Цифровая живопись, или Как что-то сказать, ничего не сказав

Вы так говорите «цифровая живопись», будто бы это что-то плохое. Будто бы это словосочетание означает «кое-кто поджухлил». Будто бы «настоящий», «высокодуховный» художник о такое не станет руки марать, а коснувшийся раз навсегда пропал для высокого искусства.

Ну ладно, быть может, лично вы так не говорите, но ведь сплошь и рядом рассуждения ведутся так, будто между цифровым и нецифровым изобразительным искусством существует чёткая граница, причём по одну сторону оной находится только какой-то читерский и низкопробный шлак, ну или хотя бы сабжевая «диджитальность» автоматически понижает ценность произведения во многие разы.

Хотя… можете ли вы или кто-то ещё сказать, что вообще означает словосочетание «цифровая живопись»? Или в более широком случае — «цифровое искусство», «digital art»?

Чтобы вам было проще думать, я приведу вам серию картинок, а вы, внимательно их рассмотрев, попытайтесь ответить на два вопроса.

1. Какие из них вы бы отнесли к «цифровой живописи»?

2. Каким способом, по вашим предположениям, изготовлена каждая из этих картинок?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ну как, стало ли проще это обдумать? Не так-то легко угадать, что есть что, да? Почти наверняка у вас есть предположения, но есть ли у вас уверенность в их истинности? Поставили бы вы крупную сумму на то, что каждая из этих картинок изготовлена именно тем способом, который вы предположили?

То-то и оно: ни ваш глаз, ни ваш мозг уже не могут дать вам однозначный ответ по поводу источника, по коей причине добавка «цифровая» к слову «живопись» — это всего лишь попытка приписать картине какие-то качества, которые проистекают строго из внешнего знания об оной. Это всё равно что сначала узнавать фамилию автора и только потом — по ней, а не по картине — делать заключение, понравилась вам картина или нет. Хорошо она нарисована или плохо. Высокое ли это искусство, жалкая мазня или бездуховный ширпотреб.

Вообще говоря, самое это разделение на «цифровое» и «традиционное/аналоговое» возникло где-то так во второй половине шестидесятых. То есть в те времена, когда компьютеры всё ещё были большими, но довольно слабыми. Особенно в плане их мультимедийных возможностей.

По коей причине, если вы росли когда-то тогда, в начале семидесятых, то первой ассоциацией с «цифровым искусством» у вас будет палка-палка-огуречик из ступенчатых зелёных линий на чёрном фоне или что-то типа того.

 

Случись же вам провести детство попозже — в восьмидесятые или в первую половину девяностых, то первым приходящим в голову «компьютерным искусством» интуитивно окажутся картинки из чётко различимых квадратиков где-то так шестнадцати разных цветов, из которых составлено что-то, более—менее похожее на примитивную, но в чём-то прикольную иллюстрацию к детской книжке.

 

Собственно, само это понятие «цифровое искусство» в те времена было чем-то вроде априорного извинения: да, мы знаем, что это очень примитивно, но зацените — это же на компьютере! Прогресс! Когда-нибудь оно будет выглядеть как на картине. Или даже реальнее, чем в самой реальности. Но пока вот так, простите нас за это. Мы даже для такого чуть ли не наизнанку вывернулись — куда там Рембрандту так стараться.

И отдельная номинация для «цифрового» в тогдашних конкурсах тоже означала что-то в стиле «паралимпиады»: мы понимаем, что компьютерному соревноваться с некомпьютерным было бы совсем уже неспортивно, но пускай энтузиасты хотя бы друг с другом посоревнуются — это ведь очень хорошо, что у них есть энтузиазм. Компьютеры, вон, в шахматы тоже проигрывают даже начинающим, но хоть как-то ведь уже умеют играть — пусть хотя бы друг с другом соревнуются. Или с людьми, но с большой и толстой форой. С форой для компьютеров, естественно.

Однако понимаете, какая штука, то самое «когда-нибудь» давно уже настало, и сейчас мы проживаем как раз в нём самом. Компьютеры всё так же не допускаются на людские соревнования по шахматам, но причина уже прямо противоположная: мы понимаем, что победят компьютеры, но людям же тоже хочется соревноваться. Энтузиазм — это хорошо, поэтому для людей будет своя паралимпиада по шахматам. С призами и званиями.

Удивительно, однако в сфере «цифрового искусства» первое смешалось со вторым и сосуществует в точках зрения одновременно, несмотря даже на то, что это две взаимоисключающие концепции: на компьютере делать искусство — читерство, поскольку гораздо легче добиться того же результата, но одновременно с тем «цифровое искусство» — примитивное, бездуховное и в чём-то даже жалкое.

Кстати, вспомним изначальный вопрос: а что вообще такое «цифровое искусство»?

Хорошо ли вы справились с сегрегацией примеров? Делаю ставку, что нет. Без априорного знания большинство людей в настоящее время будет угадывать самую малость лучше генератора случайных чисел, по коей причине можно сделать вывод, что «диджитальность» в самом произведении людьми давно уже не читается.

Быть может, тогда поможет определение термина? Быть может, в нём есть описание каких-то специфических особенностей, которые можно обнаружить на картинке и тем самым вынести ей вердикт?

Увы, нет. Все неспекулятивные определения термина, по сути, будут сводиться к тому, что «цифровым» является то произведение, при создании которого использовался компьютер. Как-то. Где-то. О чём, видимо, придётся спрашивать у автора, поскольку в общем случае глазом эти способы не опознаваемы.

Это определение что-то говорило полвека назад — ведь компьютерный способ изготовления тогда подразумевал и характерный вид результата. Но сейчас оно говорит примерно ни о чём. В плане результата, конечно, — если вам интересно, как подобные результаты получать, то знание способа их получения, разумеется, вам будет полезно.

Причём на подозрение должно наводить уже то, что все примеры, которые вы посмотрели, подходят под это определение: вы ведь смотрели их на компьютере, а это гарантированно означает, что в какой-то момент абсолютно каждое из этих изображений было как-то им обработано. Таким образом, по этому определению все они должны считаться «цифровым искусством». Вот если бы вы их на бумаге смотрели — тогда да, некоторые, быть может, под определение бы не попали.

Хотя, постойте, «искусство» — это ведь не только живопись. Как там сейчас в других разделах?

Есть ли, например, «цифровая литература» с аналогичным определением?

О да, есть. Такая вообще вся, выпущенная в последние двадцать лет. Поскольку даже книга, напечатанная на бумаге, версталась на компьютере и на печать попадала через него же. Да и автор свой текст скорее всего набирал в Ворде, а не принёс рукописи чернилами на бумаге в редакцию.

Цифровое кино? Вы шутите — а какое ещё сейчас бывает? Оно теперь всё такое. Даже если его сняли на плёнку, что тоже уже нехилая редкость, то монтировать и обрабатывать на плёнке же его вряд ли кто-то будет. И посмотреть его с плёнки вам в большинстве случаев тоже не доведётся.

Фотография? Не смешите мои тапочки. К 2022-му ой-всё уже не только плёнка, а даже её наследники — зеркальные фотоаппараты. Кроме того, уже четверть века как все отличные фотографии сняты не на фотоаппарат, а на Фотошоп и его аналоги.

Музыка? Ну, послушать песню под акустическую гитару или игру на механическом фортепьяно всё ещё можно. Однако и это уже, скажем так, развлечение для особых эстетов. Если же мы берём записанную музыку, то там даже механическое фортепьяно в 99,9% случаев будет записано на цифровой тракт, обработано и сведено в цифровом софте и выдано вам для прослушивания в цифровом формате. Любители тёплого лампового звука, конечно, всё ещё могут раскочегарить прадедушкин патефон с оставшимися в наследство пластинками, записанными аналоговым способом, но говорить, что оно звучит гораздо лучше «цифрового» сейчас даже им очень тяжело.

В основном же вы будете слушать цифровые инструменты, записанные на цифровые девайсы, сведённые в цифровом софте. И хорошо ещё если где-то там в промежутке присутствовал живой музыкант, который хотя бы отдельные фрагменты сыграл руками — теперь же можно всё целиком прямо на компе же и набрать, без музыкантов.

И на концерте тоже живые музыканты зачастую перемешаны с неживой записью, их голоса попадают не сразу в ваши уши, а в микрофон, воткнутый вместе с другими микрофонами и инструментами в цифровой микшер, и на полученный с них звук наложены цифровые спецэффекты. При том, что часть инструментов, вообще говоря, скорее всего тоже не просто электрическая, а даже и цифровая.

Иными словами, разделение на «цифровое» и «не цифровое» во всех этих направлениях уже не имеет смысла. «Цифровая фотография» по факту уже синоним «фотографии», а «цифровая музыка» — синоним «музыки».

И разделение на всяких там конкурсах по этому критерию, таким образом, превращает эти конкурсы в чисто цирковые.

«А сейчас Василий Пупкин покажет вам уникальный трюк: он сочинил и научился играть эту песню, не притрагиваясь всё это время к компьютеру — даже ноты и текст писал строго на бумаге. Патефонные пластинки с записями Василия вы можете приобрести рядом с кассой».

Скульптура как искусство оказалась замещена 3d-скульптингом и 3d-печатью, что тоже и проще, и экономит огромное количество времени. Кроме того, хотя я этого до написания статьи не знал, уже есть промышленные роботы и роботизированные станки, способные выточить скульптуру из цельного куска камня или дерева.

То же, что нецифровая живопись сумела не скончаться целиком, а только лишь сильно подужалась — чудесное совпадение, а не результат её особой духовности и ценности. Это произошло потому, что есть люди, которых развлекает сам процесс вождения кисточкой по холсту.

Аналогично тому, как некоторых людей развлекает игра на фортепьяно пальцами, хотя уже почти очевидно, что компьютер и в этом плане тоже никому не переиграть. Синтезированное фортепьяно уже звучит неотличимо, давно уже можно набрать мышкой все нюансы исполнения, давно уже есть рандомизация оного исполнения, имитирующая «человеческие шероховатости», и уже даже есть алгоритмы автоматического подбора нюансов исполнения и алгоритмы сочинения композиций. Последние два пункта ещё не совершенны, но вспомните про шахматы: путь от «проигрывает даже ребёнку» до «всех уделывает как детей» в двадцать первом веке может быть пройден за считанные годы.

И с живописью происходит аналогичное: рисовать на компе проще и удобнее. Поскольку есть undo, сохранение версий, слои, сглаживание движений, корректирующие спецэффекты и прочие вспомогательные инструменты, невозможные на бумаге. Есть возможность брать цвета сразу с фотки и, вообще говоря, даже строить по ней перспективу. Есть возможность использования трёхмерных моделей. А поведение «натуральных» красок имитируется уже так хорошо, что тяжело отличить от реальных красок не только результат, а даже поведение виртуальных красок в процессе рисования.

Кому-то всё ещё хочется вживую на холсте? Да не вопрос — их право. Но какой смысл отделять одно от другого? Какой смысл по-разному оценивать нарисованное целиком на бумаге, нарисованное целиком на компьютере и микс одного с другим? Тем более, наделяя одно какой-то встроенной «духовностью», которая по неизвестным причинам куда-то улетучивается из второго?

Вам шашечки или ехать? Картину или цирковой трюк во время её изготовления? Это ж по смыслу ничем не отличается от более ранних попыток набить цену своим произведениям на ровном месте, рисуя их не руками, а ногами или частью тела, ещё менее подходящей для рисования.

Если выйти за пределы самоудовлетворения художника процессом и встать на сторону зрителей, то этот цирковой трюк — либо самореклама, либо самооправдание: «Я не собрался научиться новым, более простым, эффективным и удобным методам, поэтому буду делать вид, что только так и надо, как раньше делали».

И даже он был в изрядной степени обесценен неплохо обоснованным предположением о том, что и в прошлом тоже художники использовали оптические приспособления для рисования своих картин. Да и рисование по фотографии — с разбиением оной на квадратики — тоже появилось практически одновременно с изобретением самого процесса фотографирования. Нет никаких гарантий, что на вашей любимой картине, нарисованной вроде бы красками на холсте, не использовалось что-то из этого.

И что? Картина от этого стала хуже? Теперь она вам уже не нравится?

Не-не, сопряжённый с ней цирковой трюк, разумеется, потерял своё сияние в тот момент, когда мы заметили трос, прицепленный к акробату, но сам результат-то?

Давайте как-то определимся, в этих ваших «соревнованиях» соревнуются трюкачи или результаты их деятельности? Хотя бы для себя самих определиться — другие-то вольны вводить какие угодно критерии.

Если вы по звуку не можете определить, ламповый овердрайв у гитариста или цифровой, да и сам музыкант не смог бы, то не всё ли вам равно, как слушателю, какой именно он был?

Если вы по картине не можете определить, использовался ли при её изготовлении компьютер, механическое оптическое приспособление или ещё какой-то спецдевайс, и как именно они использовались, то не всё ли вам равно, если вы собираетесь просто смотреть на результат?

Представьте себе, что некий мастер вытесал из мрамора скульптуру. После этого он научился современным технологиям, создал модель точно такой же скульптуры в программе для 3d-скульптинга или при помощи лазерного сканирования, и использовал эту модель для «программирования» робота. В результате мы имеем две идентичные скульптуры, которые ни один эксперт в мире не сможет отличить друг от друга. Почему же тогда одна из них должна считаться «цифровым искусством», а другая — каким-то «традиционным»? Они же идентичны. Если на них случайно перепутать бирки, то может выйти большой конфуз.

А если это не скульптура, а картина, «традиционный» вариант которой можно сфотографировать и получить цифровую копию, а «компьютерный» — напечатать на обычном принтере и потом поверх этого 3d-принтером создать «рельеф краски»? Приборами наверно всё ещё можно узнать наиболее вероятный способ изготовления, но зритель-то уже не отличит одно от другого — ни на jpeg-картинке, ни в раме на стене. То есть вся «диджитальность» в противовес «традиционности» тут исключительно в предыстории, а в самом объекте искусства уже ничего такого нет.

Как и в почти всех других областях искусства, и в живописи тоже добавка «цифровая» в настоящее время уже идентична добавлению пустой строки — с точки зрения зрителя от неё не меняется абсолютно ничего. Это — просто условное обобщающее название некого подмножества приёмов, которые художники используют для создания своих картин. И эти приёмы никак не относятся к качеству результата, а только лишь к скорости его получения.

Требование соответствовать чему-то, соответствие чему возможно узнать только по внешнему, априорному знанию — это гарантированный софизм, когда речь идёт об оценке произведения. Художнику-де мало радовать зрителя картинами — надо ещё исполнять какие-то особые трюки, о которых им сообщат отдельно.

Ну и, кстати, о картинах. Давайте посмотрим на правильные ответы — благо, в данном случае они хотя бы мне известны.

 

Несмотря на яркие цвета и высокую чёткость, это — картина красками на холсте, нарисованная известным художником и учителем живописи Бобом Россом. А ведь так похоже на «диджитал арт» из какой-нибудь компьютерной игры девяностых.
 

 

Эта картина нарисована целиком на компьютере при помощи имитации реальных красок в программе Rebelle. Да-да, в современной компьютерной живописи вовсе не обязательно будет различим каждый пиксель, чёткие границы у всех объектов или ровная заливка областей одним цветом.
 

 

Это — картина из музея в Каппадокии, изображающая традиционный быт местных жителей, нарисованная в девятнадцатом веке долгое время проживавшим там венецианским художником Карло Джованни Монтанари, выкупленная у него музеем за сумму, эквивалентную сейчас полумиллиону долларов.

Хотя, нет, постойте. Это же я нарисовал эту картину. Чувствуете, как она прямо за один абзац потеряла свою ценность?

Однако постойте ещё, сейчас она обесценится даже сильнее: я нарисовал её путём обработки фотографии плагином к Фотошопу Topaz Impression. Подбор параметров занял где-то так минут десять и ещё минут пятнадцать я вспоминал, как этим плагином пользоваться.
 

 

Это — результат использования того же плагина, но не мной. И фотография тоже не моя. Однако и про эту картину можно было бы сочинить историю о том, кто, когда и какому музею её продал.
 

 

А вот эта слегка замаскированная цветокоррекцией фотка — реальная картина Шишкина. Да, на холсте. Без компа. Хотя не поручусь, что фотоаппарат в процессе изготовления не использовался.
 

 

Картина маслом на стыке реализма Нового Времени с импрессионизмом, на самом деле, нарисована нейронной сетью MidJourney. Фактически, по пикселям. Без красок и их имитации, без мазков отточенной годами тренировок рукой художника и всего такого прочего.
 

 

Несмотря на то, что мазки тут видны даже без увеличения, эта картина нарисована в Фотошопе. Даже без имитации поведения реальных красок — просто одной из кисточек, которые там можно создать.
 

 

Такие яркие цвета, наверное, бывают только на компьютере? Но нет, эта картина нарисована красками. Правда, не кисточкой, а мастихином. И да, довольно быстро — судя по тому, что Леонид Афремов в целом рисовал довольно быстро. За что его, кстати, умудрялись критиковать. Быстро — это ведь нечестно. Честно, когда медленно.
 

 

Это, конечно, несколько помрачнее, но ведь прослеживается что-то общее с вышеприведённой картиной Шишкина? Высокий уровень детализации, помещающий живописную работу на границу с фотографией, вот это вот всё?

Что это? Аналог Шишкина? Обработка фотки плагином в Фотошопе?

Нет, это снова творчество нейросети MidJourney.
 

 

Я смутно припоминаю, что где-то уже видел такой стиль. Но не могу вспомнить, у кого именно. Нарисованное, с одной стороны, очевидно примитивизировано, стилизовано под что-то вроде романтической сказочной иллюстрации, но, с другой стороны, — с реалистичными тенями и приличной детализацией. При этом мазки в явном виде не прослеживаются, но и на фотографию по виду тоже не похоже. И выглядит как-то олдово, что ли.

И всем этим данная картина радикально отличается от предыдущей того же автора — нейросети MidJourney.
 

 

По поводу этой работы я продолжаю испытывать сомнения, даже когда уже знаю источник, поскольку она выглядит как очень детально прорисованная картина на холсте, однако обилие очень мелких деталей вызывает подозрение, что её рисовали в Фотошопе. Возможно, обрабатывая какую-то реальную фотографию.

Однако это — внезапно, вообще рендер трёхмерной модели ландшафта в Vue. Возможно, какая-то постобработка делалась и в Фотошопе тоже, но также возможно, что для оной использовались встроенные в Vue спецэффекты постобработки.

Тем не менее, я сам всё ещё не могу до конца поверить, что это — рендер.
 

 

Выше в статье был пример из современного игрового движка, и по этой картине складывается впечатление, что она — кадр из него же, но теперь уже пропущенный через фильтры Фотошопа.

Однако это — реальная акварельная работа. Я, правда, подозреваю, что автор всё-таки использовал фотографию, а не шпарил по памяти — ведь с натуры временно остановившиеся автомобили он вряд ли успел бы нарисовать.
 

 

Явно выраженные мазки, рельеф, который даёт пастозная техника живописи, слегка выцветший вид. Наверно что-то старое из какого-то европейского музея?

Но нет, это рисовал наш современник целиком на компьютере, в Rebelle, с применением имитации реальных красок.
 

 

…и как бы специально для сравнения картина реальными красками. Которая почему-то рядом с предыдущей лично мне кажется менее реальной и больше похожей на компьютерную — яркие цвета, рельеф мазков больше похож на компьютерные артефакты, в отличие от картины выше, детали более хаотичные, будто бы их добавлял «тупой плагин», да и в целом присутствует какое-то ощущение имитации.
 

 

Это — картина, нарисованная с диорамы.

Нет, постойте, это — фотка диорамы.

Или, раз уж вы столько раз до того не угадали, наверное, это — реальная картина кого-то типа Поля Синьяка, но посовременнее и с большей тягой к реализму.

Заметьте, что можно поверить в любой из этих вариантов.

Однако в реальности это — рендер трёхмерной модели с использованием шейдеров.

 

Эта картина в духе импрессионистов — фотография, обработанная в Фотошопе при помощи Topaz Impression.

Я не могу гарантировать, что вы угадывали прямо совсем с частотой генератора случайных чисел, однако почти наверняка ваши предположения об источнике в основном не совпадали с реальностью.

Что должно ещё раз намекнуть: для вас, как для зрителя, нет никакой разницы, каким образом изготовлено то, на что вы смотрите. По коей причине нет никакого смысла продолжать удерживать в голове давно уже неактуальное по факту разделение на «цифровое» и «нецифровое». Не только реальное содержание, но даже софистическая сила оного разделения уже доживает последние деньки и скорее выдаёт в тех, кто им пользуется, не знатока, а, наоборот, профана, делающего вид, что разбирается, но имеющего крайне превратное представление о современном состоянии технологий.