Только что в Journal of Archaeological Science вышла статья российских археологов, исследующих стоянку древнего человека на острове Жохова в Восточно-Сибирском море. Там, в 500 км от нынешнего российского берега, когда-то жили охотники на белых медведей. О том, что эти люди уже 9 тыс. лет назад использовали ездовых собак, мы недавно писали. Подробности нам поведал один из авторов исследования — археолог Владимир Питулько, старший научный сотрудник Отдела палеолита ИИМК РАН, кандидат исторических наук.
Эта работа была задумана довольно давно, после завершения работ на Жоховской стоянке и является частью моих исследований по проекту Российского Научного фонда (РНФ N 16-18-10265 RNF). Второй цикл этой работы был закончен в 2005 г., работы проводились в течение 2000—2005 гг. в рамках российско-американского научного проекта «Жохов-2000», посвящённого изучению древнего прошлого Сибирской Арктики, её природной среды, взаимосвязи природных событий прошлого и культуры древнего населения этих районов — развития адаптационных систем, материальной культуры, поведения (это был второй и пока последний цикл — первый состоялся ещё в советское время, когда в 1989 и 1990 годах совместной экспедицией Арктического и антарктического НИИ и Ленинградского отделения Института Археологии АН СССР (ныне ИИМК РАН) были проведены первичные исследования Жоховской стоянки на о. Жохова в Новосибирских о-вах, крохотном клочке суши под 76 градусом с. ш.).
Александр Соколов. Насколько я понимаю, это одна из самых северных стоянок такой древности?
Владимир Питулько. Да. Жоховская стоянка — весьма интересный памятник, один из уникальных объектов мирового культурного наследия, свидетельство древнейшего этапа расселения человека в высокоширотной Арктике (именно в высокоширотной, то есть островной — в Арктике в целом есть и более древние объекты — например, Янская стоянка, исследования которой я провожу на протяжении последних примерно 15 лет (ее радиоуглеродный возраст — около 28 000 лет, календарный — грубо 31—32 тыс. лет назад), или «убитый мамонт» в низовьях Енисея — Сопкаргинский мамонт, убитый древним человеком около 45 000 лет назад — но это всё заметно южнее). В высокоширотной Арктике есть объекты каменного века, расположенные ещё далее на север, например в Гренландии они встречаются вплоть до 82 с. ш., далее земли нет, только вода и лёд. Но эти памятники заметно моложе, около 5500 лет назад. Их изучает мой друг и коллега Бьярне Грённов (Bjarne Grønnow) (Датский Национальный Музей), результаты этих работ (самого Бьярне, его коллег и предшественников) обобщены в только что изданной книге The Frozen Saqqaq Sites of Disko Bay, West Greenland: Qeqqertassassuk and Qajaa (2400—900 BC). Studies of Saqqaq material Culture in an Eastern Arctic Perspective. Museum Tusculanum Press, Copenhagen, 2017.
Примерно таково положение Жоховской стоянки в системе арктических древностей. В любом случае, она характеризует ранний этап культуры людей, адаптированных к этой суровой среде обитания. Благодаря исключительной сохранности изделий из недолговечных материалов, биологических субстанций различного рода, этот памятник сохранил до наших дней огромное количество информации, обычно утрачиваемой — вследствие многолетнемёрзлых условий. Здесь во множестве сохранились орудия и оружие из кости и бивня мамонтов, рога северного оленя, дерева, разнообразные предметы быта (посуда, плетёные и берестяные вещи), и, конечно, огромное количество костных остатков животных, добытых людьми в качестве пищи (фактически, это только два вида — белый медведь и северный олень, причём белый медведь был важнейшим пищевым ресурсом в зимнее время — совершенно уникальный случай в археологии, когда крупного, на самом деле крупнейшего опасного современного хищника добывают на мясо). Всего было извлечено при раскопках чуть менее 60 000 костных фрагментов, среди которых были и кости псового хищника среднего размера, то есть собаки (встречаются, единично, и костные останки человека, но это отдельная история). Костей собак было выявлено 150 единиц, однако, с учётом размерного класса остатков и стороны тела можно считать, что представлено не менее 13 особей. Видимо, их важной характеристикой будет служить информация, заключённая в собачьем помете (при раскопках собрано большое кол-во таких образцов), однако эта работа на данный момент только начата.
А. С. В статье говорится, что первые останки собак на стоянке были найдены больше двадцати лет назад…
В. П. Конечно, впервые остатки собак были определены ещё в материалах моих первых раскопок 1989—1990 годов, но это были единичные находки костей посткраниального скелета. Это позволяет почти безошибочно определить присутствие собаки, но для полной уверенности нужна морфология черепа (в нашем случае, есть черепа, целые или почти целые, кости нижней челюсти и отдельные зубы, пригодные для учёта и сравнения). Это была долгая работа (идентификация костей), которой занимался мой друг и коллега, сотрудник ИИМК, Алексей Каспаров, археозоолог с большим опытом работы с костями животных из раскопок в различных регионах России и зарубежья. В результате работ 2000—2005 гг. эти остатки были получены, и в те же годы проблематика, связанная с формированием собак/доместикацией, в особенности оценка времени этого события, а затем и генетические исследования в этой области, получили значительное развитие и стали популярным направлением исследований.
Соответственно, по мере обработки наших данных (но не так быстро, как хотелось бы, поскольку есть и другая работа, связанная с продолжением исследований на Янской стоянке, обработкой и вводом в оборот этих данных, а также разнообразные другие планы и обязательства), мы с Алексеем Каспаровичем [Каспаровым] приступили со временем к написанию этой работы.
А. С. В чём уникальность вашего исследования?
В. П. Мы постарались сделать добротное исследование, с использованием полноценных референтных выборок по волкам и собакам, происходящим из того же региона (использовали музейные коллекции Зоологического института РАН, собранные до начала эпохи индустриального освоения Севера с массовым привнесением материала по собакам, не имеющим местных корней). В этом и состоит его ЦЕННОСТЬ (я бы использовал именно это слово взамен «уникальности» в вашем вопросе). Было поставлено два важных вопроса — (1) каким образом может быть достоверно продемонстрировано различие между волками и собаками по морфологии их остатков и (2) каков был их облик (в смысле массы тела, физического размера, роста), на каких именно собак они могли быть похожи. Вопрос №1 особенно важен, ибо в литературе широко распространены (я бы сказал, распространились широко за последние 20 лет) взгляды о ранней, уходящей вглубь времён, к 30 тыс. лет назад и, возможно, далее, доместикации собак. Авторы, которые пишут об этом, часто совершают ошибку, сравнивая между собой результаты прямых измерений, полученные по целым или относительно целым черепам и нижним челюстям, что принципиально неверно — оба вида, и волк, и собака, обладают колоссальной изменчивостью, вследствие чего сравнивать такие измерения напрямую бессмысленно (хотя в отдельных случаях может и дать некий результат, что показано в нашей работе, среди прочего). Между тем, в физической антропологии существует с давних пор методика сравнения на основе индексов (отношений тех или иных размеров), то есть безразмерных величин, свободных от «шума». Эта стандартная практика применяется столетиями уже к изучению людских остатков, и с полным основанием может быть приложена к изучению формы черепа собак и волков — а именно это и является критерием различия. Основная идея, использованная нами, принадлежит профессору Нестору Александровичу Смирнову (1878—1942) — крупному советскому зоологу, участнику исследований на Белом, Баренцевом, Каспийском, Черном и дальневосточных морях. Среди прочего, Н.А. Смирнов, по заданию Арктического института, в 1930-х годах провел исследования ездовых собак, в которых обобщил и систематизировал свой немалый (с 1900 г.) опыт, полученный в экспедициях на Баренцевом и Белом морях.
А. С. Чем же, в первую очередь, собака отличается от волка?
В. П. Смирновым было отмечено, что главное различие в форме черепа волка и собаки состоит в наличии у последних «прилобистости» — более выпуклой формы черепа, возникающей за счёт изменения его высоты при уменьшении длины лицевой части (все признаки, так или иначе, связаны). Лично я полагаю, что прилобистость нужна собакам для того, чтобы нам было удобнее их гладить (это ШУТКА), но, как бы то ни было, это и есть разница в форме черепа собаки и волка, остаётся лишь найти индексы, которые описывали бы её. Два таких индекса были найдены А. К. Каспаровым. Подчеркнём — это ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ различие, которое «работает» для форм любого возраста и стадии развития. Это показано нами на примере выборок собак и волков Севера Восточной Сибири. С теми же выборками были сравнены данные, полученные для черепов псовых из Жоховской стоянки, с тем же результатом — различия вполне достоверны. Хочу заметить, что у нас при этом руки были развязаны — мы точно знали, что в нашей выборке представлены достаточно древние (около 9 тыс. лет назад) собаки, по морфологии и мтДНК (собачья гаплогруппа А2, общеазиатская). Мы, таким образом, тестировали не жоховских собак, а, скорее, найденный критерий, и, как представляется, всё удалось. Таким образом, это простой и надёжный критерий для различения остатков собак и волков, вполне универсальный. Весьма интересно, что параллельно было подготовлено исследование (Drake et al., 2015), в котором для сравнительного исследования черепов собак, волков, и «древних собак» была применена достаточно сложная процедура, основанная на 3D-морфометрии (идеология этого исследования в целом основана на тех же принципах, что и взгляды Смирнова, однако само по себе исследование является гораздо более технологически сложным и дорогим, тогда как наш подход — классический русский, просто, надёжно и дёшево). В результате исследования Дрейк с соавторами было показано, что НИКАКИЕ псовые, относительно которых были сделаны заявления об их принадлежности к собакам — ни из Гойет, ни из Моравских памятников, ни даже из Елисеевичей (самые молодые, 18—17 тыс. лет назад), к СОБАКАМ не могут быть отнесены на основании морфологии их черепного скелета. Полагаю, если их промерить надлежащим образом и посчитать индексы, то и по нашей методике они не будут классифицированы как собаки (к сожалению, авторы, пишущие о «ранних собаках», пользуются популярной, но очень поверхностной методикой промеров, сильно сокращённой, и из их публикаций невозможно извлечь нужные данные). Подводя итог, могу сказать, что наш результат был вполне ожидаемый: был найден критерий, в наличии которого мы не сомневались, и его удалось проверить по достоверной древней выборке, морфология которой выглядела непротиворечиво (и был подтверждена генетикой).
А. С. Как выглядели собаки Жоховской стоянки?
В. П. Этот вопрос мы и решили выяснить. Напомню, у нас в коллекции — остатки 13 особей, что даёт надежду на некоторую статистику (для древних объектов — вполне нормально). К сожалению, целых костей (в особенности — костей конечностей, на основании которых можно рассчитывать рост/пропорции тела и вес — с некоторыми допущениями, конечно, но такие методики существуют, в их основе лежат зависимости, найденные между размерами костей и массой тела животных, известной по музейному паспорту), у нас немного. Большое значение такие кости имеют, в том числе, для изучения специфических патологий, возникающих в результате работы, выполняемой собаками (позвоночник, длинные кости, особенно задних конечностей), к сожалению, у нас этого материала нет. Однако имеющегося было достаточно для того, чтобы посчитать, на основании модификации ранее опубликованных уравнений, массу тела животных.
А. С. Было ли в ваших результатах что-то неожиданное?
В. П. Изначально никакой специальной цели мы не преследовали — только оценка и никакого особенного результата мы не ожидали. Однако случилось следующее: было замечено, что характеристики массы тела наших собак (жоховских 9000-го возраста) весьма близко совпали с вариацией массы тела современных ездовых собак (генерально, то есть для самцов и самок, пол наших зверей мы не знаем — и те, и другие, вероятно). Вот этот результат был неожиданным в том смысле, что мы с А. К. Каспаровым и ранее писали о наличии на Жоховской стоянке ездового собаководства 9 тыс. лет назад, однако не могли ожидать, что уже в это время людям были известны селекционные принципы, которые положены в основу стандарта. Подчеркну, что мы говорим, в данном случае, не о наличии породы, имеющей продолжение в современности (этого мы не можем утверждать), а о наличии прототипа этой породы с тем же функционалом, что и сейчас, который обоснован физиологией этих животных, особенностями теплообмена. Эти важнейшие наблюдения были сделаны выдающимся американским биологом, специалистом по собакам, Реймондом Коппингером (обобщены им в чрезвычайно познавательной и увлекательной книге Dogs. A New Understanding of Canine Origin, Behavior, and Evolution, by Raymond Coppinger and Lorna Coppinger), в течение длительного времени профессионально занимавшимся гонками на упряжках, тренировкой и разведением ездовых собак, в результате чего были получены великолепные ряды наблюдений, а со временем они дополнились новыми взглядами на эволюцию собак (первоначально воспринимавшиеся как практически маргинальные, спустя 20 лет они получают все большее и большее признание, я полагаю, Коппингер во многом был прав). Таким образом, на основании наших работ можно утверждать, что уже 9 тыс. лет назад жоховские охотники активно использовали ездовых собак и имели значительный опыт селекции, в основу которой были положены те же принципы, что и сейчас. Это говорит о том, что момент доместикации наступил несколько раньше, однако вряд ли намного раньше (так, все ныне существующие породы собак сформированы в течение последних 300 лет), вероятно, не ранее 14—15 тыс. лет назад — во всяком случае, в палеонтологической/археологической летописи повсеместно отсутствуют достоверные остатки собак, которые были бы древнее приведённого возраста. Условием доместикации является необходимость, а необходимость в собаке возникает либо тогда, когда есть что охранять (то есть то, что можно отнять и потеря чего станет необратимым бедствием — например, запасы/урожай, возделанное поле, скот, неслучайно хорошо выраженная группировка древних собак известна на Ближнем Востоке, где производящие формы хозяйства возникают раньше всего), либо когда возникает потребность в транспорте. А она возникла в Северной Евразии в пределах былого пояса «мамонтовой степи» в тот момент, когда стала радикально изменяться природная обстановка, то есть около 15 тыс. лет назад. Тогда биом стал быстро и необратимо меняться с замещением основных видов промысла (бизонов, лошадей, мамонтов) северным оленем — мигрирующим животным, за счёт добычи которого можно стабильно жить в режиме сопровождения миграций. Следовательно, нужно перемещать довольно большое количество имущества (ситуация, радикально отличная от той, что была ранее). В этом есть смысл, мне кажется.
Вот это и были два главных результата, один вполне ожидаемый, второй — в определённом смысле, по крайней мере — отчасти, неожиданный.
Нужно сказать также, что быстрая доместикация собак могла случиться только в сценарии Коппингера. В его модели первым этапом является «самодоместикация» — жизнь отдельных особей волка бок о бок с человеком в нише падальщика (утилизация отходов, костей и прочего), которую вели особи, не имеющие шанса на выживание в обычной ситуации (мелкие, с патологиями развития какими-то, то есть неспособные выиграть конкуренцию за пищу и размножение), но в нише с доступными ресурсами вполне успешные. Отбор в такой нише происходил естественным образом по толерантности к человеку (выживали и передавали по цепочке толерантность как путь к успеху в основном наиболее толерантные). Эта ситуация сложилась в изобильном МИС 3, 30—40 тысяч лет назад, таким образом, процесс шёл довольно медленно, занял несколько десятков тысяч лет (20—25, может быть 30 тыс. лет), и у людей под руками оказалось животное, практически готовое к окончательной доместикации, что и произошло в нужный (человеку) момент. Я полагаю, Коппингер совершенно прав в этом.
А. С. Вашу работу Вы посвятили таксе Ливерпулю…
В. П. Да статья посвящена Ливерпулю, одному из достойнейших представителей вида, надёжному спутнику и верному другу.
