Сегодня в Ставрополе проходит очередное заседание суда по делу ставропольца Виктора Краснова, обвиняемого по статье 148 УК РФ, т.е. в «оскорблении чувств верующих». О том, с чего всё началось, о сути конфликта между блогером-атеистом и блогерами-православными, а также об уровне экспертизы можно прочесть в нашей октябрьской публикации «Остановить мракобесие». А вчера, накануне нынешнего заседания, я коротко побеседовал с адвокатом Виктора Краснова — Андреем Сабининым.
Денис Яцутко (XX2 ВЕК). Андрей, 15 марта очередное заседание суда по делу Краснова. Что ты от него ожидаешь?
Андрей Сабинин. В суд приходил оперуполномоченный, которого я вызвал. Потребовал, чтобы не было съёмки. Потому что он всё-таки оперативный сотрудник. Судья, понятное дело, согласился, сказал, что, да, не будет. Но я тоже туда заходил, решили, что съёмка будет, когда он уйдёт. Потом должны быть допрошены понятые — по тому самому протоколу, где делались скрины всей переписки. Ситуация забавная, конечно, можно так её и описывать: доставить понятых возложили на оперуполномоченного. То есть, он их найдёт, расскажет им, что им надо говорить, то есть те моменты, которые я хотел выяснить, будут уже сомнительны с точки зрения истины. Но не важно. У меня тоже свои есть методики. Почему я их вызывал? Потому что он сделал скрины, фактически, половины переписки. То, что ему надо было выбрать, то он и выбрал. И вызваны все эксперты, которых ты размазывал ещё в октябрьской статье. И, поскольку у меня есть два контрисследования лингвистических, у меня в планах задать максимум вопросов именно лингвисту. 30 вопросов у меня к нему уже есть. По психологам ещё не думал. Если успею, буду допрашивать ещё автора контрисследования.
Д. Я. То есть, возможно, это не последнее заседание?
А. С. Оно в любом случае не последнее. Потому что, если хватит времени, я, возможно, буду заявлять о возврате дела прокурору: есть совершенно явные моменты в пользу такого решения. Так что заседание точно далеко не последнее.
Д. Я. Как думаешь: то, что Кураев по поводу этого дела высказался, как-то сыграет в пользу Краснова?
А. С. По идее, не должно это никак сыграть. Ни Кураев, ни Нилов, который тоже высказался. Кто только ни высказался. Понятно, что эти обстоятельства должны быть использованы, то есть, я буду о них говорить, что вот, мол, позиция священнослужителя, вот позиция Государственной Думы. Но судью же нельзя делать заложником ни истцов, ни защиты. Поэтому это такой, скорее эмоциональный фон, который к правоприменению имеет мало отношения.
Д. Я. А как полагаешь, сейчас судья к чему склоняется? Нет такой информации?
А. С. Вообще ни к чему не склоняется. И не должен, я считаю, на этом этапе к чему-то склоняться. Потому что идут допросы, изучение доказательств, и, если бы он уже сейчас к чему-то склонялся, это, наверное, можно было бы расценивать, как некую пристрастность и вообще заявлять отвод. А вдруг он верующий и в церковь ходит? А вдруг он воинствующий атеист? Как ему принимать участие в таком деле. Абсурд этой ситуации в том, что судья вынужден принимать правовое решение по вопросам, которые вообще правовой оценке подлежать не могут. Во всяком случае, в ситуации, связанной вот такими псевдоделиктами, имеющими место быть в интернете. То есть, это не действие, не какое-то публичное оскорбление посредством действия — это слово, которое высказано от своего имени и как мнение. Поэтому в этих обстоятельствах у судьи роль незавидная. У честного судьи.
Д. Я. Как я понял, на предыдущее заседание ребят, которые будто бы оскорбились, доставили с судебными приставами, да?
А. С. Да.
Д. Я. И как они себя повели?
А. С. Тот, которого доставили из армии, не ответил ни на один вопрос, связанный с верой: ни о храме, ни о крещении, ни о символе веры. Второй был подготовленный и явно действительно имеющий отношение к православной вере. Повели они себя как? Один сказал, что выступает не только от своего имени, но и от имени всех православных верующих, а второй сказал, что, мол, он меня оскорбил — я настаиваю на наказании.
Д. Я. Я знаю, что собирались подписи в поддержку Краснова от имени православных верующих. Это как-то поможет ему?
А. С. Я про православных не знаю. Знаю, что какая-то петиция размещена, причём с каким-то некорректным совершенно заголовком. Что-то там «В администрацию Ставрополя…» При чём тут администрация? Но петиция была, СМИ писали, и действительно были высказывания, что православные заявляют, что вот эти ребята позорят настоящих православных и занимаются не тем, чем надо.
Д. Я. В деле никак не использовалось?
А. С. Нет. Это ведь вещи, которые могут быть использованы при представлении доказательств защиты или в судебных прениях. Мы в этот процесс ещё не вошли. То есть, не дошли ещё до того, когда будет возможность сказать, что, вот, посмотрите, что сказал Кураев, посмотрите, что сказал Нилов, который говорит, что там нет состава. Пока это преждевременно немножко.
Д. Я. Краснова, я так понимаю, ты защищаешь бесплатно, так?
А. С. Да.
Д. Я. А почему?
А. С. Сначала было просто интересно. А теперь втянулся.
Д. Я. Можно сказать, что это с твоей стороны что-то идейное?
А. С. Я не хочу, чтобы адвоката ассоциировали с идеологией и с позицией клиента. Идейно это только в том смысле, что я вижу в этом нарушение Конституции и Декларации прав человека…
Кстати, стоит упомянуть вброс клеветы по Краснову. Я это всё нотариально заверил. Если времени хватит завтра, сделаю заявление по этому поводу в суде. Его же там геем-педофилом назвали. Якобы со слов сотрудников правоохранительных органов. Меня назвали оппозиционным адвокатом и организатором русских маршей каких-то. Я, чтобы понять, что такое русский марш, вообще в Википедию полез. Прошёл такой вброс, и «Блокнот» это опубликовал. Потом они всё это стёрли, но я достал из кэша и заверил нотариально. Это же клевета. Может, мне и не стоит в это втягиваться, но чтобы не допустить подобного в будущем, я собираюсь об этом всё-таки заявить.
Д. Я. О Конституции. Ты подал ходатайство о направлении судебного запроса в Конституционный суд на предмет проверки 148 статьи УК на соответствие Конституции…
А. С. Да. Конечно, Конституционный суд это ходатайство не удовлетворит. А если удовлетворит, ну… посмотрим.
В настоящее время Андрей Сабинин также защищает эколога Валерия Бриниха, обвиняемого по статье 282 УК РФ.
