Принести океан домой

Рассказ об английском натуралисте Филипе Генри Госсе (Philip Henry Gosse) и о том, как его книга 1854 года «Аквариум» (The Aquarium) — с эффектными иллюстрациями и головокружительной долей религиозного экстаза — породила в викторианской Британии волну одержимости «океаническим садом».

Можно сказать, что именно англичанин Филип Генри Госсе популяризировал наблюдения за взаимодействием морских животных и водных растений в стеклянных резервуарах — а ещё именно Госсе первым назвал такие резервуары «аквариумами». В книге 1853 года «Плутания натуралиста по Девонширскому побережью» (A Naturalist’s Rambles on the Devonshire Coast) он ещё использовал термины «виварий» и «морской аквариум» как взаимозаменяемые, однако год спустя остановился на втором варианте, опубликовав книгу «Аквариум: удивительные открытия глубоководного моря» («The Aquarium: An Unveiling of the Wonders of the Deep Sea»). Как пишет Госсе на страницах этой книги, термин должен быть «аккуратным, легкопроизносимым и легкозапоминающимся». Что обозначал термин «виварий»? Ёмкости, в которых жили чаще всего змеи и амфибии. «Аквавивариум» был шагом в верную сторону, однако термин всё ещё был несовершенен. И Госсе выбрал aqurium, имея в виду форму среднего рода от латинского aquarius («водяной, водный»). Он, должно быть, знал, что для древних римлян aquarium был просто резервуаром с водой, а ботаники давно прозвали аквариумами резервуары с водными растениями.

Для Госсе тут не было противоречия, он считал оправданным лингвистически расширить термин и торжественно утвердил:

«Пусть слово АКВАРИУМ обозначает эти занимательные коллекции водных животных и растений. Будем различать речные аквариумы (если содержимое резервуара речное) и морские (если внутри солёная вода)».

Госсе родился в 1810 году в Пуле на юге Англии, в семье обедневшего странствующего художника-миниатюриста. В молодости будущий писатель перебрался через Атлантику в Ньюфаундленд, где имел дела с флотилиями, добывающими тюленей и треску в Карбонирской гавани. Когда ему было чуть за двадцать, Госсе приобрёл на аукционе книгу «Очерки о микроскопе» (Essays on the Microscope) — и с тех пор полностью посвятил себя коллекционированию насекомых. В течение двух лет он описывал каждое насекомое, которое мог достать. Вместе с несколькими друзьями юный энтузиаст решил переехать в континентальную Канаду, где надеялся основать сельскую коммуну и открыть музей чучел птиц.

Однако обеим мечтам не суждено было сбыться — и Госсе вернулся в Англию. Там он стал учителем в Хакни. Госсе работал в школе до тех пор, пока ему не предложили написать «Введение в зоологию» (предложение поступило от Общества распространения христианских знаний). Сбор информации для «Введения в зоологию» вдохновил Госсе на написание другой книги — «Океан» (The Ocean). «Океан» вышел в свет в 1844 году — произведение было основано на находках исследователя сэра Джеймса Кларка Росса (James Clark Ross), который с 1818 года путешествовал по Тихому океану и Арктике, открыв огромное разнообразие морской флоры и фауны. Книга имела оглушительный успех, а к Госсе вернулась слава. В итоге позже в том же году его пригласили на Ямайку — поездку проспонсировал коллекционер морских раковин в обмен на новые образцы для своей коллекции. Госсе не потратил время, проведённое на Карибах, впустую: итогом его поездки стали ещё три книги — успех имела каждая. Госсе приобрел вес в сообществе издателей-натуралистов того времени.

А ещё, вернувшись с Ямайки, Госсе стал набожным христианином, и эта вера определила большую часть его последующей работы. Благодаря своей супруге Эмили Боуз (Emily Bowes) он стал членом секты под названием «Движение Плимутских братьев». Со стороны казалось, что жизнь Госсе была продиктована монотонностью бесконечных молитв. Читать романы и стихи, а также ходить в театр или петь светские песни запрещалось. Более того, не допускались даже социальные связи вне Плимутских братьев! Госсе свято верил, что Иисус Христос вернётся на Землю очень скоро, при жизни самого Госсе. Исходя из порождаемого этой верой чувства критического отсутствия времени на раскачку, он приступил к работе сразу над несколькими книжными проектами. Темой всех стала прибрежная жизнь. Госсе можно было застать либо сидящим за письменным столом, либо работающим на улице, где, одетый в чёрный костюм, он усердно рылся в иле приливных отмелей или (даже во время сильного прибоя) придирчиво осматривал приливные лужи в скалах в поисках какой-нибудь живности. Он приобрёл авторитет во всём, что связано с фауной прибрежных вод, а его частые выступления в Лондоне публика всегда приветствовала с одобрением и обожанием.

Самой успешной книгой Госсе стал «Аквариум». В этом произведении автор описал свои наблюдения за прибрежной морской жизнью. А ещё он поделился с читателями инструкцией, как создать собственный небольшой аквариум в домашних условиях (и это спустя год после открытия первого общественного аквариума в Лондонском зоопарке). По словам Госсе, домашний аквариум с морской водой — идеальный способ познакомиться с необычными обитателями океана, не требующий погружения в глубины вод с помощью сложного водолазного снаряжения. Натуралиста, кстати, очень забавляло, что французский зоолог Анри Мильн-Эдвардс (Henri Milne-Edwards) для того, чтобы поближе рассмотреть подводный мир, прогуливался по средиземноморскому дну в «водонепроницаемом платье, соответствующих очках и с дыхательной трубкой». Намного легче наблюдать за морскими обитателями, не покидая безопасную домашнюю обстановку, считал Госсе.

В многостраничных пространных отчётах о своих прибрежных вылазках Госсе рассказывал читателям, что его цель — создание аквариума (однако на этом пути предстояло преодолеть множество препятствий). Отношения с природой требовали осторожного и уважительного подхода, поскольку её исследование представляло собой, по мнению Госсе, духовное упражнение. Вообще для Госсе религия и естественные науки были неразделимы. Автор писал: «Естественные науки в каком-то смысле приводят нас к присутствию Бога. Или, скорее, дают нам познать его и открывают нам некоторые из его важных атрибутов». Аквариум представлял собой идеальное место для наблюдений за творениями «Бога-часовщика» Уильяма Пейли (William Paley). В книге «Плутания натуралиста по Девонширскому побережью» Госсе упомянул, что в прибрежных каменистых прудах можно увидеть отблеск блаженства, царившего до грехопадения, а также прозреть состояние природы, которое будет царить, когда Христос вернётся на Землю. В «Аквариуме» автор сравнил кораллы с «небесным Иерусалимом»:

«Разве это не чудо — увидеть слабую тень этой красоты в бедном полипе? Когда я смотрю на кучу полипов, населяющих структуру, о которой я упоминал… Каждый в своей звёздной короне, все гармонично живут друг с другом, строят здание с кристально чистыми стенами, усыпанными чем-то, похожим на драгоценные камни… Их камеры закрыты дверями из жемчуга. Когда я смотрю, как из здания вырастает город, содружество миллионов людей… Когда я понимаю, что, кроме жизни одного человека, есть жизнь общая, тождественная связь, которая представляет обширное собрание… И одно Существо — одно, хотя и во многом… Я не могу не думать о небесном граде, об Иерусалиме, который на небесах».

По словам Джонатана Смита (Jonathan Smith) в книге «Чарльз Дарвин и викторианская визуальная культура» (Charles Darwin and Victorian Visual Culture), именно в таком свете мы должны рассматривать описания, которыми наполнены книги Госсе о прибрежной жизни. Завораживающие полноцветные иллюстрации представлены как «в своём роде мирное водное царство», а между различными видами нет конкуренции, они ни в чём не нуждаются. В книгах Госсе каменные бассейны — это то, что обладает «такими же качествами, что и эдемский сад до грехопадения… визуальный отблеск тысячелетнего царства, которое ожидает истинно верующего».

Первый в своём роде, передовой аквариум Госсе содержал впечатляющее изобилие морской флоры и фауны. Прежде чем найти для него животных, надо было отыскать растения, которые будут отвечать за содержание кислорода в резервуаре. Как их искать? Согласно Госсе, лучше всего отправляться на поиски на следующий день после полнолуния или новолуния: в эти дни случается отлив — и обнажаются участки, обычно покрытые водой. Для поисков нужны закрытая корзина, большие алебастровые или стеклянные банки, две или три ёмкости поменьше, в также молотки и зубила. Вооружась всем этим, он отваживался вскарабкиваться на уступы скал у кромки моря. Особенно его привлекали неровные расщелины с острыми краями, те, которых любой нормальный турист всеми силами старается избегать: именно в них прятались желанные растения:

«Мы приподнимаем свисающую с края массу оливковых фукусов (Fucus) и обнаруживаем, что расщелины часто окаймлены самыми нежными и прекрасными формами морских водорослей; такими, например, как крылатая делессерия (D. Alata), с её тонкими, сильно изрезанными листьями самого насыщенного малинового оттенка, и перистая птилота (P. Plumosa) — более тускло-красного цвета».

Растение приходилось брать вместе с куском камня, из которого оно растёт: только так у него был шанс выжить. Каждую травиночку, после тщательного вырубания её из скалы (часто производимого под водой), Госсе определял во временное пристанище — один из принесённых с собой сосудов. Иметь при себе подходящие для транспортировки ёмкости было очень важно во время сбора растений и ещё важнее — во время сбора животных. По словам Госсе, каждый коллекционер должен быть предусмотрительным и внимательным, так как в любой момент в поле зрения могут попасть странные существа самых разных форм и размеров.

Что нужно делать по возвращении с морского побережья? Заселять находки в аквариум! По внешнему виду аквариум Госсе напоминал знакомый нам прямоугольный резервуар из стекла с окантовкой из берёзовой древесины. Его размеры составляли 61 × 30 × 30 см. Стенки были стеклянными, а дно — сланцевым. Стыки стёкол под берёзовой окантовкой были прошпаклёваны. И такая конструкция была огромным улучшением по сравнению с более ранними прототипами, представлявшими собой цельностеклянные сосуды округлых форм: ровные стеклянные поверхности аквариума Госсе не вызывали оптических искажений. Дно аквариума Госсе покрыл слоем глины, гальки и песка, а также положил на него небольшие камни таким образом, чтобы они образовывали мостики и уступы и служили укрытием для плавающих существ.

Итак, Госсе «посадил» растения в аквариум, а затем вылил туда 76 литров солёной воды. В первую ночь он наблюдал за аквариумом при свете свечи и обнаружил, что внутри уже елозят многочисленные крошечные моллюски и суетятся микроорганизмы.

Животных натуралист подсадил в аквариум на следующий день. В аквариумную фауну входили: одна пятнадцатииглая колюшка, семь лобанов, один чёрный бычок, три обыкновенных литорины, одна Anomia, две съедобных сердцевидки, две асцидии, два рака-отшельника, четыре песчаных креветки, одна обыкновенная креветка, три корончатых червя, две толсторогих актинии и многие другие животные. Аквариум стал домом для сотни живых существ. Да, он вместил бы и большее, тем более что в него ежедневно капало по 2—3 галлона свежей морской воды из подвешенного над ним сосуда — в качестве «искусственной аэрации». Однако Госсе понял, что скоро потребление кислорода обитателями аквариума превысит его запасы в воде.

Первая неделя наблюдений за аквариумом прошла успешно (правда, учёный зафиксировал одно-два нападения хищников на животных послабее). Однако на третьи сутки второй недели несколько животных умерло среди камней, и из-за их трупов вода стала плохо пахнуть. Госсе тщательно очистил аквариум и продолжил наблюдения.

Население Англии того времени мало знало о существах, за которыми наблюдали Госсе и другие натуралисты. И именно Госсе выпала честь рассказать об этих представителях фауны на страницах своих книг. Он сосредотачивался на тех животных, что лучше всего олицетворяли тайну подводного мира. Госсе неоднократно проводил параллели с наземными животными — чтобы читатели лучше представляли себе подводную фауну. Например, одно существо с длинными шелковистыми волосками, которые украшали его, словно шуба, Госсе описал так: «морская мышь», «самая роскошно одетая из всех существ, населяющих морское дно». Кстати, Карл Линней (Carl Linnaeus), создатель единой классификации флоры и фауны, ещё в XVIII веке назвал эту «морскую мышь» «Афродитой». Госсе добавил, что это «колючая Афродита, которая отражает солнечные лучи из морских глубин и демонстрирует такие же яркие цвета, как и павлин, который показывает свой хвост, украшенный драгоценностями». Если наблюдать за морской мышью в аквариуме, можно увидеть, что она производит много беспокойных движений и каждые 24 секунды выпускает струю воды. Ещё у морской мыши в арсенале было много цветов: при свете свечи на её теле появлялись красные и оранжевые отблески, а днём отблески менялись на зелёные и синие.

Госсе также обожал креветок — их он считал «особенно приятными жителями аквариума»:

«В тонких нитевидных придатках головы, которые постоянно принимают самые изящные изгибы, есть определённая лёгкость, напоминающая по характеру «лёгкий узор из тросов и рангоута», которым так восхищаются на хорошо оснащённом корабле. Их тела настолько прозрачны, что дама, которая в этот момент смотрела на резервуар, сравнила их с призраками, и их плавные скользящие движения усиливают сходство».

Подводный мир — это то место, где определения расплывчаты, своего рода альтер-эго нашего мира на суше. Коралл, морская звезда, атиния, медуза, морской конёк… Минералы они или животные, живые или мёртвые, представители фауны или флоры, самцы или самки? Госсе был особенно очарован теми существами, которые строят какие-то отношения, но едва ли могут рассматриваться как личности. Союз между улитками-трубачами, раками-отшельниками и морскими анемонами — это, по мнению Госсе, просто нечто восхитительное:

«Многие люди, которые прекрасно знают трубача, колеблются, когда видят знакомую раковину, населённую не большим моллюском с чёрными пятнышками, а помесью краба и лобстера с толстыми красными цепкими клешнями и длинными суставчатыми заострёнными ногами. И ещё более загадочным всё это выглядит, когда две трети самого панциря заключены в густую массу пурпурно-пятнистой плоти, из которой высовывает голову и конечности деловитый рак. По правде говоря, странное это дело, этот тройственный союз трубача, рака-отшельника и актинии».

На самом деле, конечно, это отношения между лишь двумя живыми существами: ведь от трубача остаётся только раковина, уже не заселённая моллюском. Госсе считал раков кем-то вроде морских падальщиков — прямо как волки и гиены на суше, пожирают всё живое и мёртвое.

Морской анемон также известный как животное-цветок, полип или актиния, с его меняющими цвет щупальцами, часто можно найти сидящим на морском дне, на камнях, и наблюдать, как он сперва изрядно раздувается, а потом вдруг уменьшается в десять раз. Не менее интересно и то, что части тела актинии могут отделяться и превращаться в новых животных. Кстати, долгое время актинию, из-за её напоминающего цветок внешнего вида, ошибочно считали «недостающим звеном» между растениями и животными.

По словам Госсе, симбиоз рака-отшельника и актинии открыт для самых разных спекуляций и интерпретаций. Кто в этой паре контролирует ситуацию? Это рак тащит актинию по морскому дну, ударяя на ходу о разбросанные там и тут камни? Или актиния съела раковину вместе с раком, но тот затем сумел пробраться наружу через желудок и кожу актинии? Может, актиния выпустила мембрану, которая предоставила дом раку-отшельнику, но не разрешает ему этот дом покидать? С помощью аквариума Госсе хотел узнать принцип, на котором строится взаимопритяжение рака и морского анемона, а также тайну кажущегося слияния их тел и идентичностей.

Но Госсе не удалось разгадать эту загадку: лишь в 1920—1930-е гг. биологи предложили правдоподобное объяснение этому взаимодействию, которое сейчас рассматривается как яркий пример биологического симбиоза. Благодаря книдоцитам (стрекательным клеткам) актинии держат осьминогов подальше от раков, взамен получая более обширную среду обитания за счёт движений своего хозяина. А ещё актиния может съесть часть добычи рака — ведь её рот обращён прямо к жевательным органам рака-отшельника. К сожалению, не всегда у этого союза счастливый конец: рак-отшельник может запросто съесть актинию, если будет голоден.

В глазах Госсе аквариум был живым музеем, занятным перевёртышем Ноева ковчега, безопасно сохраняющим на суше виды морской флоры и фауны. Подобно зоопаркам, этим царствам животных в городах, или оранжереям ботанических садов, демонстрирующим коллекции тропических растений, среди которых любили бродить как любители флоры, так и просто фланёры, аквариум стал способом путешествовать по океану, не покидая собственного дома.

Госсе умел так выразить свой энтузиазм в статьях и книгах, что это в хорошем смысле будоражило добрых буржуа. Его многочисленные лекции на океаническую тематику всякий раз становились сенсацией. В викторианской Literary Gazette писали, что он «нырнул во все те украшенные дворцы, которые старый Нептун долгие годы держал под замком». Другой хроникёр того же издания отмечал, что «весь мир хотел иметь дома аквариумы, чтобы подтвердить утверждения Госсе и повторить его опыты». Журнал Blackwoods даже советовалось не показывать детям его книгу — «иначе в доме не будет мира и покоя, пока не появится аквариум». Но зарождавшемуся увлечению аквариумами нужно было нечто большее, чем энтузиазм Госсе: оно должно было радовать глаз.

Высококачественные иллюстрации, довольно редкие в то время, сыграли важную роль в успехе большинства книг Госсе. Он унаследовал от отца художественные таланты, и ему приписывают авторство многих сопровождавших его тексты литографий. Однако, по словам исследовательницы Барбары Т. Гейтс (Barbara T. Gates), автором иллюстраций для «Аквариума» была жена Госсе Эмили, одарённая художница, получившая в своё время образование у популярного пейзажиста Джона Селла Котмана (John Sell Cotman). И хотя популярностью книга в немалой степени обязана созданным Эмили изображениям, её имя на страницах не упоминается — вместо этого под всеми иллюстрациями указано имя самого Госсе. И пусть в то время было так принято — под иллюстрациями к научным публикациям указывать авторов текста, однако всё равно непонятно, почему Генри не упомянул жену хотя бы в предисловии, ведь там нашлось место даже для печатников-литографов.

«Аквариум» был чем-то большим, чем культурной сенсацией. У книги был и финансовый успех: её автор заработал на ней около 805 фунтов стерлингов (примерно 40 000 фунтов стерлингов в пересчёте на сегодняшний день). Спустя год в свет вышел «Справочник по морскому аквариуму» (Handbook to the Marine Aquarium), который был меньше по объёму и доступен тем, у кого не хватило денег на «Аквариум». Английские буржуа отвлеклись от модного сбора папоротников и обратили взоры на побережье. Быстро растущий средний класс вёл разговоры об аквариумах, а также учился наблюдать за подводной флорой и фауной. Генри Д. Батлер (Henry D. Butler) писал об увлечении аквариумами в книге «Семейный аквариум» (The Family Aquarium) так: «Об аквариуме говорили все. Аквариум звенел у всех в ушах. Утром, днём и ночью темой было не что иное, как аквариум».

Сердцем увлечения аквариумами стал магазин на Портленд-роуд в Лондоне, принадлежавший Уильяму Элфорду Ллойду (William Alford Lloyd). В этом магазине, в пятидесяти больших резервуарах и бесчисленном множестве резервуаров поменьше, содержалось 15 000 морских обитателей, а ещё продавалась солёная вода — свободно — пинтами, квартами и галлонами. Аквариумы производила фабрика по соседству. Также Ллойд нанял дюжину работников, которые собирали растения и животных у морского берега и скупали их у сборщиков-любителей. Пока Ллойд не открыл магазин, любителям приходилось самим устраивать экскурсии за морской живностью на побережье, однако поездки туда были делом дорогим и часто опасным, что делало всё предприятие малопривлекательным. Но как только Ллойд взялся за дело, фанаты аквариумов смогли получать всё, в чём нуждались, легко и часто.

Всеобщее увлечение аквариумами в 1850-х оставалось лишь всеобщим увлечением. Британский историк Дэвид Эллистон Аллен (David Elliston Allen) писал в исследовании «Натуралист в Британии» (The Naturalist in Britain), что волна увлечений природой в 1850-е по сравнению с такими же увлечениями в предыдущие десятилетия была «неряшливее, менее разумной и больше склонной к истерии». Прошло несколько лет — и вот уже мода на аквариумы канула в Лету. По крайней мере, в Британии. Девять из десяти аквариумов были или выброшены на свалку, или оставлены на произвол судьбы. Магазин аквариумов уступил по популярности большим аквариумам Брайтона и других прибрежных курортов.

Да, популярность аквариумов была краткой — но и она причинила вред окружающей среде. Вдоль береговой линии велась настоящая охота на растения и животных — и к XX веку прибрежный ландшафт полностью изменился. Как пишет Джеймс Гамильтон-Патерсон (James Hamilton-Paterson) в книге «Семь десятых» (Seven-Tenths), ответственность за это лежит на «зоологии с креном в религию».

В 1907 году сын Госсе Эдмунд, в отличие от отца — убеждённый дарвинист, в своих мемуарах «Отец и сын» (Father and Son) рассказал об этом так:

«Кольцо живой красоты, окружавшее наши берега, было очень тонким и хрупким. Оно существовало все эти века исключительно вследствие безразличия, блаженного невежества человека. Эти каменные котловины, окаймлённые кораллами, наполненные неподвижной водой, почти столь же прозрачной, как и сам воздух нал нею, кишащие прекрасными чувствительными формами жизни, — их больше нет, все они осквернены, опустошены и опошлены. Армия «коллекционеров» прошла по ним и разорила каждый их уголок. Сказочный рай нарушен, изысканный продукт многовекового естественного отбора раздавлен грубой лапой благонамеренного, праздного любопытства. То, что мой отец, сам такой благоговейный, такой консервативный, напрямую ответственен, из-за популярности его книг, за бедствие, которого он никогда не предвидел, стало достаточно ясно для него по прошествии некоторого количества лет и стоило ему большого огорчения».

Литература