Вряд ли что вызывало у жителей средневекового города такой ужас, как чума. Ни одна война не унесла столько жертв, сколько унесла эта болезнь. Она собирала свою кровавую жатву ещё в библейские времена, но настоящего апофеоза достигла во время эпидемий XIV—XVI веков. В это время чума, называемая «чёрной смертью», стала поистине «геополитическим» фактором, то есть её воздействие было сравнимо с геологическими и климатическими явлениями и намного превосходило все политические проблемы. Например, в 1348 от чумы погибло почти 15 миллионов человек, что составляло четверть всего населения Европы, а к 1352 году в Европе умерло 25 миллионов человек, треть населения. Воздействие эпидемии на демографию было столь велико, что привело к определённым социальным изменениям, в частности, к росту заработной платы и, соответственно, к большей самостоятельности низших сословий. Можно сказать, что в социальном плане «чёрная смерть» выступила одним из факторов, приведших к переходу от феодальных порядков к Новому времени. Не менее важной было её воздействие в «идеологическом плане»: эпидемия привела к падению авторитета католической церкви как организации с чёткой идеологической структурой и, напротив, к росту популярности ересей и сект. А также — к взрывному росту всевозможных суеверий, в том числе тех, что вели к росту насилия. Например, именно во время «чёрной смерти» по Европе прокатилась волна антиеврейских погромов и расправ над больными проказой.
Впрочем, перечислять все беды, что принесла болезнь, я не буду — это, в общем, известно. Отмечу другое. Эпидемия, один раз попав в Европу, «одной волной» не ограничилась. Вспышки болезни охватывали Европу снова и снова, унося множество новых жертв. Например, в середине XVII века чума уничтожила пятую часть населения Лондона, а в начале этого же века свирепствовала на Пиренейском полуострове. В начале следующего века эта болезнь произвела опустошения в Марселе и Провансе, а в 1771—1772 годах привела к «Чумному бунту» в Москве. В XIX веке пандемия чумы снова прокатилась по миру, унеся миллионы жертв на азиатском континенте — особенно сильно досталось Индии, где эпидемии не прекращались даже в XX веке. Это не удивительно: реальный возбудитель чумы — чумная палочка Yersinia pestis — была выделена только в 1894 году. И, соответственно, эффективная вакцина против данного заболевания была создана лишь в начале XX века. Что же касается медикаментозного лечения заболевания, успех в этом деле был достигнут только в конце 1940 годов. Вплоть до этого времени человечество не имело никакой защиты против «чёрной смерти». Даже в «просвещённом» XIX веке человек не имел больших возможностей в борьбе с заболеванием, нежели в веке XIV или в библейский период. Заболевшему по-прежнему оставалось только надеяться на «помощь Неба» и на крепость своего организма, а вовсе не на искусство врача.
Но при этом «успех» «чёрной смерти», достигнутый ею в период пандемии XIV века, повторён ни разу не был. Несмотря на постоянно случающиеся вспышки заболевания и даже на вымирание целых городов, поражения значительных областей и целых стран (в Европе) более не случались. «Чёрная смерть» осталась в Средних веках, вместе с «чумными докторами» и кострами инквизиции. Как ни странно, но задолго до успехов микробиологии и изобретения антибиотиков человек смог найти управу на это зло. Пусть не совершенную, пусть не дающую стопроцентной гарантии, но всё же вселяющую определённую надежду.
* * *
Для того чтобы понять, как это случилось, следует обратиться к самому заболеванию, к пониманию природы его эпидемий. На самом деле, основным «носителем» чумной палочки выступает вовсе не человек, а всевозможные грызуны. Это суслики, сурки, мыши, крысы и т. д. Миллионы быстро плодящихся и так же быстро умирающих от любой инфекции животных представляют собой идеальные «инкубаторы» для всевозможных инфекций, в том числе, и Yersinia pestis. Огромные однородные степные пространства Азии служат естественными резервуарами для сохранения всевозможной «заразы», дающей о себе знать и сейчас. Но если бы чума ограничивалась только сурками и мышами, она вряд ли вошла бы в историю. Проблема состояла в том, что при определённых условиях данное заболевание способно переходить и к другим животным, в том числе и к человеку. Основным переносчиком инфекции тут выступала крысиная блоха Xenopsylla cheopis. Данное насекомое, как следует из названия, в нормальное время «проживает» на крысах, но при определённых условиях способно «переходить» и на человека, заражая его страшной болезнью. После этого источником заражения начинает выступать уже сам больной.
Вот тут и лежит ключ к появлению эпидемий. Для кочевников степей Азии контакт с грызунами был достаточно естественным, и поэтому периодическое заражение их чумой, равно как и другими передающимися от грызунов заболеваниями было явлением частым. Правда, недолгим: ослабленные и больные люди погибали, а в связи с высокой вирулентностью чумы погибало и всё племя. Разумеется, вместе с болезнью. Проблема возникала тогда, когда заражённые люди могли иметь контакты с иными племенами и народами. Тогда инфекция могла передаваться по цепочке, создавая эпидемии и пандемии. «Самый лучший результат» — с «точки зрения» Yersinia pestis, разумеется, — получался тогда, когда её «носитель» попадал в условия огромной скученности населения. В этом случае эпидемия превращалась в пандемию.
К сожалению, именно это и произошло в XIV веке. Возникновение государства Чингизидов, расположенного как раз в местах природных очагов чумы, и вызванное этим невиданное перемещение огромных масс людей и животных, открыли «чёрной смерти» путь в Европу. Болезнь перемещалась по Великому Шёлковому пути вместе с товарами. В 1340 году она пришла в Золотую Орду, в 1346 — в Крым, в 1347 году достигла Константинополя. В том же году она «докатилась» до границ Западной Европы, поразив юг Италии. Ворота «христианского мира» перед Yersinia pestis были открыты. За 1348 год эта бактерия смогла охватить большинство европейских стран, от Испании до Скандинавии. Христианская Европа оказалась для чумной палочки настоящим раем. Огромная скученность населения, слабые — а вернее вообще отсутствующие — представления о гигиене и санитарии, абсолютно нелепые представления о мире, наконец, перемещения огромных масс людей по всей территории — всё это превратило «европейскую цивилизацию» в идеальный инкубатор для чумных бактерий.
А далее — пошло-поехало. Попытки лечить чуму прижиганиями «бубонов» или прикладыванием к ним растолчённого изумруда, не говоря уж о святой воде и прикладывании к мощам, разумеется, не могли привести ни к чему хорошему. Впрочем, в условиях пандемии даже церковная исповедь скоро стала недоступной для большинства больных — поскольку, во-первых, священники не справлялись с множеством умирающих, а во вторых — банально боялись заразиться. Следует прибавить к этому общее падение хозяйства во время пандемии, в результате чего наступил голод и полный развал даже того слабого подобия санитарии, что существовало в то время: трупы не хоронили, а сбрасывали в городские рвы, становящиеся рассадниками болезни, или даже в реки; порой мертвецов вообще неделями никто не убирал, и они оставались разлагаться в домах или на улицах; крысы и бездомные собаки бродили по этому «великолепию», перенося заразу ещё дальше, туда, куда ещё не дотянулись толпы беженцев. Наконец, видимая неспособность «официальной» церкви справиться с катастрофой, привела к росту всевозможных еретических учений, вплоть до поклонения Люциферу — с соответствующими обрядами, мало способствующими излечению. В общем, Средневековая Европа, с её перенаселением и скученностью, с её мало контролируемыми массами населения, с «официальной» религиозной картиной мира и «неофициальной» мистической, оказалась неспособной справиться с навалившейся на неё напастью.
Но, к счастью, только этим дело не ограничилось. Как ни удивительно, одно из первых пострадавших государств, Венеция, в то же время первым смогло выработать и достаточно эффективные меры противодействия эпидемии. Речь шла о противодействии свободному перемещению людей, карантине и изоляции больных чумой в определённом месте, а равным образом — в захоронении умерших на особом Чумном острове. Данные меры в определённом смысле происходили от давнего обычая изолировать больных проказой в особых местах — лепрозориях — и свидетельствовали о том, что даже в это время люди были способны к адекватному пониманию реальности. Данные меры оказались весьма эффективными — несмотря на то, что Венеция по всем показателям находилась в первых строчках «группы риска»: Республика имела обширные контакты с Востоком и высокую плотность населения, но нанесённый болезнью удар оказался для неё слабее, нежели для остальных государств. Более того, именно после пандемии Венеция стала одной из наиболее влиятельных сил в Европе.
* * *
Именно с этого времени можно говорить об изобретении человечеством карантина — того самого «лекарства», которое сумело повернуть вспять эпидемизацию населения и в дальнейшем привело к повышению продолжительности жизни и снижении смертности европейцев. Нехитрые меры, доступные каждому: изоляция всех приходящих кораблей, сжигание товаров из «опасных регионов», в общем, уменьшение количества «внешних контактов» — стали одним из оснований для спасения Европы от страшной напасти. Правда, до определённого момента применению карантинных мер мешала банальная нехватка средств — в отличие от островной Венеции, блокировать обширные сухопутные регионы было сложнее. Но с развитием абсолютизма и появлением массовых армий государства получили требуемые для этого инструменты. Эта способность абсолютной монархии блокировать развитие эпидемий явилась несомненным залогом последующего роста населения и, следовательно, залогом расцвета Европы в дальнейшем. Именно в этом аспекте преимущества административно организованной территории проявились в полной мере.
И, напротив, там, где королевская администрация была слаба, — болезни могли развиваться крайне успешно. Например, колониальная Индия, отданная, по сути, англичанами «на откуп» местным князькам, подвергалась эпидемиям чумы вплоть до XX века! А гораздо более бедная, но имеющая относительно развитый административный аппарат Российская Империя могла успешно противостоять этой угрозе (хотя отдельные регионы её и подвергались эпидемии).
Впрочем, то же относится не только к чуме. Новое Время характеризовалось победой (пускай и не полной) над огромным числом эпидемических болезней, одолевавших человечество в Средние Века. Несмотря на то, что вплоть до изобретения антибиотиков медицина не имела, по сути, никакого специфического инструмента для борьбы с бактериальными инфекциями. С вирусными было «полегче», поскольку с конца XVIII века было открыто оспопрививание, а во второй половине XIX века Луи Пастер распространил этот метод на другие заболевания. Однако даже этого было мало. Тем не менее, медикам совместно с администраторами удалось добиться существенного уменьшения опасности эпидемий, сведя самые страшные болезни — такие, как чума, холера или тиф — к ограниченным очагам. Кстати, важность именно «административного ресурса», а не «чистой медицины» и уж тем более не природных факторов в плане борьбы с эпидемиями прекрасно иллюстрирует тот факт, что в период, когда административные барьеры рушились, болезни легко брали своё (как например, в период Первой Мировой войны). Особенно ярко подобное действие проявилось во время Гражданской войны в России, когда охватившая страну эпидемия тифа унесла гораздо больше жизней, нежели красные и белые армии, вместе взятые. И стоит только радоваться, что война эта закончилась довольно быстро, не дав распространиться ещё более опасным холере и чуме.
Впрочем, к чести для медиков и для Советской власти вообще, понимание опасности эпидемий присутствовало с самого начала, поэтому в стране удалось не только быстро установить контроль над эпидемиологической ситуацией, но и сразу после завершения войны начать дальнейшее наступление на болезни, поборов последствия тифа и иных военных инфекций. Именно активная медицинская, гигиеническая и просветительская деятельность Советской власти привела не только к выходу на довоенный уровень заболеваемости, но и к снижению его. Развёртывание массовой широкодоступной медицины стало тем стержнем, вокруг которого строилась система обеспечения общественного здоровья. Впрочем, советская медицина — это уже другая тема. Пока же могу только отметить, что её развитие было продолжением того сложного и длительного процесса овладения человеком властью над Природой, который продолжается уже много веков и который позволил ему достичь невиданных высот.
* * *
Вот тут-то и стоит сказать о причине, заставившей меня обратиться к истории эпидемий, а равно, и борьбы с ними. В этом учебном году класс, где учится моя дочь, несколько раз охватывала «локальная» эпидемия гриппа. В смысле, несколько раз возникала ситуация, когда как минимум треть детей оказывались заболевшими. Ничего удивительного в этом нет — обычная сезонная эпидемия, однако проблема состояла в том, что она «навещала» школу удивительно регулярно. Причина этого крайне проста: дело в том, что в класс постоянно приходят дети, находящиеся в состоянии активной болезни, то «с соплями», а то и просто с температурой. Причём не один ребёнок, и не один раз, и не только в одном классе. Понятно, что один ребёнок, пришедший в класс в подобном состоянии, способен большую его часть «уложить в постель». Что поделаешь, детский иммунитет слаб, и любой устойчивый источник инфекции рядом с ним способен привести к заражению. В итоге вместо одного заболевшего мы имеем десятки, а в школьном, а тем более, в городском масштабе это выливается в сотни и тысячи больных детей.
Но почему же больной ребёнок оказывается в классе? Может быть, его родители не следят за здоровьем своих детей? Несмотря на кажущуюся очевидность данного утверждения, дело обстоит немного по-другому. Да, некоторые родители действительно не следят, но если бы дело было только в этом, было бы не так страшно. На самом деле всё гораздо хуже, ведь с температурой и соплями в школу идут не только дети алкоголиков и наркоманов. Гораздо чаще речь идёт о вполне благополучных детях из вполне благополучных семей, со смартфонами последних моделей в портфелях. Многих из них привозят в школу на машинах. Почему же тогда родители не могут дать им возможность переболеть дома?
На самом деле, всё очень просто. Для того чтобы ребёнок мог пропускать уроки, ему надо получить больничный. А для этого следует посетить детскую поликлинику как минимум, два раза: один раз, чтобы открыть, а затем — чтобы закрыть больничный лист. Вот с этим-то и возникают проблемы. Дело в том, что бесконечные оптимизации и усовершенствования нашей медицины приводят только к одному результату: врачей становится все меньше, а «бумажной» работы для оставшихся врачей все больше. В результате очереди в долгожданный кабинет все удлиняются, и время, проведённое в них, стремится к бесконечности. Кстати, вызвать врача на дом уже практически невозможно — врачам не хватает времени. Вот и приходится родителям с больными детьми или просиживать своё время в поликлинике, или вести своих чад в школу с температурой. Нет, конечно, можно ещё договариваться с учителями — они всё понимают и могут позволить пропустить день-два, но это до поры до времени. В результате единственно действенными мерами блокирования эпидемии оказывается «общегородской» карантин с закрытием всех школ…
Впрочем, это же, только в большей степени, касается и «взрослой» медицины. Тут выбор — или сбивать температуру и идти работать, или получать больничный — практически не стоит. Все, кто может, переносит заболевание «на ногах». А что — ОРЗ не чума, можно и пережить. Причины эти в том же самом — врачей не хватает, а у врачей не хватает времени. Впрочем, это в крупных населённых пунктах, где поликлиники ещё работают. Для многих посёлков и большинства сёл ситуация ещё хуже — где только можно, поликлиники и ФАПы закрывают. Теперь жители этих населённых пунктов имеют прекрасную возможность «тащиться» в ближайший райцентр в ту же поликлинику, где уже «сидят» в ожидании своей очереди горожане. Ясное дело, подобная перспектива мало кого привлекает, поэтому стараются обходиться без участия врачей. О том, как это влияет на заболеваемость окружающих, можно не говорить…
Удивительно, но нынешние реформаторы медицины сумели повернуть вспять прогресс, который человечество прошло за время с XIV столетия! Если ещё недавно карантин считался самым действенным способом блокировать распространение заболевания, то теперь подобным никто не заморачивается. И если в случае со школьниками работают ещё «общегородские» карантинные меры, когда после перехода определённого порога закрываются все школы, то с взрослыми людьми ситуация никем не контролируется. В результате пресечение распространения инфекции не происходит. До некоторого момента это компенсируется наличием снимающих симптомы лекарств и мощных антибиотиков, позволяющих бороться с осложнениями, но эти возможности не безграничны. Надо понимать, что каждый раз, заболевший и переживающий болезнь «на ногах» человек подвергает свой организм сильнейшей нагрузке, которая обязательно скажется в будущем.
Впрочем, инфекционные болезни — это только «верхний слой» проблемы. Ещё большую опасность составляет настоящий бич нашего населения — сердечно-сосудистые заболевания. Если с температурой человек ещё более-менее осознает себя больным, то с «давлением» этого давно уже не происходит. Ну, в лучшем случае, выпьет таблетку — и вперёд. А какой смысл ходить к терапевту, если тот этой таблеткой и ограничится (после того, как больной выстоит долгую очередь). Даже больничный получить под это дело проблемно, не говоря уж о госпитализации. И, разумеется, большинство продолжает ходить на работу — жить-то на что-то надо. То, что в результате данного процесса организм испытывает огромные нагрузки, не сказать, что вообще не волнует, но отбрасывается «на периферию сознания». Дескать, главное — выжить сейчас, а там будь что будет. В результате мы имеем колоссальную заболеваемость по сердечно-сосудистым заболеваниям, они же выступают главной причиной смерти в стране. И самое главное, всё это происходит не только при прекрасном осознании данного факта, но и при наличии огромного количества средств, способных это дело прекратить. Но не прекращают.
* * *
Получается, что для большинства заболеваний не нужны дорогостоящие процедуры и новейшие лекарства. Для этого необходимы обычные, «совковые» терапевты, вооружённые стетоскопом, тонометром и градусником. А главное — возможностью поставить штамп в больничном листе! Именно банальный штамп, плюс прослушивание древним стетоскопом, плюс назначение каких-нибудь «древних» лекарств (имеющих меньшую эффективность, нежели современные средства, но зато большую доступность) — и всё. Человеку обеспечен постельный режим, спокойная жизнь хотя бы на время, пока организм борется с болезнью и значит — открыт путь к выздоровлению (ещё хорошо санаторно-курортное лечение, но об этом сейчас вообще лучше не вспоминать). 90% процентов заболеваний вполне возможно вылечить подобным образом (на начальной стадии). А вот если этого не сделать и позволить болезни течь дальше, то придётся очень плохо. Даже банальное ОРЗ имеет немалую вероятность перейти в воспаление лёгких и прочие осложнения, а что уж говорить про более серьёзные заболевания (те же сердечно-сосудистые). Вот тут действительно понадобятся и томографы, и кардиомониторы, и куча дорогостоящих современных лекарств и всё остальное, стоящее невероятно дорого и обеспечивающее действительно высокую эффективность лечения.
Впрочем, можно отметить, что данный аспект не является чисто российской особенностью. На самом деле, пренебрежение дешёвыми и массовыми процедурами с перекосом в область дорогостоящих и высокотехнологичных, есть мировая проблема. Порой даже кажется, что существует некий «медицинский заговор», осуществляемый медиками и фармацевтическими компаниями (последними особенно) с целью изъятия средств в свои карманы. Но, вопреки первому впечатлению, никакого заговора нет, просто так устроено человеческое мышление. Построенное после войны сытое и условно здоровое общество (в развитых странах) просто обязано было породить подобную ситуацию: развёртывание системы профилактики и гигиены, разворачивание санитарно-эпидемиологической службы (как сказано выше, карантины послужили надёжным способом блокирования самых страшных эпидемий) привело к повышению здоровья населения, и, соответственно, к снижению потребности в «дешёвом» лечении. Одновременно же повышение продолжительности жизни привело к увеличению потребности в лечении «дорогом».
Собственно, подобные изменения вполне нормальны для «саморегулирующейся» системы, живущей собственной «жизнью», которой и является медицина при рынке. По сути, единственным фактором выхода из подобной ситуации может послужить рост потребности в массовой медицине, то есть резкое ухудшение здоровья населения. Но даже в нынешней России этот процесс протекает слишком медленно для того, чтобы быть осознанным. Инерция социума очень велика, и мы до сих пор «проедаем» советские «резервы здоровья». Кроме того, происходящий сейчас рост хаотизации общества приводит к ещё большему снижению возможности понимания сложных процессов (обществом же). Поэтому, до определённого момента всё будет «катиться» в заданном направлении, медицина будет «оптимизироваться» — то есть массовые и локальные медучреждения будут закрываться, а все выделяемые средства будут вкладываться в крупные региональные или столичные медцентры. Если только не произойдёт изменения общественного сознания.
* * *
Возвращаясь же к исходной теме, можно сказать, что сейчас общество — и российское, и не российское — находится в очень опасном положении: основные представления и нормы его были сформированы в «безопасной среде» послевоенного мира. И соответственно, ставящиеся сейчас задачи — это задачи, основанные на том, что с этой безопасностью ничего не случится. Поэтому все средства и силы бросаются на те вещи, которые на данную безопасность не влияют, более того, поскольку этот «безопасный мир» выглядит привычно устойчивым, средства на решение современных задач берутся именно за счёт него (кстати, именно данный механизм лежит в основе уничтожения СССР, но это уже другая тема). И, слава Богу, что все охватывающие человечество эпидемии оказываются пока нам не опасны. Ситуация с лихорадкой Эбола, которая представляет собой довольно редкую и сложно распространяющуюся болезнь (необходим контакт с кровью заболевшего), но, тем не менее, умудрившуюся стать опасной (поскольку не лечится антибиотиками) показывает, что нынешнее общество крайне слабо защищено от подобного рода опасностей. Впрочем, как и от огромного числа иных…
