Некогда полыхавший спор о том, были ли наши пращуры хищниками либо падальщиками, разгорается с новой силой. Теперь, правда, объект спора переместился дальше в прошлое — обсуждают не ранних людей, а их предков — австралопитеков. В том, ели ли они мясо вообще, уверены далеко не все специалисты. Впрочем, выбор невелик. По самым смелым оценкам, род Homo появился 2,8 млн лет, а древнейшим орудиям 3,3 млн лет. Кроме австралопитеков, изготовить их было некому. Примерно настолько же стары самые ранние следы орудий на костях животных (из Дикики в Эфиопии). Правда, часть исследователей считает, что это всего лишь отметины от крокодильих зубов. Но дискуссия не об этом.
Группа авторов во главе с эфиопским антропологом Зересенаем Алемсегедом (Zeresenay Alemseged; известным, прежде всего, благодаря находке детёныша австралопитека Селам, «дочки Люси») опубликовала полемическую статью в журнале Current Anthropology, в которой поднимают вопрос о корнях охотничьего поведения человека. Учёные считают термин «мясоедение» (meat-eating) не вполне точно описывающим пищевую стратегию ранних людей. Ведь, помимо мяса, важную роль в питании наших предков играл костный мозг. По мнению авторов, роль этого продукта явно недооценена.
Как и когда древние гоминины заинтересовались тушами крупных млекопитающих? Надо сказать, что поедание животных, размер которых превышает твой собственный, у приматов, помимо людей, не встречается. Многие обезьяны охотятся, но, как правило, на мелких зверьков. Особую известность получила коллективная охота шимпанзе. Их жертвами становятся небольшие обезьянки колобусы, маленькие антилопы и другие животные. Часто считается, что именно такое охотничье поведение отличало наших предков и стало предпосылкой для «чего-то большего». Но уместно ли сравнивать наших предков с современными человекообразными? Ведь шимпанзе охотятся в лесу, быстро перемещаясь по деревьям, а жертву приканчивают с помощью острых клыков. Мелкие животные неспособны противостоять хищнику, зато они часто очень проворны, и для наземных гоминид было бы непросто поймать такую добычу. Да и вообще, стоила ли игра свеч? В маленьком животном мало мяса, а погоня за ним по саванне это потраченные калории. Если охота коллективная — ещё и делиться придётся. Итак, исследователи подвергают сомнению идею о переходе от охоты на мелкую дичь к охоте на крупную.
Второй спорный аспект — использование орудий. Считается, что добывать мясо гоминины смогли благодаря орудиям с острыми режущими краями, получавшимся в результате раскалывания камней. Однако технология получения таких орудий непроста. Современные обезьяны не умеют делать сколы, но мастерски используют камни для разбивания орехов и других твёрдых объектов. Подобным образом действуют шимпанзе, капуцины, макаки-крабоеды.
От такой техники один шаг к дроблению костей! А там, в костях, ценный пищевой ресурс — костный мозг. Очень калорийный, в нём много жира и ценных микроэлементов. Кроме того, у костного мозга есть важное преимущество по отношению к мясу — он дольше сохраняется. Мясо, во-первых, большей частью съедается хищниками — если мы говорим о гомининах-падальщиках, то им доставались лишь объедки. А если мяса на туше осталось много — возможно, «хозяин» где-то рядом, и можно самому попасть к нему на стол. Во-вторых, мясо быстро гниёт, накапливает бактерии — поедание такого продукта связано с риском для здоровья. Недаром шимпанзе избегают падаль. Костный мозг — другое дело, он защищён от бактерий и вообще от внешней среды, находясь внутри костей, так что сохраняет пищевую ценность в течение значительного времени, когда прочие плотоядные животные уже сделали своё дело и удалились. Костный мозг колобусов регулярно поедается шимпанзе, которые высасывают его из костей или добывают с помощью палочки. А в неволе шимпанзе обучались разбивать кости с помощью камней. В природе шимпанзе, использующие камни, помнят, где лежат их орудия, но переносят их лишь на короткие расстояния. Впрочем, для колки орехов этого достаточно — ореховое дерево вряд ли убежит со своего места. Нашим предкам, добывавшим падаль, требовалось таскать камни с собой.
Интересно, что пик разнообразия древних плотоядных в Африке приходится на 3,6 млн лет назад — как раз незадолго до первой задокументированной орудийной деятельности гоминид. Именно тогда появляются новые виды хищников, начинают хозяйничать гигантские гиены, саблезубые кошки, ископаемые крокодилы. Возрастает риск встречи с таким монстром, но становится и больше свежей падали.
Именно в это время, по мысли исследователей, австралопитеки могли начать эпизодически лакомиться костным мозгом. Эти гоминиды как раз, судя по данным антропологов, перешли к жизни на более открытых пространствах. Результаты изотопного анализа их зубов говорят о разнообразном рационе, содержащем много трав и семян, а может быть, и животных, питавшихся этими травами.
Можно ли проверить гипотезу авторов? Как ранние гоминиды поступали с тушами крупных животных — разделывали мясо с помощью сколов или дробили кости камнями-молотами? Тут слово за археологами и трасологами — специалистами по следам на костях и камнях. После использования острых режущих камней остаются характерные вытянутые царапины. Следы от разбивания костей — более аморфные, а сами останки раздроблены на мелкие фрагменты. Проблема в том, что похожие следы могут образовываться и другими путями, например, от зубов плотоядных животных. Должны оставаться и сами орудия — но, если это камень, который использовался без предварительной обработки, археологам непросто будет его идентифицировать. Необходимо внимательно изучать подозрительные камни, анализировать изношенную поверхность с использованием микроскопа. Ещё одну сложность создаёт то, что австралопитеки могли пользоваться такими камнями там, где обнаружили падаль, а потом уносить их с собой. Если гоминиды действовали маленькими группами и эпизодически, потенциальные находки не образуют скоплений, и археологи их просто не замечают. Этим можно объяснить крайнюю редкость находок орудий и обработанных костей животных, имеющих возраст более 2 млн лет.
Надо сказать, что среди древнейших каменных изделий возрастом 3,3 млн лет, найденных в Ломекви (Кения), много именно дробящих орудий, но что ими дробили — неизвестно. Добавлю, что дробить кости можно не только камнями, но и с помощью кусков дерева или других костей. В этом случае орудия вообще не найти.
Чтобы преодолеть все эти трудности, археологам нужно разработать новые методики исследования находок, научиться распознавать редкие специфические следы на костях и сами орудия. Для этого нужна активная полевая работа, пересмотр музейных коллекций, проведение экспериментов. Сами авторы статьи уже ведут такие исследования на материалах знаменитых эфиопских памятников — Дикики и Хадара.
Вместе со статьёй в Current Anthropology опубликованы комментарии экспертов-антропологов, которые в чём-то соглашаются, а в чём-то спорят с авторами.
Дэвид Браун (David R. Braun) из Университета Джорджа Вашингтона опасается, что археологи, которые станут тащить для изучения в лаборатории любые плиоценовые валуны, вызовут ярость музейщиков, которым и так некуда девать тысячи костей и каменных орудий, собранных в Африке в последние годы. По его мнению, исследователи недооценивают роль охоты на мелких животных, в том числе, живущих в водоёмах — поймать их бывает несложно, а пищевая ценность велика.
Майкл Панте (Michael Pante) из Университета штата Колорадо напоминает, что дискуссии о роли костного мозга в эволюции человека уже велись десятилетия назад, когда обсуждались находки в Олдувае. Исследователь по своему опыту знает, что следы дробления костей крайне плохо отличимы от отметин, оставляемых зубами крокодила. Именно поэтому специалисты так и не пришли к консенсусу по поводу следов на костях из Дикики. Чтоб преодолеть эти методологические трудности, требуется колоссальная экспериментальная работа с использованием открытых баз данных по находкам, проведение слепых тестов.
Джон Шей (John J. Shea) из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук полагает, что мы далеки от понимания того, как именно использовались древнейшие орудия. По его мнению, нужно уходить от аналогий с современными обезьянами. Разве разделка пищи — единственная возможность? А что, если ударные орудия нужны были для производства… шума? Подавать сигналы соплеменникам или отпугивать хищников?
Ричард Рэнгем (Richard Wrangham) из Гарварда замечает, что каннибализм у шимпанзе направлен на детёнышей, но, убив взрослого представителя своего вида, они практически никогда не поедают его. Возможно, сырое мясо крупного животного представляет для них не такую уж ценность — жёсткое и невкусное. На ранних стадиях эволюции наши предки действительно могли предпочитать мясу мягкий и более питательный костный мозг. Может быть, даже режущие орудия гоминины использовали лишь для того, чтобы освободить кости от мяса, мешавшего добраться до их содержимого?
Итальянский антрополог Элизабетта Визальберги (Elisabetta Visalberghi) полагает, что «камни-отбойники» могли использоваться не только для дробления костей, но и для размягчения кусков мяса, чтобы упростить его пережёвывание.
В ответном комментарии авторы статьи вспоминают, как несколько лет назад обнаружение тех самых останков антилопы в Дикике стало толчком к развитию новых методов анализа следов на древних костях. Дискуссия вокруг спорных находок породила своего рода кризис доверия к существовавшим методикам и заставила специалистов изобретать очередные хитрости, ставить эксперименты, заново анализировать известные находки. Нечто подобное происходит и сейчас. Возможно, преодолеть методологические трудности поможет использование в работе археологов-трасологов методов машинного обучения, снижающих влияние человеческого фактора.
