Недавно в издательстве «АСТ» вышла книга британского научного журналиста, биохимика и популяризатора науки Эда Йонга «Как микробы управляют нами. Тайные властители жизни на Земле». Английское издание этого произведения в прошедшем году стало бестселлером. На русский язык книгу перевели наши друзья из редакции журнала «Батрахоспермум» Полина Иноземцева и Виктор Ковылин. Сегодня мы, с любезного позволения издательства и переводчиков, публикуем для вас отрывок.
Сначала мы не даём микробам в нас попасть, потом тем, что добрались, даём умереть с голоду, но это ещё не всё. Тем, кто умудрился выжить, мы безжалостно угрожаем самым мощным оружием — антибиотиками. Микробы используют их для борьбы друг с другом с момента появления на Земле. Люди же ими вооружились в 1928 году, причём случайно. Британский химик Александр Флеминг по возвращении в лабораторию после отпуска в деревне обнаружил, что в одну из чаш, где он выращивал бактерий, попала плесень и поубивала вокруг себя всё живое. Из этой плесени Флеминг выделил вещество, которое назвал пенициллином. Несколько лет спустя Говард Флори и Эрнст Чейн разработали способ его массового производства, превратив тем самым малоизвестную грибковую субстанцию в спасителя бессчётных войск антигитлеровской коалиции во время Второй мировой войны. Так началась современная эра антибиотиков. Учёные вскоре разработали новые классы антибиотиков, один за другим, оставив от многих смертельных заболеваний мокрое место — в фармацевтическом смысле.
Вот только антибиотики бьют без разбора. Они убивают как тех бактерий, от которых мы хотим избавиться, так и тех, что мы хотим оставить, — с таким же успехом можно сбросить на город ядерную бомбу, чтобы избавиться от крысы. Чтобы начать бомбёжку, нам даже не обязательно замечать крысу — часто антибиотики выписывают, чтобы избавиться от вирусной инфекции, с которой им в любом случае не справиться. Их пьют совершенно бесцельно — в любой день от 1 до 3 % населения развитых стран принимает какой-либо антибиотик. По одному из расчётов, ребёнку в Америке приходится пропить в среднем три курса антибиотиков до того, как ему исполнится два года, и десять — до того, как он отметит десятилетие. А другие исследования доказали, что микробиом человека может измениться даже после короткого курса приёма антибиотиков. Некоторые виды бактерий временно исчезают совсем. Сообщество микробов становится менее разнообразным. Когда мы перестаём пить антибиотики, наш микробиом восстанавливается почти до исходного состояния — но не полностью. С каждым ударом в экосистеме остаются бреши. Чем больше ударов, тем они крупнее.
Как бы иронично это ни звучало, ущерб от приёма антибиотиков может проложить дорогу другим болезням. Не забывайте, что здоровый и разнообразный микробиом преграждает путь наступлению патогенов. С исчезновением наших старых друзей этот путь оказывается открытым. Без них, возможно, несъеденными питательными веществами и экологическими нишами воспользуются более опасные для нас микробы. К ним относятся сальмонелла, главная виновница пищевого отравления и брюшного тифа, и Clostridium difficile, вызывающая тяжёлую диарею. Эти кишечные сорняки разрастаются, заполняют пробелы, оставшиеся при сокращении микробиома, и устраивают пир из веществ, которые уже были бы съедены их полезными соперниками, будь они там. Потому-то C. Difficile и поражает в основном тех, кто недавно принимал антибиотики, а заражения происходят в основном в больницах, домах престарелых и других медицинских учреждениях. Иногда вызываемые этой бактерией болезни называют искусственными, ведь появляется она как раз там, где мы, по идее, должны выздоравливать. Вот что получается, если убивать микробов без разбора — это то же самое, что обрабатывать пестицидами заброшенный сад, чтобы вместо сорняков там выросли цветы. Как правило, мы в итоге получаем ещё больше сорняков.
Также не исключено, что приём антибиотиков в раннем детстве повышает риск аллергии, астмы и аутоиммунных заболеваний, внося в микробиом изменения в критический для него период, — но здесь риск неопределённый. О преимуществах антибиотиков мы знаем гораздо больше. Как сказал лауреат Нобелевской премии Барри Маршалл, «я никого антибиотиками не убил, зато знаю многих, кто умер из-за того, что их не получил». До открытия антибиотиков люди всё время умирали от простых царапин и укусов, от воспаления лёгких и во время родов. Благодаря антибиотикам появилась возможность держать всё это под контролем. Повседневная жизнь стала безопаснее. Медицинские вмешательства в организм, к которым раньше старались не прибегать из-за высокой вероятности схлопотать смертельную инфекцию, стали осуществимы и обыденны. Это пластические операции и кесарево сечение, все операции на органах, в которых много бактерий (например, на кишечнике), и процедуры, подавляющие иммунную систему (такие как химиотерапия при раке и пересадка органов), а также всё, что связано с катетерами, стентами и имплантатами: гемодиализ, шунтирование и замена тазобедренного сустава. Современная медицина почти полностью основана на фундаменте, который заложили антибиотики, и сейчас этот фундамент рушится. Мы принимаем их без разбора, из-за чего многие бактерии выработали к ним устойчивость: некоторые штаммы научились противостоять всем лекарствам, с помощью которых мы пытаемся с ними бороться, и стали практически неуязвимыми. И при этом мы так и не разработали новые антибиотики на смену тем, что уже устаревают. Такими темпами нас скоро ждёт вселяющая ужас постантибиотическая эра.
Проблема антибиотиков не столько в их употреблении, сколько в злоупотреблении ими — из-за этого разрушается наш микробиом и провоцируется распространение устойчивых к антибиотикам бактерий. Решение заключается в том, чтобы избавиться от одержимости антибиотиками и начать использовать их с умом — лишь тогда, когда они действительно необходимы, и с учётом соотношения пользы и риска. «Раньше мы считали антибиотики абсолютно полезными. Врачи могли их выписать просто потому, что они вам не навредят, хотя и не факт, что помогут, — объясняет Мартин Блейзер. — А вот если понять, что навредить они всё-таки могут, придётся всё пересмотреть».
Подобные решения нужно принимать и по отношению к другим микробам-хулиганам. Без сомнения, благодаря санитарии уровень здоровья населения значительно увеличился — инфекционные заболевания больше не угрожают нам на каждом углу. Однако и с ней мы впадаем в крайность. «Чистоплотность уже не стоит рядом с благочестием — она сама стала религией, — писал Теодор Розбери. — Мы превращаемся в нацию чисто вымытых и приятно пахнущих невротиков». Он это написал в 1969 году. Сейчас всё гораздо хуже. Если я запущу на сайте одного из самых известных онлайн-магазинов поиск по слову «антибактериальный», я найду в продаже салфетки для рук, мыло, шампуни, зубные щётки, расчёски, моющие средства, посуду, постельное белье и даже носки. Дезинфицирующее вещество под названием триклозан включено в состав множества предметов быта — в зубные пасты, косметику, дезодоранты, кухонные приборы, игрушки, одежду и строительные материалы. Чистоплотность для нас стала означать мир без микробов, но мы не задумываемся о том, во что этот мир может превратиться. Мы уже слишком давно отталкиваем их от себя. Так мы создали мир, враждебно относящийся к тем микробам, что нам нужны.
