В конце февраля из Якутии пришло сообщение, что в Абыйском районе на берегу реки Семюлях охотник и предприниматель Александр Бандеров и его друг Семён Иванов обнаружили сохранившегося в вечной мерзлоте детёныша шерстистого носорога. Охотники связались с учёными из отдела по изучению мамонтовой фауны Академии наук Республики Саха (Якутия) и передали находку им. Предположительно, юный носорог погиб в возрасте полутора лет. Сейчас Сашу (такое имя получил он в честь первооткрывателя) исследуют учёные, которые рассчитывают, что им удастся выделить образец ДНК из хорошо сохранившихся тканей носорога. Ранее замороженное тело шерстистого носорога было найдено в 2007 году на Колыме. А в XX веке были обнаружены два мумифицированных тела в Вилюйском и Верхоянском районах Якутии.
Новая замечательная находка — хороший повод вспомнить об удивительной судьбе шерстистого носорога, который уже после того, как вымер, «сумел» некоторое время побыть птицей.
Для начала кратко напомним прижизненную историю этого вида. Шерстистый носорог (Coelodonta antiquitatis) жил в холодных степях Евразии времён последнего оледенения. Взрослое животное было от 3 до 3,8 метров в длину, до 2 метров в высоту. Вес его оценивают в 1800 — 2700 килограммов. Шерстистый носорог имел два рога, длина переднего рога могла превышать метр, а вес доходил до 15 килограммов, лобный рог был поменьше. Изучение образцов ДНК показало, что наиболее близким родственником шерстистого носорога является суматранский носорог (Dicerorhinus sumatrensis). Когда климатические условия на Земле изменились и подходящая среда обитания шерстистого носорога исчезла, вид вымер. Считается, что последние шерстистые носороги жили приблизительно 10 тысяч лет назад.
Рог шерстистого носорога и стал причиной удивительных его приключений, случившихся после вымирания. Ископаемые останки этих животных известны довольно давно. Знаменитый путешественник и натуралист Петер Симон Паллас (1741—1811) собрал несколько экземпляров останков носорога и дал ему латинское название Rhinoceros lenensis «носорог ленский». Изучая попавшие к нему фрагменты тела, Паллас писал:
«Столь обильный волосяной покров, который сохранился на ноге и упомянутой голове, никогда не наблюдался, насколько я помню, у носорогов, которые были в наше время привозимы в Европу. И именно поэтому, разве не следует считать вопреки суждениям других, что наш ленский носорог родился в более умеренном климате Центральной Азии. Я могу утверждать, что он отличается от носорогов лесов Северной Индии, как и от тех [носорогов], каковых порождает жарчайшая Африка, более шерстистой шкурой, подобно тому, как и прочие живые существа, рождённые в жарком климате, имеют обыкновение отличаться от тех, кто живёт в умеренных широтах, более голой кожей» (цит. по Каландадзе, Шаповалов, Тесакова «К вопросам номенклатуры шерстистого носорога Coelodonta antiquitatus (Blumenbach, 1799)» 2009).
Немного позднее немецкий учёный Иоганн Блуменбах (1752—1840) описал вымершего носорога под другим именем Rhinoceros antiquitatis, «носорог древний». Сейчас используется название Coelodonta antiquitatis, означающее «полозубый». Зубы шерстистого носорога действительно имели большую внутреннюю полость, в отличие от зубов ныне живущих носорогов.
Однако случалось так, что в земле находили лишь рога шерстистых носорогов. И это вызывало гипотезы, которые сейчас могут показаться неожиданными. Дело в том, что рог шерстистого носорога тоже обладал необычным признаком. Если у современных видов рог в сечении округлый, то у шерстистого носорога он был плоским, напоминая чьи-то гигантские когти. Первыми об огромных птицах, когти которых лежат в земле, стали говорить народы Севера, натыкавшиеся на окаменевшие рога.
Возможно, находки стали лишь подтверждением уже имевшихся у некоторых народов Северо-Востока мифологических представлений. Дело в том, что в их преданиях присутствовал распространённый и в других регионах мира мотив — птицы, повелевающие громом. Наиболее известны Гром-Птицы из фольклора американских индейцев, но и народы России рассказывали истории о них. В преданиях эвенов герой сражался с двуглавым орлом с четырьмя крыльями, четырьмя когтями и железными перьями. Когда орёл взмахивал крыльями, вспыхивал огонь, когда хлопал — гремел гром. Эвенки Илимпийского района представляли грозу как железную птицу с огненными глазами. Эскимосы-инупиаты, живущие в районе Берингова пролива, изображали гигантских орлов, которые охотятся на китов: пикируют на них сверху и хватают своими когтями.
Впрочем, легенды о гигантских птицах не мешали извлекать пользу из находимых «когтей». Как сообщал Александр Миддендорф (1815—1896), путешествовавший в 1842—1845 годах по Восточной Сибири, юкагиры вырезали из рога пластины, которые закрепляли на луках, увеличивая их упругость, а, следовательно, и дальнобойность.
Некоторые учёные первой половины XIX века тоже разделяли мнение, что находки представляют собой не рога, а когти. Матвей Геденштром (1780/1781—1845), который исследовал Новосибирские острова и материковое побережье между устьями рек Яна и Колыма в 1808—1810 годах, писал о находках черепов и рогов носорогов:
«Иногда вместе с сими головами находят вещество, похожее более на ноготь от когтей, нежели на рог… Бродячие по берегам Ледовитого моря юкагиры стараются отыскивать эти когти. Из свежих выделывают они к лукам подкладочную кость, полагаемую под деревянную дугу лука для умножения его упругости. Буряты и тунгусы употребляют для сего бычачьи рога; ближайшие к Охотскому морю — китовый ус. Но ногтевый юкагирский лук превосходит все таковые упругостью, и стрела, пущенная из него кверху, теряется совершенно из виду. Юкагиры называют головы и когти сии птичьими, и много между ними сказок о сей чудесной величины птице: или они заняли свои чудеса из «1001 ночи», либо сочинитель арабских сказок заимствовался у них описанием своей птицы Рок. Некоторые из видевших сии головы сочли их носорожьими, а когти рогом сего зверя. Узкость рога приписывали действию мороза, якобы сплюснувшего природную округлость. Но несоразмерная с шириною длина головы заставляют сомневаться в сём заключении. Рог носорога конический, а не плоский и треугольный; цвет его не жёлто-зелёный, и он не имеет коленцев».
Вполне возможно, что на мнения учёных тоже повлияли предания, только не северных народов, а рассказ о грифах из «Истории Геродота». Рассказывая о скифских землях, Геродот сообщал:
«Выше исседонов, по их собственным рассказам, живут одноглазые люди и стерегущие золото грифы. Скифы передают об этом со слов исседонов, а мы, прочие, узнаём от скифов и зовем их по-скифски аримаспами: «арима» у скифов значит единица, а «спу» — глаз. Во всех названных странах зима столь сурова, что восемь месяцев там стоит невыносимая стужа» (перевод Г. А. Стратановского).
Заметим, Геродот никак не описывает внешний облик грифов. Из его текста вообще нельзя понять, люди ли это, наземные животные или птицы. То, как в античной литературе постепенно складывались представления о грифах, стерегущих золото, это отдельная интересная история. Но мы вернёмся к рогам шерстистых носорогов.
В 1822 году «превращение» носорога завершилось. Немецкий учёный Готтхильф Генрих фон Шуберт (1780—1860) на основании «когтей» описал вид Gryphus antiquitatis, «гриф древний». Следует признать, что предположение Шуберта не было поддержано многими современниками, которые всё-таки рассматривали эти находки как рога вымершего носорога. Профессор Московского университета Иоганн Готтгельф Фишер (1771—1853) подверг критике предположение о вымершем огромном грифе в статье «О Gryphus Antiquitatis немецких натуралистов» (1836). В конце концов птичье прошлое шерстистого носорога было благополучно забыто, и он вернул себе статус млекопитающего.
А рога шерстистых носорогов продолжали вызывать интерес учёных. Было немало споров о том, стали ли они плоскими уже после смерти животных или, как в конце концов было установлено, были такими изначально. Удалось открыть слои годичного прироста рогов. В 1970 году Вадим Евгеньевич Гарутт и его коллеги, обследовав большое количество рогов, обратили внимание на характерные потёртости переднего рога. В результате они пришли к выводу, что шерстистые носороги разгребали рогом снег, чтобы добыть из-под него траву.
