Утром в апреле сего (2015) года житель города Ставрополя гражданин РФ Виктор Краснов проснулся от стука в дверь. За дверью он обнаружил представителей следственного комитета и отдела «Э» в сопровождении бойцов СОБРа и понятых. Тихому горожанину, медбрату по образованию, безработному, перебивающемуся случайными заработками, живущему с мамой, никогда не имевшему дел ни с преступным миром, ни с государством, ни с денежным бизнесом, увидеть у себя на пороге столь грозную компанию было, мягко говоря, удивительно. Однако, как выяснилось, служители закона не ошиблись дверью — они пришли бороться с экстремизмом. Как бы почувствовали себя вы? Вы, человек, гражданин, так же тихо живущий, занимающийся своими делами и точно знающий, что никакой вы не экстремист? Удивились бы? Вот и Виктор удивился. Он-то тоже точно знал, что не экстремист. Но у следователей было иное мнение. Они обыскали жильё, изъяли компьютер и прочую коммуникативную аппаратуру и — внезапно — нашли в только что выстиранном костюме три боевых патрона. Виктор уверяет, что никаких патронов у него отродясь не водилось и что, видимо, их подбросили для убедительности, для «массы». С патронами, похоже, и в самом деле было не совсем чисто, потому что по их поводу дела возбуждать не стали — «в виду незначительности угрозы». То ли представители властей опасались, что не смогут пришить эти патроны к делу без сучка и задоринки, то ли решили, что хватит и основного инкриминируемого Виктору преступления. Что же это за преступление? Всё очень просто — то самое, которое можно навесить, думаю, на почти любого читателя нашего сайта, на добрую часть пользователей соцсетей и прочих интернет-площадок для общения, а также на изрядное число известных публичных персон — Виктор Краснов «оскорбил чувства верующих».
Как это случилось
11 октября 2014 года Виктор сидел «В контакте» и читал свежие посты в сообществе «Подслушано Ставрополь», оставляя комментарии к тому, что его так или иначе заинтересовало или задело. Миллионы людей сейчас проводят время подобным образом. В сети возникают споры, люди втягиваются в них, подшучивают друг над другом, ругаются, злятся. Это нормально. В принципе, каждый готов к тому, что за тот или иной пост или комментарий его забанят, исключат из списка друзей, что администрация сети заблокирует аккаунт, но едва ли кто-то, подбирая выражение для ответа сетевому оппоненту, ожидает за него повестки в суд или визита СОБРа домой. Так же беспечно вёл беседу и Виктор Краснов (его псевдоним «В контакте» — Виктор Колосов). В вышеуказанном сообществе он увидел пост некой девушки о забавной ситуации с мнениями по поводу «главенства в семье».
А под ним комментарий такого содержания:
«Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава — муж, а Христу глава — Бог».
Это известное место из Первого послания Павла коринфянам (11, 3—16) любой адекватный современный человек сочтёт архаичной дикостью и будет прав. Возразить на эту фразу, произносимую вне религиоведческого контекста и за пределами чисто христианской тусовки, или, как минимум, поставить её под сомнение — естественное желание. Я бы, например, возразил. Виктор Краснов так и сделал. Он написал следующее (пунктуация сохранена):
«Дмитрий, откуда такая херня ? Домострой что ли ?)»
Ему ответили, что нет, и указали, откуда. И понеслось. Вот часть беседы (орфография и пунктуация оригинала):
— Дмитрий, яснопонятно. ?— Виктор, ? , в следующий раз аккуратнее с выводами и громкими фразами ✌
— Дмитрий, с какими выводами и фразами ? Если я говорю , что сборник еврейских сказок под
названием»Библия»-полная х…я, значит так и есть!) По крайней мере для меня !)))— Виктор, будь ты в реале моим собеседником,я бы вразумил тебя
— Дмитрий, ню ню) много вас сдесь таких ПГМнутых вразумлявцев. Боха нет !)
— Виктор, вера не нуждается в доказательстве, ей достаточно разумного обоснования.
— Дмитрий, вперед и с песней. Помолится не забудь, а то вдруг боженька силы тебе не даст супротив поганого язычника !))))
— Виктор, не засоряй группу,пиши в личку
— Дмитрий, а смыс в личку ? Так веселее.
— Виктор, «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет. (Гал.6:7)
Невозможно осмеять Бога, Его Церковь и Его служителей»— Дмитрий, твой бох настолько слаб, что нуждается в защитниках из людей ?)
— Виктор, ? ? «Кто ты такой, чтобы судить чужого раба? (Рим.14:3)»
И вот где-то в ходе этого диалога, если верить материалам дела, которые Виктор Краснов любезно предоставил мне для ознакомления, его собеседник счёл свои «чувства верующего» оскорблёнными и личным сообщением пригласил в беседу своего друга. Видимо, чтобы тот тоже оскорбился. Что тот и сделал.
Через 20 дней в том же сообществе Виктор Краснов оставил несколько комментариев под постом, представляющим две альтернативные друг другу точки зрения на праздник Хэллоуин. Нельзя сказать, чтобы его комментарии там как-то особенно выделялись из общего хора — типичнейший интернет-флейм со всеми присущими атрибутами: никто из участников не старался быть с другими хоть сколько-нибудь вежливым, не пытался и Виктор. Здесь он ещё раз прошёлся по «чувствам верующих». Грубо? Да. Не слишком умно? Пожалуй. Но любой, кто в интернете не первый день, видел таких же диалогов и комментариев тысячи, а то и похлеще. В том числе и с самыми жёсткими и часто в разы более грубыми инвективами в адрес всех на свете религий и их приверженцев (а также всего остального, что есть во Вселенной и что можно придумать). Обыденность, в общем. Тысячи людей участвуют в подобных флеймах каждый день, потом закрывают окошко на десктопе или мобильное приложение и идут работать, отдыхать, пить чай, воспитывать детей, встречаться с любимыми, учиться, играть в компьютерные игрушки, выпивать, писать диссертации и немедленно забывают обо всём, о чём только что с азартом спорили. Забыл про обе эти беседы и наш герой. Но не таковы оказались его собеседники по первому флейму (во втором они не участвовали, но, как потом выяснилось, читали его). Почитав новые комментарии Виктора, они решили укрепиться в своей оскорблённости и накатали на него заявления в полицию.
Бюджет и порядок
Представьте себя на месте полицейского, на стол которому легли заявы, в коих двое молодых людей жалуются на третьего, что он, мол, «вконтактике» оскорбил их «чувства верующих», и ссылаются при этом на вышеприведённые странички. Если вы представитель той же религиозной секты или конфессии, что и они, да ещё и человек при этом недобрый и неумный, вы только обрадуетесь возможности репрессировать идеологического врага, воспользовавшись дискриминационным законодательством. Но допустим даже, что вы адекватный, нормальный и понимаете, как минимум, что имя подобным страничкам легион и что если каждого за такое тащить в суд, проще всю планету сразу скопом осудить и перевести на баланду. Но на вас погоны, вы в некотором роде чиновник, у вас инструкции, требования, регламент. До всех тех десятков тысяч словесных баталий, что происходят повсюду, вам дела нет, а вот на заявления граждан вы обязаны в строго отведённый срок отреагировать и отчитаться. И не так, как вам велит рассудок, а по закону. Закон же по этому поводу в РФ такой:
Статья 148 УК РФ, часть 1. Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих, — наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо обязательными работами на срок до двухсот сорока часов, либо принудительными работами на срок до одного года, либо лишением свободы на тот же срок.
Тут, конечно, всплывают вопросы дефиниции и интерпретации: что за «религиозные чувства верующих» такие (религиозный слух верующих? религиозное обоняние верующих? религиозное зрение верующих?), что считать их оскорблением, как понять, были ли действия направлены на их оскорбление или же последнее как-то само собой случилось. Но вы несильны ни в религиоведении, ни в анализе речевых практик. Если бы по ссылкам точно не было ничего про религию и всякие сомнительные «чувства», вы бы, может, и отписали, что, мол, оснований нет, гуляйте, молодые люди. Но там что-то такое есть. И беседа явно не дружеская. Откажешь, а на тебя жалобу напишут, начальство разбираться начнёт, лишит премии, чего доброго. Правда, если того парня, на которого накатали заяву, осудят, его могут двухлетней зарплаты лишить, а то и свободы на целый год, но на одной чаше весов свобода и зарплата какого-то неведомого придурка из «вконтактика», а на другой ваше собственное спокойствие и, может быть, ваша премия. «В конце концов, — подумаете вы, — пусть экспертиза, следствие и суд разбираются. Невиновного, чай не посадят. Моё дело маленькое».
Это всё, конечно, предположения. Вы можете вообще ни о чём таком не задуматься, а просто выполнять инструкции.
Как бы там ни было, получив заявления, вы запускаете бумажную машину того, что почему-то принято называть правосудием.
Для начала опрашиваете считающих себя потерпевшими. Один рассказывает, как побеседовал и счёл свои «чувства верующего» оскорблёнными, другой, как первый позвал его присоединиться к беседе, как присоединился и оскорбился за компанию. Показывают вам странички в соцсети. Вы всё записываете, регистрируете.
Поскольку интернет — штука динамическая, сегодня комментарии есть, а завтра их след простыл, надо всё это дело скоренько запечатлеть. Вы приглашаете «представителей общественности» и, разъяснив им, что происходит, в их присутствии снимаете скриншоты. Да, дорогие читатели, офицер полиции, специалист по борьбе с экстремизмом, на Северном Кавказе, где, как мы знаем, вполне встречаются настоящие экстремисты с автоматами, тратит своё и машинное время, оплачиваемые из бюджета, на то, чтобы ковыряться в бессмысленных чатиках про главенство в семье и смешной праздник с переодеваниями.
Затем надо установить, что записи сделаны тем, на кого указывают жалобщики, а не кем-то другим. Для этого вы обращаетесь к провайдерам проводного и мобильного интернета того, на кого жалуются. Они присылают вам детализацию подключений интересующего вас клиента в указанные дни, всё это тщательно исследуется и протоколируется. Масса времени, бумаги, факсы, почта — всё за счёт бюджета. И всё из-за, напоминаю ещё раз, пары банальных тредов в социальной сети, очевидно не несущих никакой опасности ничьей жизни, здоровью или имуществу.
После всех этих действий вы пишете бумагу, что, мол, такой-то оперуполномоченный исследовал странички «вконтактика» по таким-то адресам, установил наличие на них высказываний, возможно содержащих признаки преступления, предусмотренного злосчастной статьёй, но, чтобы всё это перешло из разряда «возможно» в разряд «наверняка», постановил: «Назначить комплексное психолого-лингвистическое исследование, производство которого поручить экспертам ФБУ Северо-Кавказского Регионального центра судебной экспертизы МЮ РФ».
Постановление вы кладёте на стол начальнику. Ваш начальник человек занятой, дело вроде бы не особо важное, не террористы какие-нибудь, а вы, судя по бумагам, всё тщательно проработали. Опять же — есть эксперты, они разберутся, на то они и эксперты. Он ставит визу и отправляет постановление с приложениями начальнику центра экспертизы (ещё раз вспомним про государственный бюджет и про ничтожность триггера, от которого всё это завертелось: эксперты тоже тратят на это всё рабочее время и работают, видимо, не бесплатно).
Икспиртиза
И вот тут начинается, простите мне мой французский, натуральный цирк.
Посмотрим, что направлено на экспертизу?
У меня перед глазами то самое постановление. В нём написано: «Поставить перед экспертами следующие вопросы: — Содержатся ли в представленных текстах…» И далее — внимание — приводятся подряд только реплики Виктора Краснова и ни одной реплики его оппонентов и других участников дискуссии. То есть, начисто проигнорирован диалогический характер речевой ситуации, цитаты вырваны из контекста. Любой первокурсник филфака, хоть сколько-нибудь всерьёз относящийся к своему предмету, скажет вам, что диалог принципиально отличается от монолога: это взаимодействие нескольких говорящих, все участники являются в нём, в том числе соавторами фраз друг друга, т. к. влияют на речевую ситуацию, так или иначе побуждая собеседника говорить так, а не иначе. Ладно, оперуполномоченный не лингвист и не обязан это понимать, но эксперты…
Да, собственно, какие же поставлены перед экспертами вопросы? А вопросов всего… один: «Содержатся ли в данных текстах… психологические и лингвистические признаки унижения достоинства (оскорбления) человека по признаку его религиозной принадлежности или отношения к религии?» Интересно, между прочим, почему поставлен именно такой вопрос? Ведь если цель экспертизы — установить, присутствует ли в действиях подозреваемого состав наказуемого, то есть предусмотренного той или иной статьёй УК, преступления, логично было бы задавать вопросы о действиях, описываемых этой самой статьёй. Очевидно, что инкриминировать Виктору Краснову в результате экспертизы предполагалось (и потом так и было сделано) деяния, названные преступными в ст. 148, ч. 1. Так и надо было бы спрашивать экспертов:
1) Являлись ли действия подозреваемого публичными?
2) Выражали ли они явное неуважение к обществу? (Это важный момент, я считаю: не к двоим собеседникам и даже не к целой религиозной конфессии, а к обществу, как в статье).
3) Совершались ли они в целях оскорбления религиозных чувств верующих? (То есть, не «содержатся ли признаки унижения по признаку», а именно была ли цель оскорбления именно религиозных чувств).
Но задан был, как видим, совсем другой вопрос.
Для проведения экспертизы назначены три специалиста: два психолога со специализацией «Исследование психологии и психофизиологии человека» и один лингвист. Такое соотношение уже немного странно: всё-таки исследовать предполагается текст. Далее: стаж работы единственного лингвиста в команде экспертов — с 2014 года. А исследование начато в феврале 2015. Хорошо, допустим, что до того, как стать судебным экспертом, этот человек многие годы занимался анализом текстов и преуспел. Посмотрим на саму экспертизу.
По идее, получив для исследования бессвязный набор реплик, вырванных из диалога, настоящий эксперт должен был бы завернуть бумагу обратно в ЦПЭ с понятным комментарием и просьбой представить полные тексты бесед. Сделано ли это? Нет. Эксперты берут то, что им прислали, и начинают «исследовать» (в кавычках, потому что просто назвать это исследованием у меня язык не поворачивается, я всё-таки филолог по образованию).
Первая часть «исследования» — «анализ» коммуникативной ситуации. Приведу его полностью:
В качестве объектов на исследование представлены высказывания пользователя социальной сети «Вконтакте» с ником «Виктор Колосов», размещенные в сети Интернет.Процесс Интернет-коммуникации, реализуемый в рамках социальной сети, является публичным, открытым для всех или ряда пользователей, т.е. адресатами данного сообщения может быть достаточно широкий круг посетителей Интернет-страницы (аккаунта).
Всё! Это, чёрт побери, всё! И это называется «анализом коммуникативной ситуации». Коллеги, ну так нельзя. Ни слова о том, что послужило триггером возникновения ситуации, ни единого — о том, сколько персонажей находились в ситуации коммуникации, остальные участники не рассматриваются в «исследовании» вообще. Соответственно, не анализируется их социально-психологическая и коммуникативная компетентность, их ролевые модели. Ничего не сказано об интенции высказываний остальных персонажей. О том, соблюдали ли они локально принятые в социуме (субсоциумах) конвенции бесконфликтного поведения. По поводу последнего, кстати, мы точно знаем, что — нет, т. к. как минимум одну реплику первого собеседника Виктора, Дмитрия, вполне можно интерпретировать как угрозу физической расправы (вот эту: «Виктор, будь ты в реале моим собеседником,я бы вразумил тебя»), а интенцию той его реплики, на которую Виктор Краснов впервые отреагировал, — цитату из «Послания к коринфянам», приведённую в ответ на текст о главенстве в семье, — безусловно, сочли бы социально неприемлемой очень многие люди: как минимум, атеисты, феминистки, просто убеждённые сторонники равноправных отношений в семье и между полами, просто люди, не признающие над собой никаких «господ» и сами не считающие для себя возможным выступать в качестве таковых. Наконец, не стоит упускать из виду, что локальная коммуникация в наш информационный век по умолчанию включена в общественную дискуссию в целом, в большую социальную ситуацию. А последняя сегодня такова: на территории России действует дискриминационный закон (да, я опять о статье 148 УК, вот тут, по ссылке — https://22century.ru/docs/insulting_religious_feelings — подробнее о том, почему он дискриминационный), государство потакает ограниченной группе интересантов в лице нескольких клерикальных сообществ, называемых «традиционными», под видом «защиты свободы совести». При этом свобода совести атеистов, антиклерикалов, агностиков, светских людей и даже приверженцев религий, не попавших в число «традиционных», не только не защищается, но даже преследуется. Защищается будто бы некий фантом «религиозных чувств» (что защищается на самом деле — об этом позже), но предполагается, что неких симметричных «чувств» у представителей внерелигиозных сообществ нет и быть не может и защищать там нечего. В такой ситуации в масштабах страны любая локальная коммуникативная ситуация с участием так называемых верующих с одной стороны и антирелигиозно настроенных людей с другой в принципе несёт в себе зерно конфликта: атеисты логично могут ощущать прессинг дискурса, отягощённый железной рукой государства, и элементарно нервничать, стремиться защищаться, пусть даже где-то и нападая. Всё это было проигнорировано. «Эксперт» ограничился констатацией факта, что коммуникация происходила в интернете. Спасибо, кэп.
Во второй части «исследования» разбирается каждое высказывание Виктора Краснова (напомню, в полном отрыве от диалогической сути). Сначала «эксперт-лингвист» даёт определение каждому слову, потом излагает смысл высказывания, как он его понял, в целом. Приведу и прокомментирую несколько примеров.
«Дмитрий, с какими выводами и фразами ? Если я говорю , что сборник еврейских сказок под названием»Библия»-полная х…я, значит так и есть!) По крайней мере для меня !)))»
Еврейские — 1. Относящийся к евреям, связанный с ними. 2. Свойственный евреям, характерный для них. 3. Принадлежащий евреям. (Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь. Т. 1-3 — М., 2006).
Сказки — сказка 1. ж. 1) а) Повествовательное произведение устного народного творчества о вымышленных лицах и событиях. б) Литературное произведение такого характера. 2) перен. Что-л. фантастическое, заманчивое. 3) разг. Неправда, вымысел, небылица, ложь; то, чему никто не поверит. 2. ж. устар. Список лиц, подлежавших обложению подушной податью, составлявшийся при ревизии; ревизская сказка. 3. ж. устар. Официальное показание, сообщение, донесение. (Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь. Т. 1-3 — М., 2006).
Библия — ж. Книга, содержащая мифы и догматы иудейской и христианской религии (Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь. Т. 1-3 — М., 2006).
Х…я — ж. и собир. табу! 1. Чепуха, ерунда, вздор. (Д.И. Квеселевич Самый полный словарь ненормативной лексики. — М., 2011)
В данном высказывании адресант в грубой форме сообщает адресату, что каноническая книга христианства Библия, считающаяся священной в иудаизме и христианстве, для него является сборником фантастических, вымышленных историй, совершенно бессмысленных.
Но позвольте, товарищи, здесь нестыковка. В приведённой дефиниции слова «Библия» нет слов «каноническая» и «считающаяся священной». Зато есть сочетание «содержащая мифы». Мифы, Карл!
Вот, например, одно из определений мифа:
миф
(иноск.) — выдумка, чушь, небывальщина, сказка, намек на сказочные иносказания в лицах, на поверья
Ср. Мифическое, баснословное, невероятное, невозможное.
Ср. Потомки наши, узнав по описаниям о всех безобразиях, несомненно пред нами творящихся, признают все это за миф.
*** Афоризмы.
Ср. Рогальская в последнее время совсем оставила свое хлопотливое ремесло, — просить в приемных за мифических сестер и братьев.
К.М. Станюкович. Откровенные. 2, 3.
Ср. «Для чего мы живем? Жизнь есть миф, мечта… чревовещание»…
А.П. Чехов. Роман с контрабасом.
Ср. Толчки, перекаты и тьма других телодвижений здесь (по дороге до Севастополя во время осады его)… встречаются в таком мифическом объеме, что, наконец, понятие о ровном месте начинает делаться также мифом…
Н.И. Пирогов. Севастопольские письма (к жене).
Ср. μύθος — вымысел, сказание, предание, басня.
Ср. μυθολογία, баснословное предание о богах.
(http://dic.academic.ru/dic.nsf/michelson_new/5313)
То есть, в общем-то, в некотором смысле то же самое, что и «сказка». И «эксперт» даёт Библии именно такое определение. Таким образом он, пусть и не в «грубой форме», но утверждает — фактом выбора именно этого определения (можно ведь было выбрать и другое, но он выбрал это) — ровно то же самое, что и автор исследуемой фразы. Выходит, что в экспертизе это утверждать можно, а «В контакте» нельзя? Это — во-первых. А во-вторых — вывод о высказывании в части слов, описывающих Библию, никак не связан с приведённой для обоснования вывода словарной дефиницией.
Ещё пример.
«Дмитрий, твой бох настолько слаб, что нуждается в защитниках из людей ?)»
Бог [бох] — м. В религии: верховное существо, управляющее миром или (при многобожии) одно из таких существ. (Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. — М., 2013.)
Слаб (-ый) — 1. Отличающийся малой силой, мощностью. (Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. — М., 2013.)
В форме вопросительного предложения адресант утверждает, что Бог Дмитрия («Дмитрий, твой бох») обладает такой малой силой, что нуждается в защите человека.
Ну, ребята… Заявление, что нечто утверждается в форме вопросительного предложения, требует всё-таки какого-то обоснования. А без основания такое заявление является каким? Правильно — безосновательным. Если бы «эксперт» был в самом деле экспертом и потрудился по-настоящему проанализировать коммуникативную ситуацию, он бы знал, что Виктор Краснов выступал в ней в роли атеиста (в материалах дела упоминается, что он не является приверженцем какой-либо религии и считает себя атеистом), а следовательно не может утверждать, что некий «бог» чем-то «обладает» (например, «малой силой»), так как элементарно отрицает существование бога. Очевидно, что цель данного высказывания совершенно иная — обратить внимание собеседника на логические нестыковки между постулируемой им картиной мира или её частью и смыслом его отдельных высказываний.
Настораживает и смена словаря. Чем вдруг перестал устраивать словарь Ефремовой? Почему приведены определения из словаря Ожегова? Может быть, в словаре Ефремовой нет определения слова «бог»? Да нет, есть. Я ничего не имею против словаря Ожегова, но без обоснования, почему для одних слов приведены определения из одного словаря, а для других из другого, «исследование» выглядит хаотичным. Будто «эксперт» просто брал тот словарь, который попался под руку. Например, дома есть Ефремова, а в офисе Ожегов. Такое безответственное отношение непростительно, когда речь может идти о свободе человека или хоть о штрафе. Триста тысяч или двухлетний заработок — немаленькие деньги, а на деньги люди, между прочим, питаются, оплачивают ими жильё и одежду, поддерживают с их помощью своё существование.
Ну и на сладкое.
«Да кому нахер сдались твои кривославные жидовские праздники ?(( Праздник Пейсах, рождение и крещение еврея ! Эти «праздники»: праздновать надо?)) Нет уж !»
Нахер — в знач. мест. Нареч., кому что. Жрр. Зачем, для чего. (В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. Большой словарь русского жаргона. — Спб., 2001.)
Жидовский — прил. разг.-сниж. 1) Соотносящийся с сущ.: жид, связанный с ним. 2) Свойственный жиду, характерный для него. 3) Принадлежащий жиду.
Пейсах — (от сущ. пейсы) —У верующих евреев: длинные неподстриженные пряди волос с висков по щекам. (Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. — М., 2013.)
Данным высказыванием адресант выражает крайне негативное отношение к каноническим праздникам христиан (в частности, к православию («кривославие»)). Утверждает в грубой форме, что эти «праздники» никому совершенно не нужны и бессмысленны.
Ах, ты ж незадача! В словаре Ожегова не оказалось слова «Пейсах»! И «эксперт» даёт волю… я даже не знаю, чему — каким словом можно назвать это движение мысли. Найдя в словаре самое близкое по написанию слово, он ничтоже сумняшеся утверждает, что мы имеем тут дело с формой предложного падежа (и отсутствие при этом предлога его не смущает) слова «пейсы». Пряди, в общем, локоны. Что у нас получается? «Праздник локонах»? Что это? Дальше вообще кошмар: «выражает крайне негативное отношение к каноническим праздникам христиан (в частности, к православию…)» Что?! Православие — праздник христиан? Правда, что ли? Что тут верно, — это про грубую форму. Не поспоришь. Евреям, например, это высказывание могло бы не понравиться не меньше, чем православным. Но «экспертиза», ребята, «экспертиза»! Человек не только не умеет анализировать тексты — он не имеет ни малейшего представления о том, что составляет тематику представленного для исследования текста, а также не владеет методикой поиска информации.
Далее лингвист совместно с психологом «описывают смысл текста в целом», причём поясняют, что «Все высказывания могут рассматриваться как единый текстовый массив, так как принадлежат одному адресанту, написаны в едином стилистическом исполнении, функционировали в едином информационном пространстве». Никого не смущает, что это набор реплик одного человека, надёрганных и разных диалогов с разными людьми? Вот их не смущает.
И, наконец, в «синтезирующей части» и «выводах» сказано, что в данных высказываниях «не содержится психологических и лингвистических признаков унижения достоинства (оскорбления) человека по признаку его религиозной принадлежности или отношения к религии», но — «данные высказывания носят оскорбительный характер в отношении православного христианства и направлены на унижение (оскорбление) религиозных чувств верующих». То есть, эксперты ответили на вопрос экспертизы «нет», но (по собственной инициативе?) ответили «да» на вопрос, несколько приближающий автора исследуемых реплик к статье 148 УК.
И три подписи. Вот под этим вот всем.
Почему дело не в экспертизе
Ок, экспертиза ужасна и вообще не может быть признана таковой (хотя следствие её приняло, возбудило, основываясь на ней и на рапорте оперуполномоченного, уголовное дело, составило обвинительное заключение, и суд, вероятно, будет на ней основываться). Но представим, что пригласили бы относительно нормальных экспертов. Не настолько нормальных, что вообще отказались бы работать со спекулятивными понятиями «оскорбление» и «религиозные чувства верующих» (ну, просто потому, что такие именно отказались бы), но таких, что, по меньшей мере, не допустили бы столь вопиющих нелепых ляпов. Если бы они были более или менее квалифицированными, но при этом признавали бы желание оскорбляться с привлечением государства уважаемой социальной практикой и считали бы некие особые «чувства верующих» чем-то в самом деле существующим, могли бы они отыскать в рассматриваемой паре флеймов признаки этих самых чувств оскорбления? Наверное, да. Даже несмотря на то, что Виктор, как он говорит (и это зафиксировано в материалах дела), не хотел оскорблять ничьих чувств, а просто высмеивал собеседников и их глупые, по его мнению, воззрения. Адвокат, конечно, мог бы педалировать это нежелание и мог бы пытаться развалить дело, цепляясь к другим неточностям, коих хватает. Например, в одном из протоколов следователь СК записал будто бы со слов одного из «потерпевших» следующее: «…я также оставил свой комментарий, а именно сослался на текст православной книги «Домострой», которая была написана священнослужителем во времена Ивана Грозного». «Потерпевший» этот протокол подписал, отметив, что замечаний к протоколу нет. Между тем, в диалоге в социальной сети он ссылался не на «Домострой», а на 1-е послание Коринфянам, о чём собственно открытым текстом и сообщил. Это именно Виктор Краснов предположил, что речь идёт о «Домострое», а собеседник уточнил, что нет. Возможно, «потерпевший» сам не помнил, на что именно он ссылался (хотя то, что он, судя по протоколу, допускает, что ссылался именно на «православную книгу», в которой среди прочего даётся подробная инструкция, как мужу следует бить жену, характеризует его вполне определённым образом), но опытный адвокат в каком-нибудь правовом государстве, опираясь на подобные нестыковки и нелепости, мог бы, наверное, похоронить это дело, а те, кто его готовил, ещё и были бы оштрафованы за неуважение к суду. Но, во-первых, адвоката Виктору предоставило государство, адвокат этот никогда подобных дел не вёл и, по словам Виктора, не очень хорошо понимает, как вести это. Во-вторых же — все мы хорошо представляем, как во многих российских судах слушают адвокатов. Совсем недавно по сети ходил ролик, в котором приставы по приказу судьи просто вынесли (буквально, физически, на руках, силой) адвоката из зала судебных заседаний, а судья потом сказал, что, мол, «адвокат по невыясненным причинам только что покинул здание суда» (см. http://www.youtube.com/watch?v=ZoIWu9pww1s). Можно надеяться, что и адвокат найдёт нужные ходы и слова, и судья окажется человеком разумным, неравнодушным и порядочным, но и над судьёй висит закон. Людоедский, нелогичный, дискриминационный, позволяющий фантастическую широту интерпретаций, но обязательный для исполнения. Возможно, Виктора Краснова оправдают. Но завтра или послезавтра по той же статье заметут другого, третьего, пятого — как я уже говорил, под эту статью легко попадают десятки тысяч людей. И не за что-то преступное, а просто за слова, которые кто-то решил счесть «оскорбительными».
Кому это нужно?
Можно подумать, что это нужно «потерпевшим». Они же пожаловались в полицию. Однако к делу приобщены ходатайства обоих заявителей о том, чтобы не участвовать в следственных действиях. Они не захотели знакомиться с ходом следствия, им неинтересно. Один из них, пока велось следствие, убыл в вооружённые силы для прохождения срочной службы. Да, это совсем молодые люди, у них, судя по всему, руки чесались «наказать» того, кто с ними не согласен, да ещё и позволил себе высказывать свою точку зрения без уважения. В личной беседе Виктор Краснов рассказал мне, что один из них приезжал к нему домой, но не застал. Он рассказывал об этом и следователю, в деле это зафиксировано. Возможно, удайся им набить «обидчику» лицо, не было бы и никакого дела (не подумайте, что я считаю, что это лучше: в драках люди иногда другу друга калечат и даже убивают). Но вот они решили нажаловаться «большому брату», государству, рассказали, что к чему, оперу, потом следователю, но они явно не очень болеют за это дело, не стремятся контролировать каждый его шаг, перегорели — как минимум, отчасти. Один вот теперь в армии, там (кто служил, знает) хватает проблем и без «чувств верующих». Но бюрократический конвейер запущен и на днях уже должен состояться суд. Суд, который, возможно, не нужен уже никому из его участников, но который, силой привычки, равнодушия, набора инструкций и — главное — антигуманного закона, может испортить жизнь человеку, всего-навсего несдержанно и не очень умно поведшего себя в публичном чате, всего лишь сказавшего не то, что хотелось бы услышать собеседникам.
Но, как говорится, если звёзды зажигают, значит, кто-то в этом заинтересован. Какие-то всему этому есть причины.
Глупо было бы думать, что дело вообще в «оскорблении». Ведь что такое — ощутить себя оскорблённым? Это дискомфорт. Но не любой дискомфорт. Можно, конечно, сказать, что неудобное кресло, в котором вам приходится сидеть, вас оскорбляет (и говорят), но это будет воспринято всё же как некий смысловой перенос. Почувствовать оскорбление — это, в наиболее общем случае, ощутить дискомфорт, возникающий от несоответствия чьих-то действий, чаще всего в области вербальной коммуникации или иной символьной манифестации, с одной стороны, и глубоко встроенных в тебя социально обусловленных рефлексов, с другой. При этом социальные установки тяготеют к статичности. Потому в языке за ними и закрепилось такое слово — установки. Тому есть понятное эволюционное объяснение: малые группы людей овладевали определёнными способами выживания во враждебной среде и всячески лелеяли эти способы, в том числе при помощи запретов, директив и насилия, заучивали их, доводили до состояния рефлексов. Всякий, кто эти установки нарушал, посягал тем самым на выживание локальной группы. Это было страшно. Члены группы реагировали на подобные посягательства рефлекторным неприятием. Если посягательства были слабые — поёживались, если серьёзные — могли и убить. Однако условия менялись. Менялись не сразу. Кто-то замечал эти изменения первым и начинал на них реагировать. Но членам группы, ещё не видящим изменений, поведение таких наблюдательных доставляло точно такой же дискомфорт, как и поведение обычных неадекватных психопатов. Новое всегда оскорбляет так называемых традиционалистов, это факт, давно замеченный и миллионы раз описанный в художественной и научной литературе, философских произведениях, кинематографе, анекдотах и даже в религиозных текстах, ставших впоследствии новой догмой и способствующих формированию архаичных социальных рефлексов сегодня.
Сегодня мир меняется постоянно и молниеносно, а глобальный социум огромен. И он действительно глобален — благодаря интернету, СМИ, глобализированной экономике, транспортной инфраструктуре и т. п. Он включает в себя бесконечное число динамичных и пересекающихся локальных групп, каждая из которых имеет свои социальные установки, многие из которых, да, доведены до уровня бессознательных рефлексов. Попадая в коммуникативную ситуацию, которая ставит эти установки под сомнение, носитель любой из них ощущает тот самый дискомфорт, который позволяет обвинить визави в оскорблении чего-либо. Так называемые «чувства верующих» — лишь малая их часть. Причём, с точки зрения биохимических процессов, запускающихся в организме в подобных ситуациях, они совершенно ничем не отличаются от миллионов других. То есть, когда пурист в области одежды видит, как кто-то идёт в сандалиях с носками, внутри него происходит ровно то же самое, что и внутри того, кто чувствует оскорбление «религиозных чувств». Однако российское государство не репрессирует людей, надевающих носки под лёгкую летнюю обувь. А вот тех, кто доставляет дискомфорт «верующим», задевая их социальные установки, связанные с религией, — очень даже.
И вот здесь, мне кажется, и кроется корень проблемы. Архаичные бюрократические структуры местного государства — в ужасе перед стремительно меняющимся миром, перед растущей независимостью личности, перед распространением идей, постулирующих устройство общества, в котором им просто нет места, по крайней мере, в их нынешнем виде. «Традиционные» же религии утверждают иерархичность мира, наличие и необходимость «господина», «богоданность власти» («Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава — муж, а Христу глава — Бог», «Несть бо власть, аще не от Бога»). Агрессивно защищая «традиционные» религии, архаичное, по сути, государство защищает свои возможности распоряжаться ресурсами и людьми, не считаясь с мнением последних. Оно работает в тесной сцепке со «старыми», привычными конфессиями, с которыми давно научилось находить общий язык. «Паства-то» у них с государством — общая. И если над женой — муж, над мужем — «власть от Бога», а над властью некая символическая конструкция (ну да, это о «Боге»), логично охранять от разных посягательств те структуры, которые формируют эту конструкцию именно так, как это нужно государству. И в первую очередь — именно от посягательств символических, претендующих на разрушение набора догм, которые собственно и являются в социуме тем, что принято называть «Богом».
Собственно, это объясняет и то, почему бюджетные деньги тратятся на такую, на первый взгляд, чепуху, как выискивание антирелигиозных блох «вконтактике». Выгодно — государству. Бюджетом распоряжается тоже оно.
Государство, конечно, — тоже не некая «злая вещь-в-себе». За ним стоят группы живых людей, распоряжающихся огромными ресурсами в своё удовольствие и не желающих этим удовольствием делиться.
Так что мы имеем дело не с процессом двоих провинциальных не очень интеллектуальных молодых людей против третьего провинциального не очень интеллектуального молодого человека. Эти люди — всего лишь маргинальные выразители двух очень важных тенденций. «Потерпевшие» — говорят словами тех, кто хочет нами и вами «володеть», а обвиняемый — при всех его косноязычии, грубости и прочих тараканах — на стороне тех, кто хочет жить в обществе свободных равных людей без всяких мутных «господ», желающих ради собственной выгоды загнать всех остальных в тиски дремучей догмы, подправляемой, если надо, ручными «традиционными религиями».
Что делать?
Питая надежду на то, что и среди служителей государства, устанавливающего такие законы, есть вменяемые люди, хочу обратиться сначала к ним.
Полицейские и следователи, ищите все возможные способы не давать подобным делам ход. Рубите их, тормозите. Вам ведь потом тоже в этом жить, вашим детям в этом жить. Неужели вы желаете им домостроя? Неужели хотите, чтобы наша страна превратилась в первобытный «локус испуганных»?
Эксперты! Имейте хотя бы каплю профессиональной совести. Не потакайте очевидным дискриминационным спекуляциям, пусть и записанным в закон. Не участвуйте в этом фарсе. Идите преподавать (ох, так и хочется добавить: там хуже всё равно уже не сделать). Займитесь каким-нибудь нормальным делом, не берите на себя ответственность за свободу незнакомых вам людей. Особенно если вообще не понимаете, что происходит. Больше ответственности, коллеги.
Судьи, пожалуйста, старайтесь не принимать такие дела к рассмотрению. Например, потому что они из рук вон плохо подготовлены. А если уж принимаете — слушайте адвокатов и оправдывайте. Потому что наказывать за такое — ну вы в зеркало после этого смотреть сможете?
А теперь вы, дорогие читатели, атеисты, активисты и просто неравнодушные люди. Во-первых, по этому делу — это не Pussy Riot и не ХХС, в деле вообще не фигурируют официальные представители РПЦ или каких-то религиозных и общественных организаций, но это живой человек, которого судят за то, за что могут цапнуть и почти любого из вас. (Смешные комиксы про Христа и Мухаммеда ведь репостили? В разных сообществах, вроде «Церкви атеистов» и «Клуба богохульников», в выражениях себя не стесняли? Вот именно). И ещё это дело — очередной тревожный звоночек. Не такой тревожный, как внесённый только что В. Путиным законопроект о том, чтобы не дать змее пожрать самоё себя и вывести из-под поиска экстремизма небольшую группу «священных» текстов преимущественно лояльных религий, но всё же тревожный. Аппетит ведь приходит во время еды: сожрут Виктора Краснова — примутся и за других.
Ожидаю, что на этом месте многие подумают привычное «надо ехать» или «пора валить». Понятное желание в такой ситуации, но, даже думая так, — как минимум, не молчите, высказывайтесь, пишите, спорьте. Поднимайте шум. И следите за делом.
Юристы, представители правозащитных организаций, имеющие опыт в подобного рода делах или хотя бы какие-то практические соображения, — может быть, вы что-нибудь подскажете Виктору и его адвокату?
Найти Виктора Краснова «В контакте», думаю, не составит труда (ссылки выше в тексте).
Ну и — глобально — занимайтесь просвещением, пропагандируйте научные знания, требуйте отмены дискриминационных законов и законов, нарушающих свободу слова и совести, объединяйтесь, взаимодействуйте друг с другом. Мракобесие наступает нешуточно.
