:

…перейдём к четвёртому тексту, который никто не клеил и не разрезал. Этот четвёртый текст есть Второзаконие, пятая, заключительная часть Торы. Это единственная книга, о которой мы точно знаем, когда, где и даже кем она была написана. Она была написана в самом конце VII в. до н. э. при дворе праведного царя Иосии.

Здесь минимум две наивные сентенции. Во-первых, Латынина говорит, что Второзаконие — цельный текст. Увы, библеисты сбились со счету в попытке выявить число редакций книги Второзаконие [12]. Как мы видели выше, это верно в отношении алтаря на Гебале. Во-вторых, Латынина снова не в курсе, что написание Девтерономиста датировалось и более ранним временем, и эпохой вавилонского плена, и персидским периодом [13].

Не лучше обстоит дело у Латыниной и с разделением источников. Так, она пишет:

Элохист придаёт огромное значение тому, что Моисей был первый человек, которому открылось настоящее имя бога. Помните? «Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем Эль Шаддай, а с именем Яхве я не открылся им» (Исх. 6:3).

Все бы хорошо, но стих Исх. 6:3 принадлежит Жреческому кодексу, а не Элохисту [14]. Латынина продолжает путать источники и дальше:

Когда Моисей поднялся на гору Синай и получил там от Господа каменные скрижали, он, рассказывает Жреческий Кодекс, пожелал увидеть лицо Господа. Однако тот сказал, что это невозможно. «Лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх. 33:20), — сказал Моисею Яхве.

В действительности текст 33 главы Исхода принадлежит Элохисту, а не Жреческому кодексу [15]. Более того, действие происходит у горы Хорив (Исх. 33:6), а не Синай. Разумеется, компетентный автор должен знать, как называется священная гора в каждом из документов [16].

Но что-то совсем нелепое Латынина рассказывает об открытии имени бога Моисею:

Именно Моисею бог впервые назвал своё имя. В ответ на вопрос Моисея о его имени Бог ответил: «Я Есмь Кто Я Есмь» — древнееврейская фраза, первые буквы которой образуют акроним «Яхве» (Исх. 3:14).

Упомянутая древнееврейская фраза — «эхье ашер эхье». Соответственно, акроним будет «эаэ». Совсем не то же, что «яхве». Буквами еврейского алфавита акроним будет — אאא. В то время как имя бога записывается — יהוה. Как легко заметить, не совпадает ни одной буквы, не говоря уже о разном их количестве. Скорее всего, здесь Латынина превратно поняла один из своих источников. Хорошо известно, что ответ бога об имени может быть понят как переход в речи от третьего лица к первому [18]. Но не акроним.

Вслед за Ричардом Фридманом Латынина утверждает, что мы можем установить автора, который «написал или отредактировал все шесть книг Библии, повествующих об истории евреев с момента завоевания Ханаана и до разрушения Первого Храма», и делает немало выводов об истории иудаизма, исходя из предполагаемого авторства:

Наш современник Ричард Эллиот Фридман считает, что Девтерономист — это единственный из соавторов Торы, который известен нам по имени. Это — не кто иной, как пророк Иеремия.

К сожалению для Латыниной, Фридман пересмотрел свою оценку. В последствие он счёл, что Девтерономистом наиболее вероятно был Варух — писец Иеремии [19]. Выводы, которые Латынина делает о работе Девтерономиста, свидетельствуют о слабом знакомстве с текстами Ветхого завета. Говоря о девтерономической истории, Латынина следующим образом подчёркивает её надёжность:

Девтерономист/Иеремия был современником многих описываемых им событий, а для описания других событий он пользовался почти современными им текстами. Поэтому никак нельзя сказать, что он описывает миф. Напротив, многие из его текстов удивительно рациональны. К примеру, его история правления царя Давида не содержит упоминания ни о едином чуде…

В жизнеописаниях Давида и Соломона нет ни одного ангела.

Такие утверждения неминуемо порождают вопрос: какую именно Библию читала Латынина? Процитирую отрывок из девтерономической истории, который говорит сам за себя:

«…было слово Господа к Гаду, пророку, прозорливцу Давида: пойди и скажи Давиду: так говорит Господь: три наказания предлагаю Я тебе; выбери себе одно из них, которое совершилось бы над тобою… И послал Господь язву на Израильтян от утра до назначенного времени… И простёр Ангел руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но Господь пожалел о бедствии и сказал Ангелу, поражавшему народ: довольно, теперь опусти руку твою… И сказал Давид Господу, когда увидел Ангела, поражавшего народ…» (2 Цар. 24:11-17).

Ещё одна характерная черта книги Латыниной — противоречивое использование древней литературы. Одни сообщения отрицаются ею как недостоверные, другие переписываются как незыблемые факты. Без сомнения, исследуемые тексты содержат как достоверную, так и недостоверную информацию. Но какая-либо методология анализа источников отсутствует. По-видимому, автор «Расследования» считает исторически надёжными те сведения, которые совпадают с её ожиданиями, и ненадёжными те, которые не совпадают с желаемой реконструкцией.

Иногда это приводит Латынину к противоречию. В первой половине XX века библеисты, основываясь в первую очередь на девтерономической литературе, склонялись к выводу, что Соломон управлял обширным и процветающим государством. Но такая реконструкция была отвергнута в конце XX века рядом археологов, что вызвало яростную полемику среди историков. Какой точки зрения на раннюю монархию придерживается Латынина? Очень трудно сказать, так как она, похоже, утверждает обе. Сравните два абзаца из разных разделов «Расследования»:

Храм Ашере на Елеонской горе был построен в рамках обширной девелоперской программы Соломона, превращавшего заштатный горный городишко в свою столицу, и эта программа так впечатлила современников, что впоследствии они сложили легенду о том, что храм Соломону строили подчинённые ему духи, которыми он повелевал, будучи могучим чародеем.

Население южной Иудеи в то время было на порядок меньше, и мы не видим никаких археологических следов строительных достижений Давида и Соломона. В то время как цари из рода Омри строили свои фантастические дворцы, Иерусалим был не больше чем типичной горной деревней.

Так была обширная девелоперская программа Соломона или её не было?

Однако перейдём к истории христианства — центральной части «расследования», в конце концов, книга вроде бы посвящена историческому Иисусу.

В своих поисках исторического Иисуса Латынина опирается главным образом на аргументы Роберта Эйзенмана, поэтому стоит сказать несколько слов о его идеях.

Роберт Эйзенман

Эйзенман — историк, исследователь Нового завета из Университета штата Калифорния в Лонг-Бич и поэт. Эйзенман питал огромный интерес к свиткам Мёртвого моря, которые занимают центральное место в его исследованиях христианства. Он пытался присоединиться к группам учёных, исследовавшим сами свитки, но не получил одобрения из-за нехватки опыта работы с древними письменными источниками. Поскольку публикация фрагментарных свитков в силу ряда причин задерживалась, Эйзенман вместе с другими учёными вёл общественную кампанию с призывом сделать свитки всеобщим достоянием. В конечном счёте, именно Эйзенман первым снял печать с наиболее фрагментарных свитков. Он получил от исследователя, имя которого неизвестно до сих пор, фотографии свитков и опубликовал их до официального обнародования. Эйзенман выдвинул множество реконструкций истории христианства, которые большинство исследователей Нового завета сочли эксцентричными и плохо обоснованными. Как правило, такая реакция является тревожным сигналом о том, что автор — либо непризнанный гений, либо фрик. Чаще всего верно второе в силу того, что фриков намного больше, чем гениев.

Отправной точкой для Эйзенмана в поисках исторического Иисуса были работы иудейско-римского историка Иосифа Флавия и свитки Мёртвого моря. В одной из своих книг Флавий пишет, что в 62 году н. э. по воле первосвященника Анана II (Младшего) на смерть были осуждены несколько человек, включая Иакова, брата Иисуса, называемого Христом. Вскоре произошло восстание партии зилотов, которые стремились к избавлению от римского господства военным путём. Эйзенман рассуждал так: зачем зилотам восставать после казни Иакова, если только он не был одним из них? Следовательно, Иаков был лидером зилотов. А, следовательно, он стал этим лидером после того как был казнён его брат — Иисус из Назарета. То есть Иисус не был простым проповедником и основоположником религиозного течения. Он готовил войну с давно известной историкам партией. Как выразился сам Эйзенман: «Найдите исторического Иакова, и вы найдёте исторического Иисуса». Латынина соглашается: «Фигура Иакова, брата Господня, является абсолютно ключевой фигурой для разгадки ребуса, который представляет собою раннее христианство. В чём-то она даже важнее фигуры Иисуса». Конечно, восстание «после» казни не означает «вследствие», но Эйзенман настаивает на своей реконструкции, приводя в её поддержку множество «параллелей» между зилотами и христианами, опираясь, в том числе, на свитки Мёртвого моря. Эйзенман принял раннюю интерпретацию, согласно которой эти свитки, обнаруженные в Кумране, принадлежали ещё одному течению в иудаизме — ессеям. Но ессеи описывались Флавием как мирное течение, а кумранские свитки, согласно Эйзенману, показывают, что их владельцы были настроены воинственно. Следовательно, заключил Эйзенман, ессеи на самом деле были зилотами, которые на самом деле были христианами. Теперь рассмотрим аргументы в пользу этих заключений в изложении Латыниной.

Кумран и «Свиток войны»

Обитатели Кумрана хотели войну под руководством мессии… и подняли восстание, утверждает Латынина. Об этом сказано в их текстах. И в первую очередь в свитке «Войны сынов света против сынов тьмы».

Латынина объясняет: «Свиток войны» — это «гигантский массовый апокалипсис» и «один из самых страшных текстов в истории человечества. Он уравнивает святость с мародёрством и праведность с геноцидом… За две тысячи лет до Оруэлла «Свиток войны» утверждает, что война является миром, а ненависть — любовью». «В этом апокалипсисе ангелы режут головы, святые наслаждаются грабежом…» Главным врагом сынов света являются «киттим», то есть римляне. 40 лет войны и настанет царство божье, царство бесконечной благодати. В «Свитке войны» «…стратегическая диспозиция, и вооружения, порядок построения и тактика боя изложены в мельчайших деталях». «Самая главная особенность битвы Сынов Света против Сынов Тьмы заключается в том, что в ней, наряду со смертными, будут принимать участие подразделения ангелов и Мессия, пришедший с Войском Духов на облаках… Мессия, он же Глава Общины, он же Господь, сражается в этом тексте не просто с плохими людьми, а с самим Велиалом. Ни в одном из многочисленных фрагментов «Свитка войны» Мессия из рода Давидова не описан как некто, кто придёт в будущем. Он имеет божественные атрибуты; он — Помазанник, который прозрел свидетельства Божии и открыл своей пастве время битвы с Велиалом; он приходит с ангелами на облаках… — но это живой действующий Глава Общины. Так он и называется во многих фрагментах свитка». А написан этот текст был «с известной уверенностью» в 30—40 гг. до н. э., то есть он относится ко времени восстания против царя Ирода.

Прочтение «Свитка войны» у Латыниной красочно, поразительно, сенсационно и… ошибочно. Фактически краткий раздел об этом свитке содержит столько ошибок и необоснованных заключений, что их трудно пересчитать. О чём же говорит «Свиток войны»?

В нём сообщается, что «сыновья света» из племён Иуды, Вениамина и Леви соберутся в лагерь у Иерусалима, когда «киттим» «с великой яростью» пойдут войной против «царей севера» и чтобы уничтожить Израиль. Киттим объединятся с враждебными Израилю соседями, а также с отступниками завета из числа иудеев. Вместе они составляют «сыновей тьмы». Это будет время невиданных страданий для людей бога. Трижды в войне будут брать верх сыны света и трижды сыны тьмы смогут их отразить. В седьмой раз бог вмешается в войну и пошлёт ангелов с Михаилом во главе на помощь сынам света. Армия сынов тьмы будет уничтожена. После чего верные завету вернутся в Иерусалим, восстановят правильное богослужение в храме, а все племена Израиля вернутся из «великой пустыни народов», и начнётся шестилетняя мобилизация. Седьмой год будет годом отдыха, после чего начнётся военная кампания против всех народов. В течение 33 лет весь известный древним авторам мир будет покорен армией израильтян при участии ангелов. Здесь «Свиток войны» с небольшими изменениями воспроизводит перечень народов из книги Бытие (Быт. 10:1—32). Таким образом, Свиток подразумевает, что в мире возникнет империя, превосходящая Римскую, с Израилем в качестве метрополии. Так настанет предопределённое богом с древности время благоденствия для сынов света [20]. Прочее содержание свитка составляют в основном правила и литургия.

Части 3—7 описывают организацию армии, оружие, трубы и штандарты.

В 7—9 Свиток излагает обязанности священников и левитов, сигналы и обращения к солдатам.

10—14 включают молитвы и благодарственную церемонию.

15—19 возвращаются к войне с киттим. Эти части, вероятно, являются поздним дополнением. Одна из молитв литургической составляющей в них повторена почти дословно [20].

«Свиток войны» не является одним из самых страшных документов человечества. Скорее это один из самых утомительных текстов. Описание военных действий в нём есть, но не они находятся в фокусе внимания автора(ов). Достаточно прочитать свиток, чтобы заметить — автора гораздо больше, чем тактика или стратегия боя, занимает то, что будет написано на знамёнах, на дротиках, на трубах, на щитах, какую одежду должны носить священники, и где именно, и как они должны идти, и что говорить, и что делать… Ко всем этим церемониальным инструкциям добавлена литургическая часть. По существу «Свиток войны» представляет собой свод инструкций для духовенства по его участию в военных действиях, а не план боевых действий как таковых [21].

«Свиток войны» определённо является эсхатологическим произведением. Иными словами, он предполагает божественное вмешательство в историю с кардинальными последствиями. Но Латынина ошибается, приписывая свитку отчётливо мессианский характер. Обратим внимание, что текст прямо не говорит о мессии вообще! В нём упоминается «глава общины всего Израиля». Исследователи считают его мессианской фигурой, но в самом свитке об этом не говорится, а соответствующий вывод делается из контекста [21]. Можно предположить, что этим главой после войны с киттим становится глава общины кумранитов. Однако это будет пустой догадкой. Ничто не подтверждает, и не опровергает её. Более того, в свитке «глава общины» удостоен минимального упоминания [21]. Он казнит некого пленника, вероятно, царя киттим. И его имя будет написано на… его же щите. Не более того. Но примечательнее всего, что Латынина ошибочно уравнивает этого главу общины с архангелом Михаилом, который будет послан с небесным воинством на помощь «сыновьям света». Это две отчётливо различные фигуры в тексте. Их смешение даёт Латыниной фантастический и полностью оторванный от древнего текста образ. О самом предполагаемом мессии она сообщает что-то несусветное. «Он имеет божественные атрибуты; он — Помазанник…» Собственно «мессия» — означает «помазанник». Если «помазанность» — это атрибут мессии, то мы имеем помазанного помазанника, что попросту бессмыслица. И я не могу найти ни единого (из многих, по словам Латыниной) упоминания в свитке, где мессия описан как «живой действующий Глава Общины» кумранитов.

Изобилующее ошибками и очень искажённое описание «Свитка войны» у Латыниной свидетельствует о том, что она, скорее всего, знакома с этим текстом по какому-то вторичному источнику, либо некачественному, либо превратно понятому.

Но действительно ли «Свиток войны» был написан во времена царя Ирода, восставшими против него? Согласно Латыниной, две детали позволяют датировать свиток. Во-первых, всадники сынов света носят поножи, а «…у римлян всадники начали носить поножи только после времени Цезаря, то есть в 40-х гг. до н.э». Во-вторых, «в «Свитке войны» Египет не входит во владения киттим. Египет был аннексирован Октавианом Августом в 30 г. до н.э». Идентичность киттим здесь является ключом — «Как мы уже говорили, киттим — это римляне». Однако нигде Латынина не обосновывает, почему под киттим следует понимать римлян. Она просто утверждает это в ссылке №149 как факт и далее продолжает с «мы уже говорили». Действительно, можно выдвинуть весомые, хотя и недостаточные, аргументы в пользу киттим-римлян. В прочих свитках Кумрана под киттим подразумеваются именно римляне. «Свиток войны» тематически связан с Книгой Даниила, а в ней «киттим» имеет аналогичное значение. Но идентификация не столь проста.

Название «киттим» происходит от города Киттион на побережье Кипра. Использование этого названия менялось со временем. Киттим упоминаются в Пятикнижии: «придут корабли от Киттима, и смирят Ассура» (Чис. 24:24). По классификации Латыниной, цитата принадлежит источнику VII века до н. э. или ранее [22]. Ясно, что тут подразумеваются не римляне. А в 1 книге маккавеев под киттим понимаются македоняне (1 Мак. 1:1), но не римляне (1 Мак. 8:1—5). Иосиф Флавий утверждает, что киттим — это все прибрежные народы к западу от Израиля. Таким образом, идентичность киттим в еврейской литературе неустойчива. И есть несколько проблем с отождествлением киттим с римлянами.

Первая из них: «Свиток» упоминает «царя киттим», которого у римлян не было. Даже император Октавиан Август отказался от признания себя монархом. Поэтому сторонники приравнивания киттим к римлянам утверждают, что, по-видимому, кумраниты, как и некоторые античные авторы, считали монархом ещё Юлия Цезаря. Это возможное объяснение, но оно остаётся допущением, призванным снять противоречие, так как никаких подтверждающих его данных нет. Ни один кумранский текст, приравнивающий киттим к римлянам, не упоминает царя. Более того, один из таковых свитков, по-видимому, говорит о римском сенате [34].

Вторая проблема: киттим в «Свитке войны» ассоциированы с Ашуром, то есть Северной Месопотамией. Разгром киттим, согласно свитку, будет концом Ашура — древнего врага Израиля. Географически и политически римляне плохо подходят на роль Ассирии.

Наконец, третья проблема касается вооружения. Историки ещё в середине XX века заметили, что описание вооружения и детали военных действий в Свитке соответствуют римской армии. Но если киттим — римляне, не странно ли это? «Сыновья света» воюют с «сыновьями тьмы» их же оружием и приёмами боя. Невероятно, чтобы авторы «Свитка», считая римлян главными врагами, стали бы заимствовать у них приёмы войны. Однако есть лучше обоснованная идентификация киттим, которая устраняет противоречия.

Чтобы наиболее точно опознать киттим в «Свитке войны», нужно проанализировать его связь с Книгой Даниила. Исследователи заметили, что начало «Свитка» содержит выражения, которые в корпусе библейской литературы, встречаются только в Книге Даниила. Как известно, оракулы Книги Даниила предрекали, что селевкидский царь Антиох IV завоюет Египет, но будет вынужден оставить его из-за тревожных слухов с востока и севера. «И выйдет он в величайшей ярости, чтобы истреблять и губить многих» (Дан. 11:44). Он остановится между Иерусалимом и Средиземным морем и… здесь появляется Михаил, а враги святого завета будут окончательно уничтожены. Но эти оракулы не подтвердились. Антиох IV умер в 164 году до н. э., не начав нового похода на Египет. Легко заметить, что начало «Свитка войны» представляет собой переработку пророчеств Даниила, которые в обновлённой версии стали менее определёнными. Теперь неопределённый царь пойдёт войной против северных соседей, остановится в Иудее и… Таким образом, сопоставление «Свитка войны» с Книгой Даниила приводит к заключению, что в «Свитке войны» киттим — это селевкиды. Во главе Селевкидского царства стоял монарх. Оно владело Месопотамией. И заимствование у римлян военных методов не порождает проблем. Римляне не предполагались в коалиции «сыновей тьмы».

Отождествление киттим с селевкидами в «Свитке войны» резко сужает диапазон возможных дат написания его старейшей части. Селевкидская монархия могла быть представлена авторами текста главным врагом Израиля до тех пор, пока она не пришла в упадок и не потеряла контроль над Иудеей, то есть до середины II века до н. э. Исторический контекст, отражённый в свитке, позволяет определить дату ещё точнее. Он соответствует начальному периоду господства хасмонеев в Иудее [20]. Таким образом, древнейшая часть свитка была написана около 160 г. до н. э. Такая дата, конечно, несовместима с интерпретациями Латыниной о причастности кумранитов к восстанию против Ирода и написанию «Свитка войны» во время правления этого монарха. Теперь скажем несколько слов о двух аргументах Латыниной в пользу поздней датировки.

Первый из них утверждает, что Египет не входит во владение киттим (римлян). Он основан на недостоверной идентификации киттим, и, следовательно, неприменим. Второй аргумент утверждает, что наличие поножей у всадников указывает на время после 40 г. до н. э. Здесь Латынина неправильно пересказывает свой собственный источник [23] и указанный в нём исторический довод, выдвинутый ещё в 1960-х гг. Игаэлем Ядином (1917—1984). Ядин утверждал, что после Цезаря в римской армии поножи носили только всадники, но не пехота. Таким образом, согласно Ядину, именно отсутствие упоминания о поножах у пехотинцев свидетельствует о временах Цезаря. Однако довод Ядина был поставлен под сомнение. Насколько известно, уже в II столетии до н. э. поножи у римских пехотинцев если и были, то в качестве исключения. Позднее более подробный анализ вооружения предпринял Рассел Гмиркин, который указал на упущение данных о реформах римской армии. Наибольший интерес в этом отношении представляет унификация вооружения и организации подразделений, осуществлённая Гаем Марием около 104 года до н. э. Сравнив уместные данные, Гмиркин пришёл к заключению, что автор «Свитка» скорее знал римскую армию такой, какой она была до Мария, а не после [24]. Таким образом, даже вооружение предполагает дату «Свитка войны» до 100 года до н. э. Уместно также отметить, что некоторые копии «Свитка войны» (4Q493, 4Q496) датированы на основе палеографии 75—50 годами до н. э. [25].

Итак, различные подходы к датировке «Свитка войны» противоречат заключениям Латыниной и её попыткам увязать Кумран, «Свиток войны», восстание против Ирода и Иисуса из Назарета:

Мы можем быть почти уверены, что галилейские «разбойники», воевавшие в 37 г. до н. э. против Ирода, участвовали в войне Сынов Света против Сынов Тьмы. У нас есть хорошие основания подозревать, что Мессией был ещё атаман Езекия, убитый в 48 г. до н. э., и что весь пересказ этого эпизода, который он не может скрыть, Иосифом Флавием, есть верх исторического фальшивомонетничества.

Как легко убедиться, уверенность «следователя» не имеет под собой оснований.

Помимо прочего, комментируя «Свиток войны», Латынина особо обращает внимание на то, что его составители были уверены в возможности стоять вместе с ангелами плечом к плечу на поле боя. Она несколько раз подчёркивает, что эта идея была изобретением воинственных сектантов, поскольку иудаизм второго храма (и даже времён поздней монархии) характеризовался категорическим монотеизмом, в котором не было место ангелам. Но действительно ли представление о войне вместе с ангелами было чем-то новым в иудаизме? Полистаем ещё раз Библию, а именно книгу Иисуса Навина:

«Иисус, находясь близ Иерихона, взглянул, и видит, и вот стоит пред ним человек, и в руке его обнажённый меч. Иисус подошёл к нему и сказал ему: наш ли ты, или из неприятелей наших? Он сказал: нет; я вождь воинства Господня, теперь пришёл. Иисус пал лицом своим на землю, и поклонился и сказал ему: что господин мой скажет рабу своему?» (Нав. 5:13—14).

Таким образом, в участии небесного воинства в армии верных Яхве не было ничего нового. В данном отношении кумраниты не изобрели ничего нового, напротив, они стремились как можно точнее следовать священным текстам.

Наконец обратимся к биографии Иисуса из Назарета, которому вроде бы посвящено «Расследование».

Срывая покровы с евангелий

В разделах «Расследования», посвящённых новозаветным текстам, конспирология наконец берёт своё. Её прочтение временами утомительно, а временами забавно. И, как положено в лучших (или худших) традициях конспирологии, мы узнаем, что стоящие за изучаемыми источниками люди пытались всё скрыть. Но именно так, чтобы скрываемое сразу бросалось в глаза.

Трудно сказать что-то определённое об оценке Латыниной новозаветных евангелий, поскольку она последовательно оценивает только Благовествование от Марка. Латынина считает, что автор евангелия от Марка целенаправленно выставлял Иисуса не тем, кем он был на самом деле. Автор знал, что реальный Иисус был бунтовщиком и бандитом, и поэтому врал и искажал то, что не мог замалчивать, потому что «Он себя главным источником не считал. Он работал в огромном, плотном, насыщенном информационном поле, многие участники которого были хорошо осведомлены и насчёт фактов жизни Иисуса, и насчёт его высказываний».

Поэтому удивительно, что в своих оправдательных попытках автор евангелия прокалывается с первых слов. «Марк» начинает своё произведение с цитаты из древнего пророка: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мк. 1:3). Латынина немедленно выводит автора на чистую воду:

Это — прямая цитата из Исайи (Ис. 40:3), и одновременно — одна из ключевых фраз в мировоззрении кумранитов… Иначе говоря, фраза «приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему», с которой начинается Евангелие от Марка, была одним из ключевых опознавательных сигналов зилотов, а «Следующие Пути» было одним из их самоназваний…

Данные выводы Латыниной не поддерживаются источниками. Прежде всего, у кумранитов «приготовить путь» означает изучать закон Моисея и откровения древних пророков [26], а не готовить и вести партизанскую войну, как это предполагает Латынина. Контекст использования цитаты в кумранских свитках из пророка противоречит главному тезису «Расследования» о том, что кумраниты были «сектой воинствующих фанатиков». Сам предполагаемый «позывной» у кумранитов отличается от формулировки Марка и правильно передаёт специфику древней еврейской поэзии: «Глас вопиющего: в пустыне приготовьте путь Господу, выпрямите в пустоши дорогу для нашего Бога». «Марк», очевидно, знал только неточный перевод на греческий. Латынина тоже использует «прямую цитату» в греческой версии, но кумраниты знали лучше. Попытки Латыниной обнаружить заговорщическую символику в ссылках на «путь бога» безосновательны. Ей следовало бы обратить внимание на один из её любимых источников — девтерономическую школу, у которой следовать «путём бога» — устойчивое выражение (Втор. 5:33; 8:6; 9:12; 9:16; 9:28; 10:12; 11:22; 13:5; 19:9; 26:17; 28:9; 31:29; Иер. 5:4—5; 7:23; 12:16; 42:3). Иными словами, иудеохристиане и кумраниты не придумали себе новые обозначения. Говоря о следовании «пути бога», они утверждали, что соблюдают многократно повторенную заповедь.

Однако самое важное, зачем «Марку» с первых слов выдавать военный позывной, если его задача состояла в том, чтобы сделать из бунтовщика-Иисуса мирного проповедника? Это тем более странно, если учесть, что «Марк» писал вскоре после Иудейской войны, участников которой римляне распинали в таких количествах, что им не хватало крестов. Подставляться в его политической обстановке было опасно.

Разумеется, Латынина собирает в канонических евангелиях все фрагменты, которые могут свидетельствовать о воинственных намерениях Иисуса. В разделе «Въезд в Иерусалим» она комментирует отказ Иисуса уничтожить деревню огнём с неба:

Зрелище пророка любви, который до того милосерден, что даже не хочет уничтожать деревню за то, что не оказала ему гостеприимство, производит смешанное впечатление, тем более что спустя несколько дней, при въезде в Иерусалим, когда Иисуса встречает толпа народу и сила явно оказывается на его стороне, он командует: «Врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною» (Лк. 19:27).

На всякий случай проверим контекст:

«Потом Иисус вошёл в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей… взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его… Иисус… увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошёл и принял Его с радостью» (Лк. 19:1—6).

Итак, не в Иерусалиме, а в Иерихоне. Не при въезде, а в городе. Не в толпе, а в доме… Не выиграл, а проиграл. И не 100 шекелей, а 10 рублей… Обстоятельства дела в «Расследовании» установлены крайне небрежно.

Тем не менее, суть аргумента Латыниной касается знаменитых слов «врагов же моих…» из Евангелия от Луки. Обратим внимание на них.

Согласно «Луке», грозный призыв избить врагов, которые не хотели, чтобы он царствовал над ними, был произнесён в доме Закхея. Но о реакции собравшихся ничего не сообщается. Не упоминается, что кого-либо привели. Или собравшиеся отказались подчиниться. Или что некого было вести. Говорится лишь: «Сказав это, он пошёл далее, восходя в Иерусалим» (Лк. 19:28). Основную часть речи Иисуса в гостях у Закхея составляет притча, которая больше напоминает политический памфлет. Притча гласит, что некий человек высокого рода отправился в дальнюю страну, чтобы получить себе царство и возвратиться. Но граждане ненавидели его и отправили вслед за ним посольство, сказав: «Не хотим, чтобы он царствовал над нами». Перед отъездом этот некий знатный человек дал десяти рабам по одной мине с указанием пустить деньги в рост. Он успешно получил царство (очевидно, посольство граждан не достигло цели) и, возвратившись, стал требовать от рабов прибыль. Он похвалил тех рабов, которые получили прибыль, и осудил раба, который просто хранил свою мину, повелев отнять у него деньги. Далее следуют слова: «Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет; врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною» (Лк. 19:26—27).

Очевидно, что предполагаемая команда Иисуса избивать врагов не вписывается в контекст. Иисус говорит о знатном человеке и его рабах, после чего ни с того ни сего добавляет: «избейте моих врагов». Но этот приказ прекрасно вписывается в притчу. Нам сообщают, что некий человек хотел царствовать. Граждане пытались ему противодействовать, но безуспешно. И новый царь приказывает избить тех, кто не хотел, чтобы он был царём. Иными словами, приказ избить врагов отдаёт не Иисус, а жестокий царь в притче. Латынина не первая и не единственная из тех, кто приписывает приказ об избиении врагов Иисусу. И легко понять, как возникает такая ошибка. Автор евангелия поместил подряд две прямые речи (Лк. 19:24—26), из-за чего может возникнуть путаница при их разделении. Однако отмеченная ошибка показывает, что Латынина владеет материалом на плачевном уровне. Кроме того, один из её аргументов в пользу Иисуса-бунтовщика оказывается ошибочным. Между тем, эпизод, в котором Иисус якобы приказывает избивать врагов, настолько важен для аргументации Латыниной, что она ссылается на него трижды! [27]

Иисус в Иерусалиме

Латынина следующим образом реконструирует действия Иисуса в Иерусалиме. В сопровождении замаскированных вооружённых сообщников он эффектно въезжает в город. После чего с ними силой оружия захватывает иерусалимский храм. Подтверждение этому она находит в Евангелии от Марка: «После торжественного въезда Иисус, согласно Марку, направляется в Храм и изгоняет из него торговцев». На всякий случай проверим контекст:

«И вошёл Иисус в Иерусалим и в храм; и, осмотрев всё, как время уже было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью. На другой день… Пришли в Иерусалим. Иисус, войдя в храм, начал выгонять продающих и покупающих…» (Мк. 11:11—15)

Реконструкция рассыпается с первого взгляда. Допущенная здесь ошибка не просто упущение. Тот, кто в данном случае игнорирует хронологию Евангелия от Марка, не понимает текст. События, сопровождающие действия Иисуса, имеют колоссальное значение для символики и теологии «Марка».

Латынина приводит множество серьёзных аргументов, с помощью которых обосновывает неисторичность эпизода «Марка» об изгнании Иисусом торговцев из храма. Однако делает вывод о том, что неправдоподобная картина, представленная евангелистом, является преднамеренным введением заблуждение:

У Марка… милленаристское очищение храма от всех разновидностей мерзости — от приказчиков Анании до язычников — превратилось в мирный протест в духе Occupy Wall Street… Иисус триумфально вошёл в Иерусалим, захватил храм и, как и полагалось священному царю, очистил его от хананеев, как это и обещал Третий Захария. Это очищение и означало наступление Царства Божия. Марк, писавший после разгрома Иудейского восстания, не мог отрицать факта захвата храма, но он постарался представить дело как можно невинней: хананеи у него из чужаков превратились в торговцев, а погром — в мелкий перформанс.

Здесь Латынина игнорирует более обоснованную и менее конспирологическую интерпретацию: весь эпизод является плодом литературной фантазии, призванным объяснить разрушение Иерусалимского храма. «Марк» писал вскоре после того как единственный культовый центр иудаизма перестал существовать. Но Латынина идёт далее. Она утверждает, что Иисуса с его бунтовщиками вытеснили из храма, основываясь на весьма забавной детали. Латынина пишет, что евангелие не упоминает пасхального агнца на тайной вечере. Значит, его не было — заключает она:

Но самое главное — никакого пасхального агнца на этой трапезе не наблюдается. Вместо агнца Иисус разламывает хлеб и говорит: «се плоть моя», он наливает вино и говорит: «се кровь моя»… Что случилось? Где агнец? … Почему ему приходится заменить традиционное пасхальное благословение, произносимое над агнцем, «Благословен будь, Вечный, Господь, Царь мира, ты, который освятил нас своими заповедями и приказал нам вкушать Пасху», другим, очень похожим, но произносимым над вином и хлебом? Одно из напрашивающихся объяснений состоит в том, что агнца не было, потому что из-за бойни, приключившейся в Храме, Иисусу и его людям было не до агнца. Тайная Вечеря была не что иное, как ужин провалившихся путчистов, на котором заговорщики принесли клятву, что они не будут вкушать пасхального агнца до того, пока собственноручно не принесут его в жертву в освобождённом Храме.

Конспирология в данном случае замешана на пустом месте. Из отсутствия явного упоминания не следует отсутствие собственно агнца. Конечно, в тексте упомянута пасха, что подразумевает агнца. Ведь даже сама Латынина пишет, что слова «приказал нам вкушать Пасху» подразумевают именно агнца! Но важнее то, что Латынина снова упускает из внимания исторический контекст не 30-х годов н. э., а времени написания евангелия. Почему же Иисус у «Марка» благословляет хлеб и вино? Да потому что храм в 70-х годах был разрушен, поэтому никакого жертвенного животного на праздник быть не могло, и иудеям приходилось искать альтернативы. Евангелие «Марка» представляет собой одну из попыток найти ответы на те религиозные вопросы, которые возникли после Иудейской войны. Его рассказ о прошлом в действительности обращён в его настоящее со вниманием к скорому будущему. Латынина, похоже, не понимает этой специфики евангелий.

Далее Латынина анализирует изложение у «Марка» суда над Иисусом и попытки Пилата его помиловать. Снова из ряда валидных аргументов она делает вывод, что оба эпизода неисторичны. Но дальнейшие заключения парадоксальны и забавны. Повествование о суде Пилата недостоверно — следовательно, его не было. Повествование о суде Синедриона недостоверно — следовательно, он был. Просто это был экстраординарный случай. Понятно, что никаких подтверждений такого вывода, за исключением спасительного «это всё объясняет», у Латыниной нет. К сожалению, исторический анализ источника у автора «Расследования» здесь оказывается примитивным. Чтобы не испытывать терпения читателей и без того длинным обзором, ограничусь минимальными наблюдениями. Евангелия происходят из христианской среды. Первичным источником информации в этой среде были рассказы об Иисусе, восходящие к знавшим его людям. Но, как следует из евангелий (и известных исторических реалий), все последователи оставили Иисуса после ареста. Соответственно, не было очевидцев, которые могли бы позднее рассказать о том, что происходило с Иисусом затем. Предположения о получении информации из других источников не имеют подтверждений. Первые христиане знали только, что Иисус был схвачен и казнён. О том, как это произошло, они могли только строить предположения или искать ответы в древних пророчествах. Что они и делали. Не случайно, что именно после сведений об аресте Иисуса, повествования евангелий становятся по большей части неисторичными. Да ещё носят явно апологетический характер в отношении римской власти, что признает Латынина.

И всё же можно пойти ещё дальше. В некоторых случаях у Латыниной сообщаемые в древних источниках сведения в неисторичных контекстах не просто историчны. Они гиперисторичны. В частности она всерьёз считает, что приводимые в некоторых эпизодах диалоги соответствуют тому, что действительно было сказано там, где автора нашего источника не было, и за десятилетия до того, как он взялся за перо:

Уверенность Иисуса в том, что он является тем самым Мессией, который и должен прийти с войском ангелов на облаках для установления Царства Божия, была так велика, что, связанный, униженный и арестованный, он повторил это утверждение в лицо первосвященнику Каиафе. В ответ на вопрос Каиафы «Ты Мессия?» Иисус дословно процитировал «Свиток Войны Сынов Света против Сынов Тьмы»: «Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мк. 14:62).

Утверждение Латыниной сенсационно. И даже не потому, что она считает, будто евангелист мог стенографировать прошлое [28]. Если евангелие Марка содержит цитату из «Свитка войны», впору на всех углах кричать о великом открытии. Мир библеистики будет потрясён. Однако есть проблема. Я не могу найти в «Свитке войны» подобных слов. Более того, ни один из многочисленных исследователей первоисточника никогда их не находил! [29] Их просто нет в нём. Неслучайно Латынина здесь не даёт ссылки ни на первоисточник, ни на чьё-либо исследование. Приведённая цитата из «Расследования» принадлежит к числу наиболее нелепых утверждений в книге. Фразеология говорит о том, что в ответе Иисуса евангелист переформулировал Книгу Даниила (Дан 7:14). Эта интерпретация хорошо согласуется с общим интересом «Марка» к Книге Даниила.

Та же гиперисторичность сопровождает описание событий, предшествующих аресту Иисуса.

Однако в ночь накануне ареста Иисуса картина резко меняется. Мы видим Иисуса не в Храме, а вне Иерусалима, за чертой городских стен. Он в отчаянии. Им владеют мрачные предчувствия. Он предсказывает предательство учеников. «Все вы соблазнитесь обо мне в эту ночь» (Мк. 14:27). Он приказывает ученикам ждать его в Галилее (Мк. 14:28). Он тоскует, предчувствуя арест, казнь и смерть. Он молится. На лбу его выступает кровавый пот, душа его скорбит смертельно. «Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк. 14:36).

Чтобы утверждать подобное, нужно всерьёз верить, что автор «Марка» 30—40 лет спустя точно и достоверно знал, что Иисус был в отчаянии, что он скорбел, что именно он предчувствовал и как именно он молился. Тем более нелепо воспринимать сделанные задним числом предсказания о явлении Иисуса ученикам в Галилее. Иисус вовсе не приказывает ждать его, как пишет Латынина. Он пророчествует о своём воскресении. Вот что действительно гласит стих Мк. 14:28: «По воскресении же моем, я предваряю вас в Галилее». И непонятно, откуда Латынина взяла сведения о кровавом поте на лбу Иисуса. Она тут ссылается только на Евангелие от Марка, но в нём кровавый пот не упоминается. Более того, такой подробности нет ни в одном из четырёх канонических евангелий.

В целом с историческим анализом древних источников в «Расследовании» беда. Так Латынина местами переписывает у Иосифа Флавия целые абзацы. И в то же время упрекает его за умалчивания, искажения и неправды. Флавия она оценивает как: «источник сколь же впечатляющий, столь и недостоверный». И всё же при такой оценке Латынина без колебаний переписала рассказ Флавия о крепости Масада. Да ещё воспроизвела рассказ Флавия о мотивах оставшихся в крепости. Но история Масады в изложении Флавия недостоверна. Эрик Клайн в своём курсе лекций по истории древнего Израиля объясняет, почему рассказ Флавия следует признать неисторичным [30]. Флавий не был свидетелем событий, он опирался на чьи-то рассказы, и полученные им сведения неточны. Флавий допускает ошибки в описании крепости и осады. Однако самое существенное, сведения о том, что римские военные, прорвав укрепления, решили отложить разгром до утра, несовместимы с тем, что известно о тактике римской армии. Клайн отмечает, что римляне руководствовались правилами, которые требовали наступать и доводить дело до конца в любых обстоятельствах, независимо от времени суток. Наконец, Клайн обращает внимание, что сам рассказ Флавия перекликается с его биографией, из которой он, по-видимому, заимствовал основную идею. И конечно, у Флавия был собственный интерес представить историю Масады так, как он это сделал. Он писал для римских граждан. Можно было для них написать, что римские солдаты устроили в крепости резню, перебив всех, кто в ней находился. А можно было представить дело так, словно фанатики перерезали друг друга. Второй вариант больше понравился бы читателям. И он, конечно, гораздо интереснее с литературной точки зрения. Но Латынина принимает рассказ Флавия за чистую монету. Она даже посвящает Масаде в изложении Флавия отдельную главу и делает из него решительные выводы в соответствие с основной идеей «Расследования»:

Защитники Масады убивали своих жён и детей, чтобы встретиться с ними в Раю. Они не могли лишить своих жён и детей будущего Рая. Это было бы нечестно и эгоистично с их стороны.

После евангелий

Рассмотрим ещё несколько примеров обращения Латыниной с древними источниками для того, чтобы оценить по достоинству «материалы дела».

Анализируя «Откровение Иоанна богослова», Латынина сопоставляет его с каноническими евангелиями, кумранскими свитками и некоторыми апокрифами. Снова она утверждает, что «Откровение» и кумранские тексты принадлежат одной группе. Подтверждение этому Латынина усматривает в пророчестве о спасении от четырёх ангелов тех, которые будут иметь печать на лбу:

Гибели избегают только сто сорок четыре тысячи избранных, по двенадцати тысяч из двенадцати колен Израилевых, запечатанные печатью Христовой. Печать Христова — это крещение, и это выражение, «печать», автор «Откровения» заимствует прямиком из «Дамасского документа», где сообщается, что в день Последнего Суда избранные будут отмечены «метой на лбу», а все остальные «будут преданы мечу».

«Дамасский документ» — это один из кумранских текстов. Может, на сей раз, действительно, имеет место заимствование, и после фальстарта можно кричать о великом открытии? Авторы кумранских свитков очень часто использовали цитаты из того, что христиане сегодня называют Ветхим заветом. Но кумраниты далеко не всегда указывали источник цитаты, очевидно, полагая, что читатель достаточно хорошо знаком с писаниями. Однако в подразумеваемом отрывке «Дамасского документа» [31] источник назван. Авторы говорят о наказании, которому подвергнутся виновные, по слову пророка Иезекииля. Вот текст, на который они ссылаются и частично цитируют:

«И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак. А тем сказал в слух мой: идите за ним по городу и поражайте; пусть не жалеет око ваше, и не щадите; старика, юношу и девицу, и младенца и жён бейте до смерти, но не троньте ни одного человека, на котором знак» (Иез. 9:4—6).

Итак, «Дамасский документ» не оригинален в идее отмечать угодных богу знаком на лбу. Авторы заимствуют её. Создатель «Откровения» мог заимствовать пророчество прямиком из того же источника — Книги Иезекииля. И Латынина ещё раз упускает из внимания контекст. В «Откровении Иоанна Богослова» наказание постигает человечество. Но кто те виновные в «Дамасском документе», которые будут преданы мечу после появления мессии? Это нарушители завета с богом, которые пошли по пути злых; они развратились, с гордыней искали богатства, каждый негодует на своего брата, каждый ненавидит своего товарища и каждый презирает кровного родственника [31]. Легко заметить, что виновные и вина в «Откровении» и «Дамасском документе» отличаются. Более того, «Дамасский документ» ближе в своём посыле к логиям Иисуса в евангелиях. Поэтому, если и есть основания постулировать какую-либо связь между последователями Иисуса и кумранитами, — это та связь, которую Латынина отрицает, считая её поздним христианским изобретением.

Непоследовательное и ошибочное понимание древних источников у Латыниной затрагивает не только их авторов, но и адресатов. Говоря о символике «числа зверя», Латынина утверждает, что читатели могли легко понять, что она указывает на императора Нерона:

В греческом и древнееврейском буквы использовались также в качестве чисел, и греческое «Нерон Кесарь», транслитерированное на иврит, давало в сумме именно число шестьсот шестьдесят шесть. Для целевой аудитории «Откровения», знавшей в большинстве своём оба языка, особого шифра в числе «шестьсот шестьдесят шесть» не было. Соответствующий текст после минимальной расшифровки гласил: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое. Число его НЕРОН КЕСАРЬ» (Откр. 13:18).

Но в следующем разделе «Расследования» она сообщает противоположное по смыслу:

Тут надо напомнить, что фанатические секты, умеющие восходить на небо, не писали абстрактных текстов. Их инструкции были столь же конкретны, как «Манифест коммунистической партии». Их пророчества служили конкретной цели мобилизации и организации масс.

Так кто же были адресаты текстов? Это способные читать на греческом и еврейском (арамейском?) языках и способные транслитерировать с учётом числовых значений букв? Учтём, что грамотность в ту эпоху была весьма редким явлением. Или же это массы, от которых подобные премудрости были бы далеки даже после растолкований?

Не менее примечателен анализ Латыниной «Деяний святых апостолов». Она считает, что это произведение является пропагандой павловского течения в христианстве. «Деяния», с точки зрения Латыниной, рисуют заведомо ложную историю ранней церкви. Рассматривая «Деяния», Латынина несколько раз восклицает: «Ложь».

Согласно автору «Деяний», сразу после своего обращения Павел отправился в Иерусалим. Но мы совершенно точно знаем, что это ложь… … Но и это ложь. … И снова это ложь… Автор «Деяний апостолов» врёт, и вполне намеренно… Лука лжёт — искусно и изощрённо…

Подводя итог, Латынина заключает, что из «Деяний» «вычеркнуто всё» о жизни апостолов после казни Иисуса. Однако на этом фоне её доверие множеству сведений из «Деяний» поразительно. Поразительно, но согласуется с использованием других источников в «Расследовании». Так она всерьёз воспринимает рассказ автора «Деяний» о том, что более 40 иудеев взяли на себя обет не есть и не пить, пока они не убьют Павла. На этом эпизоде она строит довод в пользу того, что христиане были крупной, влиятельной сектой.

…после того как Лисий отказался наказывать Павла, против него составляется заговор. Племянник Павла, придя к римлянам, сообщает, что сорок человек собираются напасть на него во время рассмотрения дела и «заклялись не есть и не пить, доколе не убьют его» (Деян. 23:21)…

Не всякая трёхгрошовая секта может найти сорок человек, которые «поклянутся не есть, не пить», пока не убьют еретика прямо во время судебного разбирательства, а потом ещё и последуют за ним в Кесарию и в Рим.

Здесь как нельзя кстати был бы исторический анализ, которым Латынина пренебрегает. Если некая группа составляет заговор, почему о заговоре становится немедленно известно? Не является ли участие племянника Павла в рассказе неловким литературным изобретением? Действительно ли заговорщики диктуют свою волю первосвященникам и старейшинам — то есть религиозным лидерам — а те идут у них на поводу и принимают участие в авантюре? Действительно ли первосвященники и старейшины ввязываются в интригу с целью обмануть римского начальника? Немыслимая история. И почему зилоты с первосвященниками заодно? По версии Латыниной, они ненавидят друг друга. Кроме того, автор «Деяний» писал ~30 лет спустя после описываемых событий. Какой источник он использовал? Действительно ли некий свидетель событий рассказал ему, что помнил, включая планы заговорщиков, количество вовлечённых людей и ранги римских начальников? Правду ли сказал свидетель? Заслуживал ли он доверия? Надёжны ли были его сведения? И существовал ли он вообще? Не забудем, что автор «Деяний» вроде как многократно пойман на лжи, а работа его — апология Павла. Разве не вероятно, что он просто сочинил весь рассказ, чтобы выставить противников Павла в худшем свете? Но самое поразительное здесь — это число 40. Латынина воспринимает его серьёзно и использует для далеко идущих выводов. Она, очевидно, не понимает специфики своих источников. Когда авторам религиозной традиции, с которой она имеет дело, нужно было какое-то число, но точной цифры у них не было, они пользовались символическими значениями. Особенно популярны были числа 7, 70 и 40. Израильтяне живут в пустыне 40 лет. Соломон правит 40 лет. Иисус у «Матфея» постится 40 дней и 40 ночей. Вспомним, война «сынов света» продлится 40 лет. Иисус возносится на небо через 40 дней во всё тех же «Деяниях святых апостолов» (Деян. 1:3). Сама Латынина цитирует апокрифические «Деяния», в которых апостол Андрей воскрешает «сразу 40 человек», но не может сопоставить два текста, с которыми работает. Иными словами, 40 — это символическое число, и строить на его упоминании выводы о фактическом происшествии можно только, не понимая библейскую литературу. Само использование этого числа должно быть сигналом, что с рассказом о заговоре не всё исторично.

Библеистика давно приняла вывод о том, что путь к трансформации христианства из иудейской секты в международную религию проложил Павел из Тарса, который отстаивал необязательность следования Моисееву закону. Но Роберт Эйзенман (и вслед за ним Латынина) идёт ещё дальше. Христианство было религиозной идеологией иудейских повстанцев, а Павел упразднил эту составляющую. Словами Латыниной:

…именно Павел сделал из еврейской милленаристской секты религию доброты — христианство… Благодаря Павлу вера в воскресшего Иисуса, зародившаяся среди милленаристски настроенных евреев, была перенесена в принципиально новую экологическую нишу. Из веры обездоленной нации она стала верой обездоленных низов. Из веры тех, кто ненавидел империю, она стала верой тех, кто её населял.

Латынина подразумевает — хотя говорит об этом риторически — что пацифистские логии Иисуса в действительности восходят к Павлу:

Если Павел не просто проповедовал от имени Иисуса Христа, но и называл себя новым Христом, то колоссальные теологические последствия этого факта трудно переоценить. К примеру, всем хорошо известна Нагорная проповедь. «Блаженны нищие духом, — проповедует Христос, — ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю… Блаженны чистые сердцем, ибо они бога узрят» (Мф. 5:3—8). Именно в Нагорной проповеди содержатся все самые главные максимы христианства. «Любите врагов ваших и благословляйте проклинающих вас» (Мф. 5:44). «Кто ударит тебя в правую щёку, подставь и другую, и кто захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф. 5:40). Однако Нагорная проповедь есть только в одном Евангелии — у Матфея. В самом раннем Евангелии, у Марка, никакой Нагорной проповеди нет. Нету Нагорной проповеди и у Иоанна. При этом в истории христианства есть текст — уже упоминавшиеся «Деяния Павла и Фёклы», — в котором Павел позиционируется как новый Христос… Естественно, возникает вопрос: так кто же всё-таки произнёс Нагорную проповедь: тот Христос, которого распял прокуратор Понтий Пилат, или тот Христос, которого Фёкла видела в облике Павла?

В случае нагорной проповеди Латынина рубит сук, на котором она сидит. Действительно, нагорная проповедь есть только в Евангелии от Матфея. Но важно понимать, почему она есть только в нём. Евангелие от Матфея является самым иудейским из четырёх канонических евангелий. Автор «Матфея» в своём произведении стремился доказать единоверцам, что Иисус был мессией, пришествие которого предсказывали древние пророки. Поэтому он на первый план выдвигает сравнение биографии Иисуса с пророчествами. «Матфей» чтит обособление иудеев. Иисус в этом евангелии говорит апостолам: «На путь к язычникам не ходите, и в город самарянский не входите» (Мф. 10:5). А Павел известен как апостол язычников. Позднее евангелист провозглашает: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 15:24). Но это ещё не всё. «Матфей» представляет Иисуса как нового Моисея. Поэтому он строит биографию Иисуса так, чтобы она максимально напоминала этапы жизни Моисея. И, конечно, Моисей, находясь на горе, получил от бога закон. Поэтому у «Матфея» новый Моисей — Иисус — даёт толкование закона также на горе. Нагорная проповедь — это один из элементов евангелия, с помощью которого автор сближает Иисуса и Моисея. И, конечно, Иисус у «Матфея» превозносит Моисеев закон: «Не думайте, что я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится все» (Мф. 5:17—18). Нагорной проповеди нет в других евангелиях, потому что другие авторы не пытались представить Иисуса как Моисея, а не по какой-то конспирологической причине.

Итак, если Павел, как предполагает Латынина, заменил воинственность в христианстве на пацифизм, а также проповедовал необязательность закона Моисея, то Евангелие от Матфея — это самый неподходящий источник, в который можно было бы вставить нагорную проповедь. Причём Латынина сама цитирует логии из «Матфея», которые возвеличивают Моисеев закон:

Именно Павел начал проповедовать, что для того, чтобы спастись, вовсе не обязательно быть иудеем, а достаточно веры во Христа. Иисус проповедовал еврейский закон: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить» (Мф. 5:17). Павел проповедовал Иисуса.

В данном случае Латынина путается в собственных выводах. Если нагорная проповедь написана для того, чтобы пересмотреть учение Иисуса с отходом от закона Моисея, странно ссылаться на логии из неё, которые абсолютизируют этот закон больше других текстов Нового завета. Но дело не только в непонимании евангелия.

Когда Латынина говорит, что нагорной проповеди нет у Марка и Иоанна, она пропускает Евангелия от Луки. И хотя у «Луки» нет компиляции логий Иисуса, составляющих нагорную проповедь, эти речения присутствуют в евангелии. Они разбросаны по тексту благовествования. Они взяты из предполагаемого источника Q. Собственно наличие дословно совпадающих логий у «Матфея» и «Луки» служит основанием для вывода о существовании источника Q, из которого оба автора независимо почерпнули эти изречения. Латынина знает о реконструкции источника Q. Более того, она совершенно уверена в его существовании. Но, по-видимому, не понимает, что он содержал и каково значение его содержания. Ведь если Q сформировался в иудейской среде, которую Латынина считает милитаристской, приписывать авторство нагорной проповеди Павлу нелепо.

Стоит отметить, что источник Q интересует Латынину по особой причине. Она вслед за Робертом Эйзенманом предполагает, что христиане воевали с Римом, а римляне ещё в 30-х годах нашей эры издали закон об уничтожении христиан. Естественно возникает вопрос: как получилось, что о таких событиях до нас не дошло сведений? Латынина отвечает: века христианской цензуры. Христиане просто уничтожили все такие упоминания:

Современные учёные единогласно считают, что Лука и Матфей имели общий единый источник — т. н. Q (Quelle). Это был сборник изречений Иисуса, написанный по-гречески… Несложно заметить, что Q был ещё более ранним и ещё более ценным источником, чем Лука и Матфей. Но он до нас не дошёл. Мы совершенно точно знаем, что он существовал. Каким же образом получилось, что до нас не дошла священная книга, являющаяся источником целых двух Евангелий? А если эта книга была истреблена как еретическая, то как это согласуется с утверждением победившей церкви, что правильное христианство было сначала, а ересь — потом? Из этих примеров мы видим, что христианская цензура в течение столетий истребляла книги, в которых про Иисуса говорилось не то и не так.

Прежде всего, учёные вовсе не единогласно признают Q. Есть те, которые отрицают его существование. Далее, вопрос о пропаже священной книги содержит ошибку. Конечно, Q не был священной книгой. Как не были ими поначалу евангелия. Священными они стали только при формировании канона, то есть через 100 и более лет после написания. И для утраты древних сочинений не требовалось специальной цензуры. Папирус и пергамент горят и гниют. Они требуют бережного хранения и создание копий со временем. Без аккуратного хранения и копирования книга обречена. Кроме того, предположение о преднамеренном уничтожении Q привязано к другому неявному предположению о том, что он содержал нечто компрометирующее. Аналогичное допущение Латынина делает в отношении концовки Евангелия от Марка: «Очень возможно, что первоначальная концовка Евангелия от Марка эти сведения содержала. И сведения эти шли настолько вразрез с позднейшим представлением об апостолах, что их беспощадно вымарали ещё во II—III вв.». Однако такие доводы представляют собой аргументы от тишины. Мы не знаем, что было в Q помимо цитат в первом и третьем евангелиях; было ли что-то, что не вошло в евангелия. Мы не знаем, что было в концовке «Марка». Более того, была ли какая-то концовка после 8 стиха 16 главы. На мой взгляд, предположения о существовании такой концовки беспочвенны. Но даже если допустить существование утраченных фрагментов, из незнания их содержания никак нельзя вывести знание. Все попытки построить фундамент из воздуха допущениями вроде «очень возможно» представляют собой гадания и личные проекции.

В целом знакомство Латыниной с вкладом Павла в христианство отрывочно и, по-видимому, ограничивается трактовками Эйзенмана. Говоря об апостоле язычников, она снова сообщает устаревшие и ошибочные сведения:

…тут надо заметить, что опять-таки именно Павел проповедовал удивительное для того времени женское равноправие. У него были женщины-пророчицы, женщины-диакониссы и даже женщины-апостолы. Этот феминизм был главной притягательной силой учения Павла, дававшей возможность реализовать себя и скучающим матронам, и забитым рабыням.

Латынина воспроизводит некогда общепринятую историческую реконструкцию, согласно которой женщины в I веке н. э. универсально не могли занимать высокого общественного положения. И общины Павла представляли собой удивительное исключение. Сама реконструкция базировалась в первую очередь на Талмуде. Однако археология показала ошибочность вывода, который казался историкам очевидным. В общинах диаспоры в интересующую нас эпоху женщины могли добиться неожиданно высокого статуса. Некоторые управляли финансами синагог и чтились общинами. Известны погребальные надписи, которые называют женщин «старейшина» и «глава синагоги» — то есть эпитетами, которые традиционно связывают с мужчинами [32]. Поэтому предполагаемое равноправие в общинах Павла не было удивительным. Фактически Павел не отступал в этом отношении от иудаизма его дня. Соответственно, рассуждения о «главной притягательной силе учения Павла» не имеют смысла.

Но как же самый главный христианин, то есть брат Иисуса Иаков? Латынина пишет о нём подробно и категорично. Она вновь принимает за чистую монету абзацы позднего источника, на сей раз из книги Евсевия Кесарийского. Латынина насмехается над поздним христианским апокрифом, который приводил хвалебное описание внешности Иисуса [33]. Но, не моргнув глазом, верит в описание Иакова у Евсевия, а также в то, что Иакову говорили и что он сам говорил. Не беда, что Евсевий писал 250 лет спустя после смерти Иакова и что он — предвзятый апологет. Его сведения для Латыниной снова гиперисторичны. У Эйзенмана она заимствует ещё один исторический аргумент. Иосиф Флавий вскользь говорит об Иакове. По словам Эйзенмана, сразу три раннехристианских автора — Ориген, Евсевий и Иероним — цитировали текст Флавия, в котором тот утверждал, что Иерусалим был разрушен из-за убийства Иакова. В известных копиях Флавия такой информации нет. Следовательно, делает вывод Эйзенман, христианская цензура постаралась. Словами Латыниной:

…как мы уже говорили, этот текст подвергся христианской редактуре. Из него кое-что вычеркнули. А именно, из него вычеркнули фразу Иосифа Флавия, впрямую связывающую смерть Иакова, брата Иисуса, с Иудейской войной. Это несчастье, согласно Иосифу Флавию, которого цитирует в данном случае Евсевий Кесарийский, «случилось с иудеями в отмщение (???) за Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом, ибо его, человека праведнейшего, иудеи убили»… Как легко понять, причиной Иудейской войны могла быть только одна смерть — смерть главы секты сикариев. В этом случае восстание было местью за эту смерть. Однако предположение, что брат Иисуса, Иаков, руководил сикариями и зилотами, плохо согласуется с гипотезой о мирном и никому не известном Иисусе.

Это серьёзный исторический аргумент в пользу существования соответствующего текста у Флавия… если удастся подтвердить три независимых свидетельства-цитаты. Но и в данном случае аргументы Латыниной несостоятельны. Прежде всего, у самого раннего свидетеля — Оригена — речь идёт о том, что разрушение Иерусалима, согласно Флавию, было отмщением за смерть Иакова. А вовсе не Иудейская война началась из-за неё. Причина разрушения города и начала войны — вещи разные. И всё же, считал ли Флавий, что Иерусалим был разрушен из-за казни Иакова? Как заметил в этом отношении Джон Пэйнтер, Ориген в данном случае пересказывает своё прочтение Флавия, а не цитирует его. Евсевий был последователем Оригена и комментировал слова последнего. Иероним в свою очередь был знаком с трудами Евсевия [34]. Итак, три независимые цитаты — по существу одна, которая и не цитата вовсе. Более того, предполагаемая точка зрения Флавия, которую не пощадила христианская цензура, не вписывается в его сочинения. Так Флавий утверждает, что Иерусалим был разрушен из-за убийства первосвященника Анана: «Я решительно не ошибусь, если скажу, что смерть Анана была уже началом падения города, и с того дня, как иудеи увидели своего первосвященника, указывавшего им путь к спасению, убитым посреди города, их стены уже были разрушены и дело проиграно» («Иудейская война» IV, 5, 2). А причину войны Флавий усматривает в отказе принимать жертву за императора: «В то же время Элеазар, сын первосвященника Анания… предложил тем, которые заведовали порядком богослужения, не принимать больше никаких даров и жертв от неиудеев. Это распоряжение и было собственно началом войны с римлянами, потому что в нём заключалось отвержение жертвы за императора и римлян» («Иудейская война» II, 17, 2).

Итог

Экстраординарные утверждения требуют экстраординарных свидетельств. Реконструкции Латыниной экстраординарны, но свидетельства в их поддержку экстраординарно слабы. Проанализировав «Расследование», я прихожу к выводу, что книга Латыниной представляет собой нагромождение ошибок, устаревших сведений, противоречий, незнания и непонимания источников, наивных выводов, неподтверждённых догадок и аргументов от тишины. Моё заключение тоже категорично. И я стремился представить такой обзор, который был бы экстраординарным подтверждением этого заключения. Поэтому обзор оказался столь длинным. И должен сказать, что он мог быть намного длиннее. К сожалению, «Расследование» не является качественным источником даже со спорных позиций в такой спорной теме как исторический Иисус. В мутном потоке российских печатных изделий, в которых авторы соперничают друг с другом в изобретении прошлого, будущего и настоящего, книга Латыниной может способствовать лишь введению в заблуждение, а не популяризации библеистики. В самом деле, трудно отделаться от впечатления, что в основе книги лежит сценарий для программы РЕН ТВ, отвергнутый из-за чрезмерной сложности. По существу «Историческое расследование» написано в набившем оскомину, но всё ещё популярном жанре конспирологии. В условиях, когда все жанры художественной литературы читаны и перечитаны, никого не удивишь фантастикой, детективом или фантастическим детективом. А если сказать, что фантастика — это в действительности история, можно развлекать читателя, одновременно претендуя на научность. Конкуренция на печатном рынке огромна. Поэтому книга об историческом Иисусе, который был эсхатологическим пророком, проповедовал и был распят (то есть, по оценке Латыниной, «был лузером»), останется незамеченной. Чтобы успешно конкурировать в книжном магазине, нужно написать что-то эпатирующее, да ещё прибавить, что правду отчаянно пытались скрыть. Тогда книгу купят, прочитают, будут обсуждать. И обзор напишут, пусть даже критический.

Однако, подведя итог, вздохнуть с облегчением не получится. «Расследование» Латыниной заканчивается угрожающими словами: «КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ». Рекламные ссылки на последующие сочинения в «Расследовании» встречаются многократно:

«Мы обязательно посвятим волшебнику и колдуну Моисею, сыну бога, вознёсшемуся на небо, отдельную книгу».

«В одной из следующих книг мы поговорим о «славянском Иосифе» поподробней…»

«Читатель, вероятно, заметил, что мы оставили разговор об Иоанне Крестителе. Мы собираемся отложить его до следующей книги».

«Когда именно случился этот раскол и что было его причиной, мы обсудим в следующей книге».

Мы в худшем положении, чем иудейская элита, ушедшая в пустыню более 2000 лет назад. У неё хотя бы была надежда на появление ангела Михаила. У нас такой надежды нет. Действительно ли миру нужна книга о том, что Тутанхамон был библейским Аароном, а Моисей интриганом в Египте времён XIX династии, увлёкшимся культом Атона? Или о любой вариации на подобную тему? «Расследование» свидетельствует, что качества от следующих сочинений ожидать нельзя. Вина истории в том, что она недостаточно сенсационна. А значит, ей придётся страдать и дальше.

Ссылки и примечания

1. Ian Shaw. The Oxford History of Ancient Egypt. OUP Oxford, 2003.

2. Mark Lehner. The Complete Pyramids: Solving the Ancient Mysteries. Thames & Hudson, 2001.

3. Anchor Bible Dictionary. Doubleday, 1992. vol. 3 p. 6-10

Eric H. Cline. The Modern Scholar: The History of Ancient Israel: From the Patriarchs Through the Romans. Recorded Books, 2008.

4. Bill T. Arnold (ed.), Richard S. Hess (ed.). Ancient Israel’s History: An Introduction to Issues and Sources. Baker Academic, 2014. p. 149.

5. Beth Nakhai. Archaeology and the Religions of Canaan and Israel. American Schools of Oriental Research. 2001. p. 197-198.

6. Ральф Хокинз обобщил споры об археологии участка на горе Гебал с близких Зерталю позиций. См. Ralph K. Hawkins. The Iron Age I structure on Mt. Ebal: excavation and interpretation. Eisenbrauns, 2012.

7. Gary N. Knoppers. Jews and Samaritans: The Origins and History of Their Early Relations. Oxford University Press 2013. p. 202

8. Септуагинта — перевод священных текстов иудаизма на греческий язык. Был наиболее популярным переводом в эллинистическую эпоху среди евреев диаспоры. Также широко использовался ранними христианами, включая авторов новозаветных сочинений.

9. Gary N. Knoppers. Jews and Samaritans: The Origins and History of Their Early Relations. Oxford University Press 2013. p. 198-206

Andres Piquer Otero. The Text of the Hebrew Bible and Its Editions (Textual History of the Bible). BRILL, 2016.

10. Ernest Nicholson. The Pentateuch in the Twentieth Century. The Legacy of Julius Wellhausen. Clarendon Press, 1998.

11 Rick Wright. Linguistic Evidence for the Pre-exilic Date of the Yahwistic Source. T&T Clark, 2005.

12. John Van Seters. The Pentateuch: A Social-Science Commentary. Bloomsbury T&T Clark, 1999.

13. Edward J. Ownes. Deuteronomy: Volume 6 (New Collegeville Bible Commentary: Old Testament). Liturgical Press, 2011.

14. Например, Richard Elliott Friedman. The Bible with Sources Revealed. HarperOne, 2005. p. 128.

15. Например, Richard Elliott Friedman. The Bible with Sources Revealed. HarperOne, 2005. p. 176.

16. Любопытно, в дальнейшем Латынина упоминает названия «Синай» и «Хорив», но, по-видимому, не знает об их связи с гипотетическими источниками:

Моисей дважды в жизни всходил на гору, и каждый раз это оканчивалось для него счастливо. Один раз он взошёл на гору Хорив и увидел там Господа, другой раз взошёл на гору Синай и говорил там с ним устами к устам, а третий раз он взошёл на гору Нево и с высоты её Господь показал ему всю Землю Обетованную.

17. Israel Finkelstein, Amihai Mazar. The Quest for the Historical Israel: Archaeology and the History of Early Israel (Archaeology & Biblical Studies). Society of Biblical Literature, 2007. p. 90—91

18. Переход в речи от третьего лица к первому… Интерпретация игры слов «яхве» — «эхье» зависит от определения, от какого корня образовано имя «Яхве», либо какую иную этимологию оно имеет. Широко принятая интерпретация гласит, что имя бога образовано от глагола «быть». Тогда Яхве — это редуцированная форма третьего лица единственного числа настоящего (или будущего) времени. То есть: «он есть». Соответственно, «эхье» — глагольная форма того же корня, но первого лица: «я есть». Это подразумевает игру слов в ответе бога Моисею. Бог говорит: «я есть послал тебя»; вместо «он есть послал тебя». Существуют многочисленные объяснения того, что авторы текста хотели сказать этой игрой слов.

19. Richard Elliott Friedman. Who Wrote the Bible? HarperCollins, 1997.

Фридман пишет: «В первом издании книги «Кто написал Библию?» я обсуждал возможность того, что Иеремия мог бы быть девтерономическим историком. Я теперь признаю, что был неправ, и что такое предположение крайне маловероятно. Наиболее вероятно, что автор исторической прозы в Книге Иеремии был также автором Девтерономической истории. Я оставляю от своих предыдущих взглядов идею того, что правильнее считать Девтерономическую работу сотрудничеством Иеремии — поэта и пророка — и Варуха — писца, который истолковал историю в соответствии с концепцией Иеремии».

20. Brian Schultz. Conquering the World: The War Scroll (1QM) Reconsidered (Studies on the Texts of the Desert of Judah, Volume: 76). Brill, 2009.

21. Jean Duhaime. The War Texts: 1QM and Related Manuscripts (Companion to the Qumran Scrolls). T&T Clark, 2004. p. 33, 110—11. Глава общины.

22. По классификации Латыниной, цитата принадлежит источнику VII века до н. э. или ранее… Датировка зависит от оценки времени написания источников в документальной гипотезе. Сказание о Валааме может быть приписано либо Элохисту, либо Яхвисту, либо их редакции. Точная классификация не существенна, так как Латынина приписывает все источники VII веку до н. э. либо ранее.

23. Здесь Латынина неправильно пересказывает свой собственный источник… Она ссылается на страницу 203 книги Geza Vermes. The Complete Dead Sea Scrolls in English, Revised Edition, Penguin Books, 2004. Поножи и римская армия в книге действительно обсуждаются, но на странице 165. И речь идёт именно о том, что поножи есть только у всадников, а не о том, что всадники начали их носить: «In particular, the square shield (scutum) of the foot-soldier, and the buckler of the horseman (pamta or clipeus), the battle array of three lines (acies triplex), the ‘gates of war’ or openings between the units (intervalla), seem to be characteristically Roman. In addition, only the cavalry were to wear greaves — a custom introduced into the Roman army during the time of Julius Caesar in the middle of the first century bce».

24. Russell Gmirkin. The War Scroll and Roman Weaponry Reconsidered. Dead Sea Discoveries. Vol. 3, No. 2 (Jul., 1996), pp. 89—129.

25. Jean Duhaime. The War Texts: 1QM and Related Manuscripts (Companion to the Qumran Scrolls). T&T Clark, 2004.

Стоит отметить, что источник Латыниной — Роберт Эйзенман — отвергает палеографические датировки. Конечно, палеография противоречит его построениям о тождестве кумранитов с христианами и их предполагаемой войне против римлян.

26. Geza Vermes. The Complete Dead Sea Scrolls in English, Revised Edition, Penguin Books, 2004, p. 109.

27. Вот два других абзаца, в которых Латынина приписывает слова «врагов же моих…» Иисусу:

Таким образом, мы имеем ещё более невероятную и поражающую воображение картину: в то время как мирный Иисус Сын Бога командовал при входе в Иерусалим схватывать и избивать тех, «кто не хочет, чтобы я царствовал», мирно переворачивал столы храмовых менял и мирно заходил с немытыми ногами в запретные помещения — в это же самое время в том же самом Храме орудовал какой-то другой Иисус, Сын Отца, который во время мятежа учинил убийство; но оба Иисуса не имели отношения друг к другу…

Если представить себе эту картину в деталях: фанатичную толпу, постилающую по дороге одежды и пальмы, крики «свобода» и «да здравствует царь Израиля», команду схватывать и убивать врагов, прозвучавшую от самого Царя Израиля, то трудно отделаться от подозрения, что вступление Иисуса Мессии в город было не совсем мирным…

28. «будто евангелист мог стенографировать прошлое…» Латынина делает допущение, согласно которому автор второго канонического евангелия использовал некий письменный источник:

Как ушлый адвокат, он не приводит слов тех, кто ложно обвиняет Иисуса «во многом», но он упоминает об их существовании: верный признак того, что Марк следует какому-то авторитетному источнику. Мы даже можем предположить, что этот источник был письменный и не очень благоприятный для Иисуса, ибо в устной передаче эти «многие» обвинения просто бы потерялись.

Само предположение не имеет подтверждений и, следовательно, бесполезно. Однако важнее всего то, что даже существование письменного источника не снимает проблему гиперисторичности. Если бы такой источник существовал, мы не могли бы знать, насколько приводимые в нём сведения точны и базируются ли они на воспоминаниях очевидца.

29. Craig A. Evans. “The Synoptic Gospels and the Dead Sea Scrolls.” In The Bible and the Dead Sea Scrolls. Volume 3: The Scrolls and Christian Origins, ed. James H. Charlesworth. Baylor University Press, 2006.

30. Eric H. Cline. The Modern Scholar: The History of Ancient Israel: From the Patriarchs Through the Romans. Recorded Books, 2008.

31. «The Damascus Document», CD 19, 5-21.

32. Glenn S. Holland. Religion in the Ancient Mediterranean World. The Great Courses, 2013. #45

33. «Расследование». Глава 12. За что преследовали христиан.

34. John Painter. Just James: The Brother of Jesus in History and Tradition. T&T Clark, 2005. p. 132-133: 342-343.

35. Lawrence H. Schiffman, (ed), James VanderKam (ed). Encyclopedia of the Dead Sea Scrolls. Oxford University Press, 2000. vol. 1, p. 470.