Гипотезам о причинах вымирания неандертальцев несть числа. Сожраны кроманьонцами? Засыпаны вулканическим пеплом? Истреблены новыми инфекциями? Выродились из-за близкородственных скрещиваний? Слишком медленно размножались? Задохнулись от дыма в пещерах? Очевидно, что причин могло быть несколько, но непонятно, как оценить их роль.
За моделирование процесса исчезновения «коренных европейцев» взялся немецкий климатолог Аксель Тиммерманн, который решил выяснить, что в данном случае послужило главным фактором — климатические коллизии или конкуренция со стороны кроманьонцев. (А за кого болеете вы?) И немаловажный вопрос: какую роль во всём этом сыграло смешение неандертальцев с сапиенсами, ведь, по одной из версий, первые просто растворились в полчищах вторых.
Что же нам известно? Неандертальцы жили — не тужили в западной части Евразии, пока около 50 тыс. лет назад из Африки не пожаловали гости — сапиенсы, быстро расселившиеся по всей Ойкумене. В течение последующих 10—15 тыс. лет судьба неандертальцев была решена.
Тиммерманн постарался описать миграции, популяционную динамику, конкуренцию и скрещивание двух видов людей с помощью системы уравнений, в которой учёл и изменения климата. Автор исходил из того, что сапиенсы были гибче и организованнее, а неандертальцы жили в сообществах меньших размеров.
Учёный использовал климатическую модель, рассчитанную на основе данных о солнечном излучении, изменении орбиты Земли и протяжённости ледяного щита Северного полушария.
За начальную точку Тиммерманн выбрал 100 тыс. лет назад, популяцию сапиенсов определил в 200 тыс. человек в Восточной Африке, а в Евразию поместил 70 тыс. неандертальцев. Все данные автор черпал из работ других учёных-антропологов. В частности, в оценке числа неандертальцев он опирается на недавние генетические исследования.
В его модели обе популяции растут до 50 тыс. лет назад, затем во время пика ледникового периода общая численность населения относительно стабильна, а далее, начиная с 20 тыс. лет назад, число сапиенсов снова начинает расти, достигая к 8 тыс. лет назад 4 млн человек.
Плотность населения в Евразии в момент её заселения сапиенсами, согласно модели, составляла 0,01—0,025 неандертальца на кв. км (то есть, грубо говоря, 1—2 человека на 100 квадратных километров).
Дальше исследователь выбирал разные параметры модели и наблюдал, как она будет себя вести. За точку вымирания была выбрана ситуация, когда число неандертальцев падало ниже 3 тыс. особей.
В случае, если конкуренция за пищу между неандертальцами и сапиенсами была низкой, а скрещивания не происходило вовсе, неандертальцы исчезали только около 10 тыс. лет назад.
Если же в модель вводили фактор борьбы за пищу, при том, что сапиенсы обладали преимуществами в сравнении с неандертальцами, те вымирали гораздо быстрее — около 25—32 тыс. лет назад.
А что изменится, если в модели учесть скрещивание между видами? Оказывается, этот фактор влияет на скорость вымирания только при очень низкой конкуренции за ресурсы. Если жёсткость борьбы за пищу усиливается, то неандертальцы в любом случае вымирают около 30 тыс. лет назад, что при скрещивании, что без него. Вымирание бедных аборигенов начинается, как только в Евразии, конкретно в Восточной Европе, образуется устойчивая популяция Homo sapiens, около 50 тыс. лет назад. После этого волна расселения сапиенсов достигает севера Франции 43 тыс. лет назад и спустя еще 5 тыс. лет — Пиренейского полуострова. В это же время численность неандертальцев в Европе быстро падает. По мнению автора, такие результаты согласуются с данными археологов и датировками первых верхнепалеолитических памятников Европы.
Не всё, правда, находится в согласии с картиной, известной археологам. В модели Тиммерманна последние неандертальские рефугиумы находятся в Альпах, на севере Европы и к востоку от Урала. В реальности неандертальцы, судя по всему, дольше всего продержались на территории Испании. Однако автор находит выход, вспомнив о Бызовой пещере на северном Урале, где предположительно неандертальские орудия залегали в слоях возрастом 31—34 тыс. лет.
А как оценивается вклад климата? Полагают, что в течение последнего ледниковья в Северном полушарии температура испытывала резкие колебания (так называемые осцилляции Дансгаарда-Эшгера — быстрые потепления и медленные похолодания), но могло ли это серьёзно повредить неандертальцам? Ведь их предки обосновались в Евразии сотни тысяч лет назад, и должны были хорошо адаптироваться к особенностям окружающей среды. Скорее, эти адаптации стали преимуществом коренных европейцев по отношению к гостям с юга.
С другой стороны, именно в периоды потеплений между Африкой и Евразией открывался «климатический коридор» для миграций, которым явно воспользовались сапиенсы, а медленные похолодания давали мигрантам достаточно времени на адаптацию или на отступление к югу.
В модели Тиммерманна колебания климата лишь незначительно (менее чем на 15% в сторону увеличения или уменьшения) влияли на размер человеческих популяций в Евразии, хотя в отдельных её областях вымирание неандертальцев ускорялось на несколько тысяч лет.
Итак, какие выводы можно сделать? Если модель, построенная учёным, реалистична, получается, что главную роль в вымирании неандертальцев могли сыграть не климат и не метисация, а всё-таки конкуренция с сапиенсами за ресурсы. Кроманьонцы быстро заселяли области, в которых популяция неандертальцев сокращалась, и постепенно теснили аборигенов, пока для тех вовсе не осталось места на планете. Вопрос о том, в чём заключалось ключевое преимущество наших предков, исследователь оставляет открытым, лишь перечисляя возможные варианты: более высокая численность, плодовитость, устойчивость к болезням, технологические инновации и даже сложные методы охоты «с возможным использованием одомашненных собак» (!).
