На днях в сети появилось фото экрана смартфона, на котором отображался интерфейс онлайн-кошелька, используемого в тестировании цифровой валюты Народного банка Китая. Речь идёт о китайской версии CBDC (Central Bank Digital Currency), или DCEP (Digital Currency/Electronic Payment), цифровой формы фиатных денег. Инсайдеры утверждают, что приложение пока доступно только в четырёх провинциях Китая и только для клиентов из белого списка.
CBDC, по определению, — проект высокой степени защищённости, каждая единица которого, подобно банкноте, однозначно определяема, но, в отличие от банкноты, не может быть спрятана или использована в скрытых от эмиссионного центра транзакциях. CBDC имеет ряд существенных преимуществ перед бумажными деньгами, главное из которых — в идеальном «сферическом» случае, в силу централизованности как функции единой базы данных — полная прозрачность для эмиссионного банка, а поскольку в качестве такового выступает центробанк — для государства в целом. Собственно, остальные особенности логично вытекают из этого преимущества. Например, становится невозможным уход от налогов, т.к. все операции цифровой валюты центробанка происходят, по сути, в его собственной базе. Регулятору всегда известно местонахождение не только сумм, но каждой единицы валюты.
В отличие от частично оцифрованных бумажных денег, DCEP нельзя временно или полностью изъять из цифровой системы учёта, переведя в наличные, и таким образом пустить на проведение неких преступных операций. Функционирование оцифрованной бумажной валюты в принципе дискретно — хотя бы потому, что частичная оцифровка и реоцифровка происходит многократно во множестве крупных и мелких независимых центров, линия движения по которым то и дело прерывается периодами функционирования в чисто наличной форме, без сколько-нибудь централизованного и даже вообще без цифрового сопровождения. Всё это позволяет существование не только ситуаций «отмывания» денег, но и параллельное условное пребывание одних и тех же денежных единиц в составе не связанных друг с другом виртуальных денежных сумм, равно как и полное нецентрализованное изъятие денежных единиц из обращения. Действие CBDC в единой базе данных, в которой, по изначальной идее этого инструмента, непосредственно заведены счета всех пользователей, включая конечных, и фиксируются все транзакции и все движения каждой денежной единицы, должны исключать возможность таких операций.
В силу централизованной и государственной природы CBDC для её реализации не нужен блокчейн или другая технология распределённого учёта (DLT в широком смысле). С одной стороны, это делает её прозрачность принципиально односторонней, с другой — снижает необходимое количество многоцентровых вычислений и позволяет исключить печальную возможность утери персонального ключа — в случае привязки счёта к, условно говоря, паспорту (ну, или цифровому отпечатку личности) гражданина или/и централизованным регистрационным данным предприятия или учреждения. Наличие обязательных счетов конечных пользователей в системе CDBC/DCEP делает очень легко реализуемым такой любопытный способ денежной эмиссии, как вертолётные деньги — когда необходимая денежная масса распределяется банком-эмитентом сразу непосредственно по счетам конечных пользователей денег.
Однако изначально простая и понятная идея цифровой валюты центробанка может существенно преображаться, когда речь заходит о практических реализациях. В частности, сотрудник Европейского Центробанка (ECB, ЕЦБ) Дирк Буллман (Dirk Bullman) рассказывал на блокчейн-конгрессе в Малаге, Испания, что в проектах «цифрового евро» рассматриваются разные варианты в разных сочетаниях, от «стейблкоина» (криптовалюты, привязанной либо к бумажной валюте, либо к золоту, либо к какому-то ещё материальному подтверждению её стоимости) до блокчейна. И надо понимать, что любая базовая концепция при этом представляет не конкретное решение, а целый диапазон возможных дизайнов. В частности, в варианте стейблкоина, привязанного к бумажному евро, т.е., фактически, в варианте стопроцентной оцифровки «нала», возникает проблема преодоления дискретности движения такой валюты. И каждый способ её решения (например, обязательная цифровая фиксация любой операции с наличными) отражается на множестве других её особенностей. Также любой вариант сопровождается вопросом: нужен ли в структуре «цифрового евро» кошелёк конечного потребителя? Или европейская CBDC должна оставаться инструментом трансграничных переводов и межбанковских расчётов? Если 79% всех торговых операций в Европе всё ещё совершаются с использованием наличных, надо ли стремиться переучить конечного потребителя и заставить его отказаться от «кэша» в пользу прогрессивной «крипты»? Ещё один неожиданный вопрос, действительно рассматриваемый разработчиками: должна ли CBDC быть анонимной? Вопрос очень любопытный и важный: потому что анонимность традиционных бумажных фидуциарных денег вроде бы как раз должна быть преодолена введением цифровой валюты центробанка, а если она сохранится, это, с одной стороны, вероятно, оставит в этом инструменте лазейку для криминала, с другой — сделает его менее тоталитарным. Параллельно возникает философский вопрос: не являются ли выражения «доступный для криминала» и «менее тоталитарный» в некотором смысле синонимами.
Наконец, очень важный вопрос, связанный с введением CBDC/DCEP, — это изменение роли отдельных банков как коммерческих и вообще конкурентных структур. Ведь если все деньги недискретно функционируют в базе центробанка, перемещаясь между потребительскими счетами, находящимися в этой же базе, роль банков и существующих платёжных систем, особенно в случае «вертолётной» эмиссии, снижается радикально. Если потребителю не нужны специфические банковские продукты вроде кредитов, ему не будут нужны и дополнительные посредники для операций, которые он сможет производить непосредственно в системе DCEP.
Однако в центробанках ведущих экономик мира сидят не революционеры — в их задачу не входит разрушение банковской системы капитализма. Поэтому продумываются варианты сохранения и даже увеличения значимости роли банков. В частности, в ЕЦБ рассматривают возможность, вернёмся к Китаю, «двухуровнего китайского варианта». Что же это за вариант? А вот это очень интересно. Как минимум, потому что не очень вяжется с образом КНР как тоталитарной и отчасти даже коммунистической державы.
2 апреля в газете Yicai опубликовал статью о том, какой должна быть CBDC, товарищ Яо Цянь (姚前), директор Китайской Комиссии по регулированию ценных бумаг (中国证券监督管理委员会, CSRC) и собственно автор идеи выпуска китайской государственной «крипты». Тут, конечно, не очень понятно, насколько именно его видение отражено в уже реализованном продукте, т.к. история знает массу примеров, когда автор идеи и руководитель вынужден подчиняться обстоятельствам (высшему руководству, большинству, требованиям рынка, техническим ограничениям и т.п.) и его идея развивается совсем не по тому пути, который он себе представлял. Ему же остаётся только отстаивать её, используя в т.ч. прессу. Во всяком случае, серьёзное влияние на формирование «цифрового юаня» Яо Цянь точно имел. Ну и факт, что евробанковские чиновники ссылаются на «китайскую двухуровневую систему» (а центробанки и связанные с ними учреждения активно делятся опытом в деле разработки CBDC), говорит в пользу того, что принят именно вариант, описанный Цянем.
Подробнее. Во-первых, Яо Цянь рассматривает несколько вариантов (значит, возможно, тестируемый сейчас — не окончательный) — и все они должны использовать блокчейн. Он утверждает, что блокчейн — технология, доказавшая надёжность, и что центробанки многих стран уже тестируют разные проекты CBDC на основе блокчейна. Распределённость последнего и необходимость централизованного управления цифровой валютой центробанка не кажутся ему непреодолимо противоречащими друг другу. Во-вторых, и это момент, к которому Цянь склоняется, «широкая общественность» — не должна иметь CBDC-счетов в центробанке. Должен быть пул «операторов платежей», государственных и коммерческих банков, сертифицированных для работы с CBDC. И выпуск конкретных единиц цифровой валюты должен производиться центробанком по запросу такого оператора, который, в свою очередь, инициируется конечным клиентом. При этом центробанк выпускает только «чистую единицу» цифровой валюты, содержащую уникальный номер, цифровую подпись центробанка, номинал и, например, дату выпуска. Будучи поставленными оператору и, затем, на счёт конечного потребителя, такие единицы «обрастают» подробностями, например, правами собственности, информацией о транзакциях и т.п. Вся информация о конкретном движении конкретных единиц цифровой валюты хранится на «среднем» уровне. Это, во-первых, разгружает мощности центробанка, во-вторых, позволяет каждому оператору построить, фактически, собственную цифровую валютную систему, исходя из своих представлений о конъюнктуре, о потребностях клиента, о конкурентных преимуществах, при этом продолжая, по сути, работать с настоящей валютой центробанка. Последнему же в конце каждого оговоренного банковского периода поставляется только некоторая цифровая сводка — для общего контроля. Есть также предположение, что подобная система, в отличие от полностью централизованной, всё-таки оставляет лазейку для частных злоупотреблений.
Пока точно неизвестно, как именно устроена тестируемая сейчас китайская CBDC. На попавших в сеть снимках экрана знатоки увидели упоминание Сельскохозяйственного банка Китая. Возможно, это как раз и есть описанный Цянем оператор, «средний уровень», занимающийся конкретикой и конечными потребителями. Как бы там ни было, «цифровой юань» активно тестируется с участием 22 компаний, в число которых входят Huawei, China Telecom, China Mobile, China Unicom, а также Tencent со своей платёжной системой WeChat Pay. И недавно прошло сообщение, что тестирование уже, практически, завершено — осталось изменить законодетельство, чтобы цифровая валюта стала законным платёжным средством.
Предполагается, что, будучи внедрённым, «цифровой юань» облегчит процесс кредитования бизнеса, пострадавшего в ходе эпидемии COVID-19. Также китайская CBDC, если окажется надёжным и удобным финансовым инструментом, может потеснить доллар на рынке трансграничных переводов.
