Ольга Левицкая — CEO Cyber Myonics и, если верить статусу в ВК, «нейробиолог, киборг, русалочка». Она занимается довольно удивительным делом — разрабатывает нейромионические киберкостюмы, которые должны обеспечить полное погружение в виртуальную реальность. Но этим их функционал не ограничивается. Благодаря тому, как костюм взаимодействует с нервной системой, он может способствовать нейрореабилитации, помочь сбросить лишний вес и даже освоить новый музыкальный инструмент. По словам Ольги, это уже удавалось сделать как минимум один раз — на ней самой.
Несколько лет назад девушка повредила запястье, потеряв мобильность нескольких пальцев.
О том, чтобы заниматься музыкой, похоже, можно было забыть, но Ольга решила воспользоваться бонусами своего образования и создала специальную перчатку, которая стала прототипом будущих костюмов. С её помощью девушке удалось не только вновь обрести контроль над пальцами, но и заметно улучшить навыки владения музыкальными инструментами и приступить к изучению инструмента мечты — контрабаса. Созданный позже полноценный костюм помог ей заметно похудеть, по словам самой Ольги — на 30 килограммов за 60 дней.
На этом CEO компании Cyber Myonics Ольга Левицкая останавливаться не собирается. О планах на будущее и возможных областях применения Киберкостюма она рассказала нам за чашкой чая с печеньками.
XX2 ВЕК. Расскажи, пожалуйста, про костюм, который на тебе. В него что-то встроено или это просто носитель?
Ольга Л. Ну, это «сложно» носитель, скажем так. Ткань сделана на основе специализированного компрессионного трикотажа с определёнными дополнениями. Швы изготавливаются на специализированной машине, по ним и в них прокладывается проводка — «нервы». Крой, стоящий многих часов труда мастера при сборке, обеспечивает равномерное облегание и смещение деталей вслед за перемещением человека. Кому-то «просто носитель», а кому-то годы усердного труда. Теперь он не оставляет на теле вмятины, не пережимает нервы и сосуды… Так у нас тоже было. Всякое бывало. В мастерской целый склад «мёртвых» костюмов и целый шкаф перчаток — различные версии и итерации.
Как главный разработчик и испытатель я постоянно тестирую новые модели на основные эргономические характеристики, такие как степень равномерности компрессии, износостойкость и ещё ряд других показателей, о которых я говорить не могу — коммерческая тайна. Но всё тайное когда-нибудь становится явным, например, когда находится под защитой патентов. Сейчас несколько как раз проходят экспертизу.
К киберкостюму подключаются различные элементы встраиваемой электроники, я их периодически снимаю, надеваю, переклеиваю и смотрю, что и как можно улучшить. Сейчас тут подключён датчик дыхания и сердцебиения. Вообще, можно много чего поставить, но, учитывая, что этот киберкостюм — первый из серии EveryDeus, в нём есть свои ошибки и новые делаются уже с поправками. Этот пойдёт на суровые подводные эксперименты с «невыносимой» герметичной электроникой. Новый образец из серийной линейки со всеми встроенными электродами уже в производстве.
XX2 ВЕК. Куда-то можно приехать, посмотреть на процесс производства и на «кладбище» неудавшихся костюмов?
О. Л. В целом — да. Я их даже привожу, если просят, например, на съёмки на телевидении. А так они хранятся в одном из подразделений, доступ в которое ограничен. Была специальная офис-лаборатория в центре Москвы, где всем всё было можно в любой момент увидеть. Мы там делали ремонт футуристичный, я сама стены красила, диоды прокладывала… Когда грантовые деньги закончились, и за аренду стало платить нечем, пришлось отказаться от кибернетической фаллометрии. Теперь я езжу между производственными и исследовательскими точками: пошивочный цех, латексный цех, цех по работе с наноматериалами, мастерская по работе с электроникой, нейробиологическая лаборатория, выездные экспедиции… это неудобно, конечно. Но приходится выбирать: или делать много хорошей продукции, работать с людьми, всё настраивать — и тогда будут деньги, чтобы платить аренду офиса, либо всё-таки заниматься исследованиями, развивать направление моторного обучения, совершенствовать технику и так далее. В течение учебного года я предпочитаю второе, а на лето — первое, но не могу сказать, чтобы это делало работу продуктивней. Что поделать? Инновации просто не даются. Было бы здорово найти спонсора (это не то же, что инвестор) и/или компетентного бизнес-партнёра, пожалуй. Тем более что техника развивается в течение года, за месяц даже прогресс виден значительный. На каждом устройстве. И это очень круто.
XX2 ВЕК. А твой костюм для чего предназначен?
О. Л. Эта серия для землян, чтобы комфортно жить тут и на его основе уже разрабатывать космические костюмы, которые должны в условиях сниженной гравитации поддерживать нейромышечный аппарат астронавтов в должной форме, чтобы избежать раскоординации и атрофии мышц. Пока мы работаем с теми, кто покупает киберкостюмы, чтобы хорошо выглядеть, несмотря на малоподвижный образ жизни и ответственную работу — почти космонавты, в общем.
Сейчас мы наконец вышли на серию, пусть пока и малую. Ещё приходится снимать индивидуальные мерки, но скоро будет и размерная линейка, лекала уже в разработке. Теперь киберкостюмы шьются прямо в лаборатории, а «коробка», центральный управляющий модуль, работает автономно — запустил и работает, не глючит, не багует, а просто берёт и работает. Я рада, что удалось дойти до этого этапа.
XX2 ВЕК. Про космонавтов — это реальные планы на будущее?
О. Л. Это планы на настоящее, которые находятся на этапе выполнения. С представителями Роскосмоса видимся периодически. Там много деталей, всё значительно сложнее, чем на Земле. Система жизнеобеспечения, гермооболочка, гидроохлаждение, и всё это в одном, совмещённое с электростимуляцией. Всё постепенно решается, сделать предстоит многое. Нейробиологические эксперименты ведутся как раз совместно с носителями киберкостюмов EveryDeus.
XX2 ВЕК. Насколько вас серьёзно воспринимают?
О. Л. Учитывая мой юноватый для директора вид и нарочито сексуализированный образ, вопрос логичный, но мы, всё-таки, компания, поддержанная грантами — государственными и президентскими. Труд людей можно подержать в руках, посмотреть, подключить к компьютеру, запрограммировать и остаться довольным. Сотрудничаем с одной из ведущих лабораторий в области нейроинтерфейсов в США.
Мы компания, которая разрабатывает конкретные устройства, нужные и в лабораториях и, пока ещё нишевому, но массовому в перспективе, рынку. Оснований не воспринимать всерьёз — только я, генетик-эмбриолог, углубившаяся в нейрофизиологию по воле случая. И мне, как никому другому, отлично известно, что излишняя серьёзность во многих делах людям только во вред, а ювенильность — залог здоровья мозга.
XX2 ВЕК. Периодически можно встретить критику в ваш адрес, основанную на том, что нет научных работ подтверждающих эффективность именно ваших разработок. Планируете ли это исправить в ближайшее время?
О. Л. Всё постепенно появляется. 3 года недостаточно, чтобы отрос длинный индекс Хирша. Пока мы совершенствуем технологии по многим десяткам статей предшественников, доказывающих их эффективность. План исследований, а соответственно и публикаций (или патентов) составлен. Главное, что надо понимать о статьях, что наука — это дорого и на отдалённую перспективу. А техника — это для людей и сегодня. А жизнь — это множество таких «сегодня», в которые каждый день хочется кушать. Поэтому вместо интересных экспериментов сидишь и придумываешь продающие посты про коврики с котятами. Почему бы и нет?
XX2 ВЕК. Но они без нанотехнологий и нейроинтерфейсов?
О. Л. Ну, для внутреннего пользования, с нейроинтерфейсами, но это дорого… там тактильная матрица, ты щупаешь, а оно током гладит.
XX2 ВЕК. Интересно, а планируете развивать данное направление обратной связи и «поглаживаний током» применительно к костюмам?
О. Л. Ну, это же хорошо, когда не надо заниматься поиском партнёра и при этом чувствовать себя во всех смыслах удовлетворённым, нормально работать, не спешить, и не страдать от неразделённых «любовей»… Ну, это — по-моему.
XX2 ВЕК. Спорный долгий разговор для бара…
О. Л. Да, но, по крайней мере, восстановить какие-то физиологические константы и выровнять себе уровень серотонина, чтобы, как минимум, заснуть — можно. Парни могут без проблем и сами справиться, а вот девочкам ещё обнимашки и всякое такое.
XX2 ВЕК. И на каком этапе костюмы?
О. Л. На этапе пилотных экспериментов на сотрудниках компании.
XX2 ВЕК. И мужские и женские модели?
О. Л. С мужскими сложнее, у нас, так получается, что сотрудники женатые или в отношениях. Кандидаты и доктора наук, мастера высокого класса, как правило, уже в возрасте, да и до такого уровня компетенции обычно не добираются в соло. Само по себе наличие постоянного полового партнёра приводит к способности фокусироваться на своей деятельности, к тому, что есть постоянная мотивация, и всё время можешь над собой расти…
XX2 ВЕК. То есть вам нужны волонтёры для испытаний?
О. Л. Ну, если они готовы за это заплатить около 400 тысяч, то да. Это же сложные вещи — там более многоканальные матрицы, сложные костюмы, тоже всё индивидуально надо подгонять… такое количество всяких нерешённых вопросов, что я бы и рада, но не могу ещё и такие опыты в убыток ставить… приходится на себе.
Хорошее дело, тоже можно сфокусироваться на работе. Секс — это сложнейший координационно-рефлекторный акт, его нельзя просто сделать одним воздействием на половые органы. Это целый мир, и чем он интереснее и глубже, тем интереснее и глубже мысли — это взаимосвязанные процессы. Очень важно правильно отнестись к мультимодальному контенту, который будет представляться — аудиальному, визуальному и, тем более, тактильному. Если кто-то выделит на это средства, я с удовольствием сфокусируюсь на этом направлении. Не в ущерб контрабасу, конечно. Можно заказать в формате НИОКР, сделать несколько костюмов для испытаний под заказ. У нас, фактически есть всё, чтобы это направление реализовать.
XX2 ВЕК. Ты говорила, что всё началось с необходимости реабилитации твоей руки. Вы гранты под это ищете?
О. Л. Когда я просила денег на нейрореабилитацию и моторное обучение, мне просто сказали «нет». Когда просила год спустя на костюм виртуальной реальности для всяких утех, мне денег дали. Реабилитация — дело благое, но ресурсоёмкое и потому всё время откладывающееся на потом… Увы.
XX2 ВЕК. А направление моторного обучения как-то развивается, продаётся?
О. Л. Не продаётся, потому, что это очень сложно, но развивается. Даже работая с нашими «сейчашними» киборгами, мы повышаем и технический уровень по другим задачам. Конечно, когда мы прицельно ставим опыты на мне и над моей ситуацией, всё идёт быстрее, поэтому мой костюм всегда будет на полтора поколения выше, чем те, что продаются. Но повторюсь, задача моторного обучения — это задача космической сложности, но с неё всё началось, и я хочу, чтобы она развивалась.
XX2 ВЕК. А из прототипов только контрабасовая перчатка?
О. Л. Каждый костюм относится к такого рода прототипам, потому что может обучать ряду разных полезных (или не очень, например, двигать волосами) навыков. Купив костюм и доплатив тысяч 120—150 можно научиться играть на ударной установке, если очень захочется. Навык считывается с «эталона», анализируется и подгоняется под конкретных людей. Софт есть, лаборатория, которую снимали, как раз была под это заточена. Там мы сняли большую часть паттернов с донора умения — барабанщика Владимира Шейнина. Сейчас работать с каждым человеком долго, нам пока самим это обходится довольно дорого и люди за подобное умение платить, увы, не готовы. За хорошую фигуру, чтобы есть тортики и не толстеть заплатить 750 тысяч можно, а за умение играть — нет. Я в фигуру вложила немало исследовательского времени и некоторые сотни тысяч, однако за своё право оставаться в музыке я отдаю жизнь и нахожу миллионы. Это моё право. Жизнь всё-таки у каждого своя.
XX2 ВЕК. А поставить на поток — один костюм и несколько учеников?
О. Л. Пока нереализуемо. Фактически, чем более универсальный костюм, чем больше ростовой диапазон, тем менее сложные вещи он может делать, потому что он грубее. Киберкостюм, в этом плане немного как партнёр. Если свой собственный и постоянный, то можно дойти до предельной глубины и делать много интересных вещей. А если общий для многих, то можно делать только некоторые не самые сложные действия и получать довольно поверхностные впечатления. Любой вариант воплотим. Для себя я предпочитаю индивидуальный.
XX2 ВЕК. Какие планы на ближайший год или вообще?
О. Л. Я очень хочу повысить качество своего исполнения на контрабасе и сделать «мозг-коробчку», которая будет совмещать в себе нейрографию и нейростимуляцию в одном корпусе, а не в разных, так чтобы они между собой общались при помощи искусственного интеллекта не через компьютер, а прямо внутри блока.
XX2 ВЕК. И что это даст?
О. Л. Скорость, точность, автономность! Через компьютер тоже неплохо — дёшево и сердито, но мы привязаны к стационарной машине, и процессы разделены во времени. Нейрография — это считывание правильных движений или твоих движений и состояний, чтобы понять, куда дальше тебя вести. Нейростимуляция — это воздействие на нервы с целью получения движений или ощущений. Термин нейрография мы ввели, его найти сложно — в Google арт-терапия вылазит. Мы хотим это понятие доработать и сделать, конечно, об этом методе публикацию.
XX2 ВЕК. А если нейрография и стимуляция будут происходить одновременно, получается, можно будет передавать сигнал с костюма на костюм?
О. Л. В перспективе да, но начинать буду с себя. В единственном экземпляре он сможет более адекватно обучать меня, проводить анализ моих состояний и то, насколько я отличаюсь от «донора» этого умения по ранее считанным паттернам, и это будет производиться в реальном времени.
XX2 ВЕК. То есть раньше тебе преподаватель говорил, что палец не туда ставишь, а теперь это будет видеть костюм?
О. Л. Более того, костюм будет видеть то, что преподаватель никогда не увидит и не почувствует. Музыканты годами мучаются из-за того, что неправильно себе что-то поставят, и потом приходится долго исправлять. Каким бы крутым учитель ни был, от этого никуда не деться. Тут мы можем сразу делать всё правильно, так как прямая и обратная связь с одним и тем же исполнительным механизмом. И я очень хочу, чтобы это наконец случилось.
Нам также удалось связаться с Владимиром Шейниным, который выступал консультантом по обучению игры на барабанах, и задать ему несколько вопросов.
XX2 ВЕК. Как вы оцениваете перспективы и пользу от использования костюма в обучении?
Владимир Ш. Насколько именно это ускорит процесс обучения, сказать сложно. Всегда всё зависит от человека и от стиля, в котором он хочет играть. Если брать технически несложные поп или рок, на них обычно уроков десять надо, для металла — важна техника ног, джаз — вообще отдельная тема, это сложно. С костюмом, конечно, всё будет быстрее — он убирает лишние движения. Отличие профессионалов в том, что они совершают минимум движений для достижения результата. Обычно, ученик может понять все правильно, но дома наверняка наделает ошибок и мы «скатимся» назад. Снова нужно будет объяснять и поправлять. И, самое главное, что с костюмом он может на себе почувствовать ощущения донора (преподавателя) при игре или исполнении какого-либо технического приёма.
XX2 ВЕК. Видите ли вы какие-то негативные стороны?
Владимир Ш. Возможно, сыграет роль то, что такие ученики будут совершать меньше ошибок и получится, что у них меньше опыта. Мне кажется, тот, кто учился без костюма и дальше сможет развиваться сам, ему нелегко, он понимает, сколько надо работать, он более трудолюбивый. С костюмом — более ленивый подход.
XX2 ВЕК. Как именно проходило ваше взаимодействие с Ольгой?
Владимир Ш. Мы определяли, какие мышцы работают с помощью электродов и когда я делал правильное движение, записывали какой был ток и откуда. До конца довести весь процесс не успели, приходилось переезжать в разные места — то мы в одной лаборатории, то в другой. Насколько я помню, были эксперименты с электродами, я тоже надевал костюм при общении с учеником, но такого о чём мы мечтаем, чтобы надел костюм и другой всё в точности повторил, как в кино, я такого пока не видел, к сожалению. Думаю, в ближайшем будущем всё возможно. На это просто нужны средства определённые.
Напоследок мы поинтересовались у Ольги, что из всего процесса можно назвать самым сложным.
О. Л. Всё по отдельности сложно, если доводить это до высокого уровня качества. Первые 80% работы стоят 20% усилий, а вот доводить качество до высокого уровня — оставшиеся 80%. Мы уже на этом этапе, и это очень «ничего себе» задачка. По каждому направлению — по носимому, по центральному управляющему модулю и по интерфейсам программаторов. То, что мышцы посылают токи — это верхушка айсберга, как и вся эта динамика нейрональных процессов. Ещё есть взаимодействие нервной и гуморальной системы — различных жидкостей в организме и поддержание физиологических констант. Приходится ставить рискованные и опасные эксперименты, чтобы подробно эти процессы изучить. Например, узнать, как корректно имитировать вазомоторные реакции и взаимодействие гипоталамо-гипофизарной систем, — то есть, как при помощи экзонервной системы в перспективе расширять или сужать кровеносные сосуды так, чтобы в организме всё при этом протекало своим чередом в прямом и переносном смысле.
Много вопросов необходимо решить по взаимоотношению соматической мускулатуры и мускулатуры внутренних органов. Если раздухорить всю мышечную систему и при этом ничего не делать с внутренними органами, у организма может возникнуть «вегетативный диссонанс». Поэтому «бабочки», чтобы накачать пресс на диване, и не работают. Всё должно быть в гармонии, в правильных сочетаниях, а на основе лишь внешних данных этого не узнать. Обеспечить правильную координацию всех нейрональных процессов человеческого тела — невероятно сложная задача. Постепенно всё получится. Я верю, что мои огромные усилия в этом направление сегодня, станут экономией времени послезавтра для очень и очень многих людей. Мне бы этого хотелось. Это мой способ сделать мир более умелым, открытым, музыкальным. Таким, в котором хочется жить.
XX2 ВЕК. Будем на это надеяться, удачи.
О. Л. Спасибо.
И ещё
После публикации интервью с Ольгой Левицкой мы получили множество комментариев с вопросами, сомнениями и ссылками на различную критику компании Cyber Myonics. Например, такую:
В связи с этим, мы решили вновь обратиться к Ольге за разъяснениями по самым частым замечаниям.
XX2 ВЕК. У многих людей вызывает некоторое недоверие история твоего «чудесного исцеления». Расскажи, пожалуйста, подробнее про свою травму.
О. Л. Рассечение локтевого нерва, сухожилия, артерии и трёх вен из-за поломки канцелярского ножа при вырезании скульптуры. Случилось это в сентябре 2014 года. Два пальца не двигались, плюс все пальцы, кроме большого, не раздвигались. Оперировали в Склифосовского. Помню, везли долго, потом 6 часов микрохирург Кисель Д. А. сшивал.
Я была в сознании, мы общались. Мне сказали, что шансов на восстановление мало. Врачи сулили не самые благоприятные прогнозы — обычно такое либо восстанавливается годами, либо не восстанавливается вообще. У меня возвращение подвижности заняло меньше месяца при применении прототипа. Подвижность я делаю специфическую, под игру на контрабасе. Потому что работать сразу над всем нецелесообразно.
При необходимости перехожу к восстановлению следующей мышцы. Этот процесс по-прежнему занимает около месяца. Например, у меня до сих пор не раздвигаются средний и безымянный пальцы, так как техника игры на контрабасе предполагает их использование как одного. Чувствительность не до конца восстановлена, однако процесс реабилитации идёт, я периодически провожу мониторинг состояния нерва при помощи ЭНМГ (электронейромиографии) — ему лучше и лучше. Сказки в этом нет, недавно появившийся дорогой американский аналог MyoPro успешно проводит реабилитацию в подобных ситуациях.
XX2 ВЕК. Ещё один пункт, вызывающий вопросы — твоё образование. Какие у тебя всё-таки дипломы и насколько можно называть тебя «нейробиологом»?
О. Л. У меня красный бакалаврский диплом «биоинженер» по специальности «Генетика и селекция». Магистерский диплом, тоже красный, «биолог». ВУЗ один и тот же, выбирала поэкологичней и близко к дому, (когда у тебя младенец особо не наездишься). РГАУ МСХА им. К. А. Тимирязева. Житница биотехнологических предпринимателей. В ВК у меня стоит ещё МГУ-2014, я там училась, но не совсем официально… с седьмого класса ходила в биологический кружок и в лабораторию, ездила в экспедиции… Меня там все знают, я ходила на биофак и на факультет биоинженерии и биоинформатики, и даже работала., но диплом у меня «Тимирязевки». А «нейробиолог» — это образ деятельности. У биологов именно им и определяется специализация. Я б сказала, что я сейчас скорее бионик, чем нейробиолог, но так меня СМИ прозвали и в целом это корректно, так что пусть.
XX2 ВЕК. С прошлым немного прояснилось, несколько вопросов о настоящем. Многие спрашивают, почему ваши костюмы не распродаются бешеными темпами, ведь если действительно можно похудеть, не вставая с кресла, за это и большие деньги не жалко.
О. Л. Один киберкостюм делается сейчас 2—3 недели. Это только в самое последнее время стало возможно. Раньше было значительно дольше. Пока продано только 5 штук, но тут несколько важных моментов. Во-первых, это всё ещё часть исследования, а не готовый продукт. Во-вторых, костюм требует подстройки специалистом в лице меня, а у меня огромная загруженность. Работаем над автоматизацией.
Среди покупателей, в основном, гендиректора предприятий. Конкретно могу сказать только того, кто дал согласие на разглашение для примера — это Александр Вайншток, CEO «0 калорий», компании производящей низкокалорийные и очень вкусные десерты с высоким содержанием белка.
XX2 ВЕК. В видео со Стасом Давыдовым он говорит, что костюм перестал прилегать и тебе пришлось всё перенастраивать. Эта проблема как-то решена?
О. Л. Там немного другая ситуация, это не из-за похудения, а из-за того, что мы не успели сделать ему его собственный костюм из-за проблем на производстве и использовали другой. В костюме худеть можно, там всё предусмотрено — диапазон в 10—15 килограммов ему не страшен, благодаря растяжимости ткани и другим хитростям. Так что сваливаться не начнёт. Если дальше, то нужен будет другой носитель, но блок электроники будет тот же.
XX2 ВЕК. А можешь хотя бы сказать название лаборатории, с которой вы работаете над изготовлением ткани?
О. Л. Ой, нет. Материалы мы специально разрабатывали, они производятся из различных экспериментальных материалов, от трикотажа и латекса до специфических полимеров с напылением. Пришлось не один год потратить, чтобы они появились там, где я их беру.
XX2 ВЕК. Многие знают, что при резком похудении обвисает кожа. Как ты справлялась с этой проблемой?
О. Л. Одна из классных характеристик киберкостюма как раз в том, что из-за воздействия через кожу весь подкожный слой также подвергается стимуляции и ничего не висит.
XX2 ВЕК. Напоследок пара вопросов о будущем. Пожалуй, главным поводом для претензией к вашей продукции является тот факт, что нет ни одной статьи или патента, доказывающих эффективность киберкостюма. Когда ситуация изменится?
О. Л. Патент на особый крой нейромышечной проекции костюма-носителя находится на стадии экспертизы. Он должен выйти буквально через несколько месяцев. Детали я пока афишировать не могу, скажу лишь, что костюм даже без электроники очень непростой: прилегает, обжимает не пережимая сосуды, смещается вместе со смещающимися под кожей нервами и мышцами.
Со статьями всё сложнее. Работы по стимуляции требуют экспериментов, для которых нужны разрешения этической комиссии, а только их придётся ждать где-то год. Поэтому, мы пока готовим статью по методу анализа данных нейрографии для Journal of Neuroscience Methods. Если грант получим, то отправим зимой-весной. Пока есть пленарная статья совместно с Михаилом Лебедевым из университета Дьюка. Там в общих чертах разобрано, что такое нейроинтерфейсы и как с ними работать.
Чтобы написать конкретную статью о том, как конкретно наш костюм влияет на конкретные мышцы, это, во-первых, нужно, чтобы у нас был законченный рабочий костюм, а мы его всё время дорабатываем, и чтобы он был разрешён этическим комитетом… Та же самая проблема с перчаткой — всё, что оказывает воздействие — это долгая история.
XX2 ВЕК. Большое спасибо, надеемся это прояснит многие моменты, вызывающие недоверие у наших читателей.
