Уже 6-й год редакция портала АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ в июле отправляется в археологическую экспедицию. Так случилось и на этот раз, и целый месяц подписчики участников экспедиции ежедневно любовались фотоотчётами с места событий. Неизменно в комментариях звучали вопросы: «А что ищете? Нашли что-нибудь?»
Этот репортаж Александра Соколова подготовлен на основе дневника, который редактор АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ вёл в экспедиции. Надеемся, что тем, кто с археологией знаком понаслышке, будет любопытно узнать про раскопочные будни, а бывалые участники экспедиций, прочитав этот дневник, вспомнят свои истории и, быть может, пришлют их нам.
1 июля
Хотя мы долго и тщательно собирались, стоило нам выехать, как я вспомнил, что забыл положить в рюкзак дождевики, купленные накануне. Очень зря! Когда мы вышли из поезда в Брянске, лил проливной дождь. Нашу команду встретили брянские добровольцы — читатели АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ, год назад приезжавшие в экспедицию Бетово. Спасибо им огромное! Моей девушке Кате выделили зонт. Усадили нас в машины и отвезли к месту дислокации, в посёлок Хотылёво.
Состав экспедиции сейчас такой: руководитель — археолог из петербургского Института истории материальной культуры Александр Очередной, его жена и помощница — археолог Ксения Степанова, антрополог Станислав Дробышевский, две его студентки (практикантки МГУ Саша и Аня), двое студентов из Донецкого университета (Вика и Витя), я и Катя.
Базовый лагерь находится в здании летнего православного лагеря. Сейчас лагерь пустует, и археологам удалось договориться о размещении здесь экспедиционной базы. Здание с длинным гулким коридором, в котором можно потеряться. Условия шикарные: есть душ, нормальные туалеты, кухня с холодильниками, стиральная машина — всё в нашем полном распоряжении. Спасибо хозяевам! В холле стоит даже пианино. Здесь мы и проведём месяц.
Мы пили чай с сухарями и конфетами, а Александр Очередной вводил нас в курс дела. Хотылёво I открыто был еще в середине XX века местным краеведом Фёдором Михайловичем Заверняевым, который обнаружил здесь, на берегу Десны, один из самых богатых памятников среднего палеолита Восточной Европы. Раскопки возобновились в 2010 году, но с 2015 года памятник законсервирован, а значит полностью засыпан. Нам предстоит расконсервировать раскоп, а это непростая задача: нужно будет всё раскопать, расчистить, потом трактор будет вывозить землю, сделаем вертикальные стенки, и только потом мы сможем заняться собственно раскопками. Расконсервация может занять от одной до двух недель! К тому же погода неблагоприятная, над раскопом обязательно нужно будет соорудить крышу. Затем предполагается комплексное изучение памятника — не только раскапывать его, но и исследовать стратиграфию, состав почв, брать пробы для радиоуглеродного и оптического датирования. Вероятные датировки слоёв, с которыми будем работать — около 50 тыс. лет, но не исключено, что получатся более древние даты. Здесь уже было найдено множество орудий среднего палеолита — в Западной и Центральной Европе такие находки ассоциируются с неандертальцами. Предполагается, что когда-то в этом месте, где на поверхность выходит месторождение кремня, находилась древняя мастерская. Костей животных в Хотылёво I мало — то ли объедки древние люди выкидывали куда-то в другое место, то ли — более вероятно — неблагоприятная среда, в которой кости не сохраняются.
Заодно узнаю, что стало с материалами наших прошлогодних раскопок на стоянке Бетово, что тоже находится на берегу Десны недалеко отсюда. Оказывается, бедренная кость детёныша носорога уехала в Оксфорд, её будут датировать радиоуглеродным методом. А человеческий зуб с памятника Рожок (найденный ещё много десятилетий назад и единственная находка человеческих останков для среднего палеолита Русской равнины) отправили на исследование ДНК. Очень интересно, что получится. Неандерталец ли это? А вдруг денисовец?
После научных разъяснений, нам разъясняются бытовые правила. В лагере ежедневные дежурства: девушки моют посуду и готовят еду. В «камералке» (формально — лаборатория, помещение для обработки материалов экспедиции) можно сидеть с ноутбуком и работать, это — центр управления экспедицией ?. Здесь же проходят лекции. Интернет, увы, у меня ловится крайне плохо.
Не успели мы повосхищаться условиями проживания, как… в лагере кончилась вода. Несмотря на это, вечером Станислав Дробышевский читает лекцию про неандертальцев. Потом отбой.
2 июля
Воды по-прежнему нет. Берём лопаты и выдвигаемся на раскоп, это совсем близко, с дороги под холм ведёт тропинка. Как я уже писал, раскоп полностью засыпан, находится он в основании покрытого лесом холма (мыса), часть которого была срезана вертикально. Место заросло бурьяном. Для начала нужно сделать ступеньки, чтоб проще было карабкаться на вершину холма (на разных уровнях здесь будут сделаны уступы). Кроме того, выкапываем траншеи для отвода воды во время ливней — они нас не раз спасут от потопа! Начали оформлять раскоп сверху, вырубаем кустарник и расчищаем площадку вокруг.
Мимо идёт тропинка от посёлка к реке, несколько раз по ней прошли местные жители. Останавливаются, задают вопросы. «А куда находки деваете? — Сдаём в музей. — А если особо ценное, то в другой музей?» — понимающе подмигивает местный.
Возвращаемся в лагерь на обед. Дали воду — ура!
Но только пришли после обеда на раскоп, как полил сильный дождь. Отбой, работа на время ливня отменяется.
Вечером — праздничный ужин, ведь у Станислава Дробышевского сегодня день рождения. За ужином Александр Очередной, в перерывах между тостами «за антропогенез», сетует на отсутствие в России лабораторий, где можно было бы делать качественное радиоуглеродное датирование методом УМС. Поэтому образцы приходится отправлять за рубеж — получается и дороже, и намного дольше. Для российской археологии это большая беда.
3 июля
Подъем в 6:50, и в 8:00 мы уже на раскопе. Выровняли площадку на одном из уступов, снесли два огромных пня, выкорчевали корни. Катя, которая на раскопках впервые, увлечённо работает наравне со всеми. В перерывах пьём чай с лимоном из термоса — крайне вкусный. Перед обедом Очередной ведёт нас на соседний мыс, с которого открывается вид на Десну. Оказывается, на этом мысу находится древнеславянское селище. Чуть дальше расположен другой замечательный памятник Хотылёво 2, это верхний палеолит, там тоже работают археологи. На сегодняшний день Хотылёво 2 особенно знаменито находками нескольких палеолитических «венер».
Кстати, мы сейчас исследуем только маленький участок Хотылёво I, а весь памятник огромен — это 700 метров по берегу Десны. Интересно, что в 60-е годы здесь был голый берег, а теперь колышется густой лес. Место старого раскопа Заверняева теперь превратилось в песчаную осыпь, настоящий обрыв.
После обеда мы с Катей отправляемся на тряской маршрутке в Брянск. От начальства нам ответственное задание: купить лопату и две пилы.
Когда в селе нам встречаются местные жители, они приветливо интересуются: ну, что уже нашли? Пока что порадовать их нечем.
Станислав Дробышевский обычно рано отправляется спать, а утром, как бы рано я ни встал, я неизменно застаю его сидящим с ноутбуком в камералке. Станислав пишет новую книгу и крайне раздражается, когда его отвлекают от этого занятия.
4 июля
Продолжаем расконсервацию. Задача — найти края раскопа 2015 года. Когда два года назад археологи всё засыпали, границы раскопа пометили досками, а уровень, на котором остановились — фанерой, полиэтиленом и пластиковыми бутылками. Теперь нам нужно всё это открыть обратно.
Образовался уже большой отвал, который будет убирать экскаватор. А у меня неприятность: неудачно махнул лопатой, и что-то заболело в спине. По этому поводу после обеда остаюсь в лагере, пишу новость про исследования Гёбекли Тепе в Турции, а вечером выступаю с лекцией про палеоконтакт.
Ложась спать, замечаю мышь, скрывшуюся под дверью.
5 июля
Занимаемся выравниванием стенок. Делается это штыковой лопатой, а затем ножом, в горизонтальном направлении (чтобы не смазать границы между слоями). Долго и рутинно, но — стенки должны быть гладкими и красивыми, чтобы на фото была видна стратиграфия. Пока что «раскопки» того, что накопали 2 года назад, привели к находке мешка с мусором.
Александр отправляется в соседнее село договариваться об экскаваторе. На обеде обсуждаем публикацию в Science: новые датировки скрещивания предков неандертальцев и сапиенсов — 270 тыс. лет.
Заместитель директора лагеря Дмитрий Александрович — общительный мужчина, которому интересно то, чем мы занимаемся. Периодически, когда сталкиваемся с ним в лагере, задаёт вопросы. В этот раз спросил: «А как неандертальцы кололи кремень, он же твёрдый. Металла ведь у них не было?»
Отправляемся осматривать местность. Посещаем Хотылёво 2, но там пока что раскопки не ведутся, и неизвестно, будут ли в этом году. Идём по берегу Десны до шаткого подвесного моста, мимо первого раскопа Заверняева. Осматриваем развалины местной усадьбы (князей Тенишевых).
6 июля 2017 г.
Сегодня день особенный, потому что приехал экскаватор. Поэтому мы не работаем, а просто смотрим, как экскаватор сначала срывает весь отвал под нашим мысом и переносит его в сторону. А потом вынимает грунт ещё метра на 2 с половиной вглубь. Вокруг образовалась грязь. Экскаватор сильно облегчил нашу работу, но не всё сделал чисто — одну из стенок таки задел ковшом. Мы рулеткой измеряем раскоп. Теперь надо это всё приводить в порядок, делать крышу.
7 июля
Открываем и чистим стенки раскопа, а потом вёдрами выносим землю в отвал. Я занял позицию на краю раскопа, принимаю вёдра из раскопа и высыпаю в сторону. Ведра следуют одно за другим, и через некоторое время формируется режим галопом: Александр вручает мне полное ведро, я в прыжке высыпаю его (в это время Станислав подаёт Александру следующее ведро), затем я кидаю пустое ведро Станиславу и одновременно подхватываю полное и т. д. по кругу.
Отвал растёт на глазах. Постепенно обнажаются стенки старого раскопа, из которых торчат реперы (гвоздики с красными крышками). В лагерь приехал Егор Блохин — специалист с электронным прибором — тахеометром (это устройство используется для фиксации археологических находок, до этого я о нём только читал). Чтобы работать с тахеометром, нужно его сначала настроить, привязать к местным реперам. Этим и будет заниматься Егор.
После обеда мы едем в Брянск. Новое задание — купить 3 пластиковые канализационные трубы. Их используют в качестве реперов — установят в определённых точках, вкопают в землю и зальют бетоном.
8 июля
Продолжаем «танец с вёдрами». Серьёзная нагрузка на руки ?. Уф.
9 июля
Начали делать крышу.
10 июля 2017 г.
Строим крышу — материал для неё был припрятан тут же с 2015 года. Это доски и столбы, а также закупленный в Брянске полиэтилен и верёвки. К сожалению, некоторые части прогнили и непригодны.
Вкопали вокруг раскопа ряд столбов, перекинули через яму «балку» (сбитую из нескольких досок). На неё положили перекладины с двух сторон (получилась двускатная крыша), на эту конструкцию натягиваем верёвками куски полиэтилена. Полиэтиленом надо закрыть весь мыс, а это почти 10 метров в высоту. Есть надежда, что завтра закончим с крышей и тогда уже сядем на слой. Раздаются шуточки о том, что как только закончим крышу, установится хорошая погода. Но мы заблуждались!
К нам прибывает пополнение: приехал волонтёр Антон с сыном Денисом, этнограф Александра, коллега Дробышевского, и волонтёр-спелеолог Лена.
12 июля
Сегодня представилась возможность испытать нашу крышу: ночью был ливень. Увы, несколько кольев вырвало, крыша провисла, и в раскоп натекла вода. Поэтому полдня мы занимались укреплением крыши, а также убирали воду и жидкую грязь из раскопа. Буквально — вычерпывали вёдрами. Пока таскал вёдра, мои сапоги потяжелели, кажется, на несколько килограмм от налипшей грязи. Карабкаться по склону можно только на четвереньках, опираясь на руки, так что они тоже в грязи. В конце концов, я разуваюсь и теперь шлёпаю по грязи босиком. Но крыша, наконец, похоже, практически закончена.
После обеда Александр проводит небольшой мастер-класс по изготовлению кремнёвых орудий, для чего ставит стул во дворе, расстилает вокруг полиэтилен, достаёт свой набор отбойников — каменных и роговых, кладёт на колено кусок кожи и долго сосредоточенно работает, а я снимаю на видео.
Я мечтаю попробовать выбить кремнём какое-нибудь изображение на гранитной поверхности, но в Хотылёво с гранитом плохо.
13 июля
Сегодня мы весь день занимались подготовкой стенок. По сравнению с тасканием вёдер просто рай. Сидишь себе и ножичком скоблишь поверхность, убираешь неровности. Александр поручил мне чистить стенку вместе с ним на самом верхнем уступе, а потом стенку под этим уступом (для чего нужно было свешиваться вниз). Главное убрать потёки, образовавшиеся после того, как раскоп залило. Если в стенке есть углубления или трещины — постараться «замаскировать», сгладить их. В это время Дробышевский занимался измерением (выверкой) квадратов на стенках, громко обсуждая выявленные погрешности.
Возвращаемся в лагерь, ужин. Ничто не предвещает беды, хотя говорят, что по прогнозу дождь и ветер. Налетает туча, гремит гром. Александр идёт спать и просит, если будет сильный дождь, разбудить его и бежать на раскоп — как бы не было потопа. Ливень усиливается, но мы успокаиваем себя, что дождь умеренный. Наконец Ксения с Витей отправляются на раскоп и вскоре звонят нам: требуется помощь. Мы экипируемся, берём ведра и лопаты, напяливаем сапоги, вооружаемся фонариками (уже стемнело) — и в дождь. Приходим к раскопу и узнаём, что «крыша» не выдержала веса воды, один кол вырвало, к тому же главная «балка» провисла, и вода льётся прямо на слой. В темноте таскаем вёдра, вычерпываем воду. Потом кое-как восстанавливаем кол. Грязные и мокрые, возвращаемся в лагерь.
Очередной выглядит озабоченным. Пьём чай и обсуждаем, как спасать крышу. Решили завтра добывать доски. Отбой. Чувствую, до находок дело дойдёт не скоро…
14 июля
Как я узнал утром, ночью коллеги ещё раз бегали спасать раскоп.
С утра и до 19:00 (без перерыва на обед!) ремонтировали крышу: сначала всё разобрали, раздобыли новые доски, сколотили новую балку, стропила, натянули полиэтилен. Не успели закончить — полил сильный дождь, так что тут же состоялся тест-драйв новой конструкции. Ура! Никаких пузырей, вырванных кольев, и лишь небольшие протечки.
Происходило всё в адской грязи, так что вымазались полностью, у меня в грязи была даже кепка (а также штаны, куртка и руки), грязь в сапогах и за шиворотом. Зато весело!
Сегодня вечером уезжаю на пару дней. Между тем, прошло уже две недели, а раскопки ещё не начались. Станислав переживает, что уедет, так и не увидев ни одной находки.
17 июля
Мы с Катей вернулись в экспедицию вечером. В наше отсутствие тут наконец началась работа со слоем (КСГ-3 — 3-й культуросодержащий горизонт). Ходить по нему ногами не рекомендуется. Подкладываешь под себя «пенку» (пластиковый коврик) и ножом либо совочком постепенно, сантиметр за сантиметром, «разбираешь» слой, разделённый гвоздиками на пронумерованные квадраты. Вынутую землю — в ведро. Дело, требующее сноровки и аккуратности. Поверхность должна быть чистой и гладкой. Обнаруженные находки расчищаешь и оставляешь на месте, перемещать и вынимать из слоя их нельзя. Поскольку слой разбирается дальше, вещи остаются на останцах — башенках из осадочной породы, вокруг которых грунт убирается. Вёдра наполняются и выносятся на поверхность. Основные находки это кремнёвые отщепы (осколки, преднамеренно сколотые от заготовки) и чешуйки (так называют очень маленькие — меньше 2 см в диаметре — отщепы). Мелкую чешуйку несложно потерять, поэтому рядом с такой находкой втыкается спичка или зубочистка, либо находка накрывается пластиковой крышечкой от бутылки. За отщеп порой можно принять естественный обломок, образовавшийся без участия человека — тут нужен опытный глаз археолога, который обращает внимание на характерные признаки изделия.
Над нами — более 8 метров отложений. На мой вопрос «А где начинается наша эра?» Александр отвечает: 30—40 см от современной поверхности. Это далеко вверху, на самой вершине мыса. На стенках воочию наблюдаешь историю местности: вот светлые слои песка, значит, наступала река, и это место затапливало. А вот тёмные слои — «погребённая почва», она формировалась, когда становилось посуше.
18 июля 2017 г.
Сегодня нас с Катей отправили на промывку. Вёдра с землёй, вынутой из раскопа, мы на тачке везём к реке. Дальше берёшь в руки круглое сито, набираешь в неё землю из ведра и моешь в реке, пока на дне сита не останутся только крупные частицы. Среди них может оказаться то, что упустили при работе — чешуйки, а может и маленькие косточки. Промытый материал складываем в пластиковые коробочки, к каждой прилагается бирка с указанием: с какого квадрата земля. Когда вёдра опустошены, я с тачкой отправляюсь за новой порцией. Заодно промывка показывает тщательность работы на раскопе: сколько находок выкидывается в ведро.
Промыв вёдер 9, возвращаемся к раскопу. Теперь я рублю лопатой твёрдый слой мела (кстати, любопытная деталь: кусок слоя мелового периода находится выше слоя среднего палеолита. Александр объясняет, как накапливающиеся тысячелетиями отложения начинают смещаться вниз по склону, и в итоге «язык» мела вклинивается в более молодые отложения. А ещё попадаются куски коралла — напоминание о том, что когда-то, в меловом периоде, тут находилось море).
Потом — фиксация находок. Ксения показывает мне, как работать с тахеометром. Сначала его настраивают по реперам — точкам, координаты которых известны и занесены в базу данных прибора. А после этого уже прибор определяет координаты находок и записывает в файл. Для этого нужно его навести на отщеп или чешуйку (лазерный луч указывает точность наведения). Если находка расположена так, что не видна в объектив, к ней приставляется специальная вешка с отражателем. После фиксации находки убираются в пакетики, а слой разбирается дальше.
Попадаются угольки — они выглядят в слое как чёрные пятнышки. Угли нужны для радиоуглеродного анализа. Чтобы сохранить уголёк, его накрывают пластиковой бутылочной пробкой, а при снятии — заворачивают в фольгу.
23 июля
Приезжала Мария — специалист по древним почвам, для изучения состава отложений Хотылёво I. Кате поручили вести запись. Катя сидела в раскопе, а Мария осматривала стенки, ковыряла их ножичком на разной высоте и диктовала: «Контрастно-слоистый материал. Прослои мергелистого щебня диаметром 0,5—1 см, кремня. Прослои аллювиальной супеси, песка. В нижней части —
сероватый оливковый. Субгоризонтальная тонкослоистая макроструктура. Заиленный алеврит (легкосуглинистый). Достаточно высокое содержание органики». Катя записывала сначала в свой ноут, потом, когда он разрядился — в мой ноут, потом сел аккумулятор и у него, и запись продолжалась в телефон. Но вскоре разрядился и телефон — и пришлось писать по старинке, на листочке от руки. Мария сначала поднялась на высокую приставную лестницу, а затем залезла на верхнюю ступень раскопа, и Катя за ней.
А мы продолжаем разбирать КСГ-3. Дробышевский обнаружил большое «зольное пятно» с угольками. Видимо, 50 тыс. лет назад здесь что-то горело. Может быть, костёр? Пятно накрывают полиэтиленом, чтобы потом сфотографировать и взять образцы для радиоуглеродного датирования.
Сегодня Александр попробовал научить меня колоть кремень. И вот в моей руке отбойник, сначала я отрабатываю движение, а затем Александр протягивает мне подготовленный кусок кремня и показывает, куда надо ударить, чтобы получить правильный отщеп. Казалось бы, дело нехитрое, просто бей. Однако рука меня не слушается, я луплю мимо, не под тем углом и не с той силой, в итоге то бью себе по ноге, то вместо красивого отщепа получаю кучу мелких осколков. Бью каменным отбойником, потом роговым. С 20-й попытки у меня получается, попутно, правда, я попал по руке Александру, который пытался мне помочь. Мой терпеливый учитель снова готовит для меня «ударную площадку», и снова десятки безуспешных попыток. «Сейчас вы боитесь его (кремень), и ваш страх управляет вами! Не бойтесь, почувствуйте его» — почти по-джедайски увещевает Александр.
Пока что неандерталец из меня никудышный…
27 июля
Уезжали с Катей на несколько дней. Вернулся на раскоп, и мне с гордостью продемонстрировали новую находку — большую кость, вероятно, бизона. Кроме того, найдены несколько отщепов и нуклеус (заготовка, кусок кремня, подготовленный для получения серии отщепов).
В лагере смена состава: Дробышевский и его студентки нас покинули, зато приехал Виталий, археолог из Минска, и археолог из Красноярска Михаил с маленькой дочкой. Михаил привёз настоящий самовар.
На кухне археологи режут свинину кремнёвыми пластинами (кремень не местный, не чёрный, как в Хотылёво, а коричневый, привезён из Зарайска). Говорят, что рассекает мясо лучше, чем стальной нож. Я проверил — режет действительно хорошо.
Приходит зам. начальника лагеря (я узнал, что он — преподаватель теологии), и я слышу, как он расспрашивает Очередного про антропогенез. Так человек произошёл от обезьяны? Какова позиция науки? А как же могут возникать новые виды? Я присоединяюсь к беседе. Даём нашему собеседнику брошюру Дробышевского, он благодарит.
На раскопе записываю интервью с Михаилом. Интересно, что беседа проходит на фоне доносящихся с другого берега реки звуков церковной музыки. Где-то там находится баптистский лагерь.
29 июля
Вечером мы с Александром Очередным приглашены выступать на фестивале «Брянский мамонт», который проводится вблизи Хотылёва. Странное мероприятие, там участвуют какие-то рок-группы, а также — судя по программе прошлого года — йога, танцы, медитация, сыроедение и прочая оккультятина. И вот, среди этого великолепия, два наших выступления. А на следующий день запланирована экскурсия участников фестиваля на раскоп.
Уже с утра мимо раскопа прошествовало несколько молодых людей с пивом, которые ищут место фестиваля. Возвращаясь на обед, видим ещё пару подвыпивших субъектов (по облику — «старые рокеры»), которые спрашивают, что мы копаем: неолит?
Днём разразилась сильная гроза. Мы спасаем крышу, опять потоп, опять всё в грязи. Невзирая на дождь, за нами приезжает организатор фестиваля и везёт на выступление. Правда, не довёз, высадил у кладбища — дальше идти пешком по грязи и лужам. «Как придёте на фестиваль, ищите девушку по имени Русалка, она занимается выступлениями». Жалею, что переоделся в кроссовки и приличные штаны! Ноги насквозь мокрые. Путь лежит через археологическую базу Хотылёво 2. Основной «удар» мероприятия принимают они — фестиваль рядом с их лагерем, поэтому непрерывный шум, через лагерь постоянно шляются группы молодых людей.
Фестиваль расположился на большой территории, издали видны шатры, грохочет музыка. На «главной сцене» выступает какая-то унылая группа, ей внимает человек 20 на скамеечках. Похоже, дождь разогнал значительную часть публики. Знаем, что за нами из лагеря выдвинулась наша группа поддержки, человека четыре. Хотя бы они нас послушают! Ищем девушку «Русалку», но её нигде нет. У сцены говорят, что она пошла к входу на фестиваль, у входа говорят, что она рядом со сценой. Рации у организаторов не работают. Мы начинаем окликать всех подряд и наконец Русалка отзывается ?, но ей явно не до нас: на бедную девушку свалили все организационные заботы. Выясняем, что мы будем выступать после группы, которая сейчас на сцене. Тем временем стемнело. Александру (который очень не уверен в целесообразности нашего участия в этом шабаше) я предлагаю построить выступление в форме диалога: я задаю вопросы, а он отвечает.
Нас представляют, дают микрофоны. Я говорю: мы, мол, настоящий андеграунд, прямо из-под земли к вам вылезли. Дальше получилась, кажется, довольно бойкая беседа — про раскопки, про мамонтов, неандертальцев. Из «зала» возникает с репликами какой-то пьяный зритель: он, оказывается, не верит, что древние могли копьями пробить шкуру мамонта, она же была по прочности «как резина „Беларуса“». Потом вопросы задают маленькие детишки. Выступление прерывает очередной ливень. Прощаемся, призываем всех на экскурсию завтра и двигаем пешком домой, снова по грязи, но вдобавок в темноте. Добираемся без приключений (если не считать встречи с местным ежом).
Характерно, что организаторы фестиваля тут же забыли о нашем существовании — никакой обратной связи с тех пор не поступало.
30 июля
Работа на КСГ-3 подходит к концу, и скоро мы займёмся более древним слоем КСГ-4. Про этот полумифический (???) слой мы слышим с самого начала раскопок — в нём должно быть много находок, в том числе есть шанс найти кайльмессер — клиновидный нож, визитную карточку микока. Дробышевский КСГ-4 так и не дождался, но мне, надеюсь, повезёт!
Латаем впопыхах крышу, которая снова рискует протечь — полиэтилен оказался непрочным. Витя забирается на уступ и с него перевязывает оборвавшиеся верёвки, пока я его страхую.
Потом я устанавливаю в раскопе камеру на штативе и пытаюсь записать интервью с Очередным, хотя Александру немного не до того — он обеспокоен состоянием крыши.
По-прежнему льёт дождь. К нашему удивлению, приходит на экскурсию группа с фестиваля — взрослые и дети. Начинается живой диалог, который я записываю на видео. «А что вы самого ценного нашли? А какой это век? А металла здесь нет? А откуда вы знаете, что это сделал человек? А это фундаменты жилищ? (На самом деле — оставленные в раскопе «бровки», остатки недобранного слоя). А как определяли возраст? А эту яму вы чем выскребли?» Доходит разговор до темы «чёрных копарей». Активный молодой человек заявляет, что у копателей легко можно получить любую информацию и «всё купить», а в музеях «пустые витрины». Александр объясняет, какой ущерб «копатели» наносят археологическим памятникам, показывает соседний мыс, где славянское городище всё в грабительских ямах — археологам ничего не осталось!
Александр рассказал мне о том, как недавно встретил тут парня с металлоискателем, на вопрос «Что вы тут делаете?» последовал ответ «Ключи потерял, ищу». Позже, уже после моего отъезда из экспедиции, копатели появились недалеко от нашего лагеря аккурат в День археолога…
2 августа
Александр Очередной снова пытался научить меня колоть кремень. Он подготовил нуклеус. Но у меня никак не получается правильно бить. Загвоздка в том, что нуклеус для удобства прижимается к ноге, но я боюсь попасть по ней. Поэтому в последний момент я бессознательно поворачиваю нуклеус не под тем углом. Иногда, к моему удивлению, отщеп таки получается. Нелёгкое дело! Я бы прописал такую практику в принудительном порядке некоторым авторам, которые считают древних людей беспомощными кретинами, способными только «тупо колошматить по камню».
Тем временем, на раскоп напала плесень (а может, это водоросли). Короче говоря, на стенках, ещё недавно таких красивых, вырастает какая-то зелёная гадость. Это никуда не годится! Мы чистим стенки ножами, но скорее всего, это ненадолго. Говорят, такой чистки хватает дня на 2, потом водоросли возвращаются.
Приехала археолог из Питера Алиса, а с ней её младший брат и сестра. Я их помню по прошлогодней экспедиции. Алиса работает в камералке с находками и делает «ремонтаж» — собирает два отщепа из найденных обломков: один из двух частей и второй — из пяти.
3 августа
Поскольку интернет на раскопе ловится плохо, я придумал импровизированную «антенну»: в вершину отвала втыкается лопата, а на неё подвешивается телефон, с которого раздаётся вай-фай.
В раскопе завелась землеройка. Когда её пытались поймать, хитрая животина пряталась в какие-то норки в слое. В прошлый раз её изловил Дробышевский, но землеройка явилась снова. Наконец, зверька удалось подкараулить, поймать курткой и отнести в сторону от раскопа.
Сегодня, после нового сеанса борьбы с плесенью, наконец садимся на полумифический КСГ-4. Сразу пошли находки. Среди них — небольшой аккуратный дисковидный нуклеус. Обнаружились и огромные плиты кремня — то, за чем сюда наведывались неандертальцы, и отщепы разных размеров, и крошечные чешуйки — побочные продукты производства орудий. Все признаки древней мастерской налицо.
После того, как какой-нибудь участок слоя проработан и покрылся «лесом» из останцов, зубочисток и пластиковых крышек, Ксения устанавливает тахеометр и проводит фиксацию находок. Затем находки снимаются, и — новый этап раскопок.
4 августа
Сегодня — мой последний день в экспедиции. И — НАКОНЕЦ! Пошёл хороший слой. Есть много отщепов, в том числе большие. Незабываемое ощущение, когда нож натыкается в земле на что-то твёрдое и показывается чёрный край кремня. Берёшь бамбуковую палочку и аккуратно расчищаешь — что там? Вдруг кайльмессер? Увы, клиновидный нож так и остаётся недостижимой мечтой. Родилась шутка: «Лучше отщеп в руке, чем кайльмессер в стене раскопа» (потому что ничего выковыривать из стенок по правилам раскопок нельзя).
Скоро мне отправляться в лагерь, а оттуда — на вокзал. В последнюю минуту нахожу большой пластинчатый (краевой) отщеп! А несколько моих находок так и остались неопределёнными, потому что расчистить их я не успел.
Прощальное групповое фото у раскопа. Обнимаемся, прощаемся. Оставляю в лагере 2 пары резиновых сапог, «пенки» и прочее имущество. Пригодится, когда вернусь сюда через год.
Я дописываю эти строки у себя дома в Петербурге, а экспедиционная работа продолжается. Друзья из Хотылёво шлют фотографии, сообщают о новых находках: вот большая кость, выступающая из стенки раскопа, вот скребло, вот зуб какой-то рыбы (неандертальцы баловались рыбкой?). Душой я остался в Хотылёво.
P.S. Кайльмессер был найден 2 сентября!
