Недавно в Chronicle (The Chronicle of Higher Education) вышла колонка о том, как несправедливо устроено продвижение по карьерной лестнице у преподавателей университетов. В ней говорилось: «Как минимум одно исследование подтверждает, что среднестатистическую научную статью читают около 10 человек, а половину этих статей не читает никто». В целом я был согласен с автором, но это конкретное заявление показалось мне весьма неправдоподобным. Во-первых, поражало, насколько громкими были эти утверждения. Во-вторых, я был озадачен: какую нужно придумать методологию исследования, чтобы экспериментально определить, что некоторые публикации никто не читает? Я просто не мог себе представить такое исследование; на ум пришёл ошибочный «аргумент к незнанию».
Я связался с автором, и она сослалась на статью в журнале Smithsonian. Эта статья несколько смягчила неправдоподобное заявление, добавляя, что 50% работ не читает никто «кроме их авторов, рецензентов и редакторов журналов». Пожалуй, знание о том, что большую часть статей пишут, рецензируют и одобряют к публикации именно люди, несколько успокаивает. Хотя и не секрет, что иногда в печать, в списки литературы и в индексы Хирша попадает написанная компьютерами чепуха.
Ссылка в статье указывала, что источником статистических данных был Индианский университет, но это оказалось неверно (в настоящий момент ссылка не работает, — прим. XX2 ВЕК). Автор из Smithsonian назвал мне настоящий источник — публикацию некоего Локмана Мехо (Lokman Meho) в журнале Physics World лондонского Института физики. Я обратился к Мехо и тот сказал, что «это утверждение добавил в мою работу тогдашний редактор журнала, и, к сожалению, я не спросил его до публикации, откуда он взял эту информацию». На статью Мехо сослались более 300 раз.
Тогда я связался с человеком, который в 2007 году работал редактором Physics World. Он признался, что «действительно» добавил это утверждение в процессе редактирования, взяв его из материалов курса по коммуникации, который проходил в Имперском колледже Лондона в 2001 году. Я нашёл преподавателя этого курса (ныне на пенсии), и он сказал, что не может дать мне конкретные ссылки, поскольку всё это «дело прошлое», но что «все эти конспекты опирались на какие-то источники, хотя сомневаюсь, что я перепроверял их, прежде чем записать».
Редактор Physics World предположил, что материалы курса могли опираться на статью в Science 1991 года. Однако я обнаружил, что в ней говорилось не о тех научных работах, которые не читают, а тех, которые не цитируют. Не прочесть — достаточное условие для того, чтобы не цитировать, однако отсутствие цитирования не является необходимым или достаточным условием для того, чтобы считать статью непрочитанной. Иными словами, то, что работу не цитируют, ничего не говорит о том, читали её или нет. Вот яркий пример: недавно в Nature написали про онлайн-версию статьи от 2010 года, которую ни разу не цитировали, однако просмотрели 1500 раз и загрузили 500 раз. (Парадокс, разумеется, в том, что нецитируемая публикация перестала быть таковой, поскольку её цитируют из-за её нецитируемости).
Расстроенный, я перестал искать библиографический аналог «нулевого пациента». Источник фантастических заявлений о том, что среднестатистическую научную работу читают «около 10 человек» мы не найдём никогда.
По большому счёту, то, что опубликованные исследования имеют узкий круг читателей, безусловно, верно. Как молодой учёный — и задолго до появления журналов в электронном виде — я был очень удивлён, когда узнал, что один из пяти самых престижных журналов в моей области (бизнес-менеджмент), разошёлся по миру (включая все библиотеки), тиражом всего в 800 копий. Часто наша аудитория, в самом деле, довольно мала, а большая доля статей, несомненно, не оказывает значительного влияния.
Однако то, что утверждение интуитивно кажется верным или подтверждает существующие представления, не оправдывает искажение фактов или приукрашивание того, что можно задокументировать. При общении со мной все участники — несомненно, хорошие люди — признали, что их действия не были оправданы.
Даже когда оригинальный источник точен, отсылка к нему может осложнить ситуацию, если автор полагается на сомнительный вторичный источник, но цитирует первичный. Два инженера из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе проанализировали повторяющиеся идентичные опечатки в библиографических описаниях с помощью статистического моделирования и рассчитали, что «лишь около 20% людей читали оригинальную статью», на которую ссылались в своём списке литературы. Иначе говоря, 80% цитирующих не читали и в своих статьях воспроизводят ошибки, которые им встретились.
Это наглядная иллюстрация того, как рискованно полагаться на вторичные источники. Она напоминает нам, что каждый раз, когда мы переносим слова на бумагу, читатели нам доверяют. Наш долг перед всеми авторами — постараться оправдать это доверие, когда мы подбираем слова. Одна-единственная ошибка — библиографический «нулевой пациент» — может быть совершенно незначительной и случайной. Однако она может со временем размножиться и заразить научную литературу, подобно вирусу.
В эссе от 2009 года Пулитцеровский лауреат Джон Макфи (John McPhee) отметил, что «любая ошибка вечна» и процитировал Сару Липпинкот (Sara Lippincott), фактчекера из Нью-Йорка. Она говорила, что попав в печать, ошибка «будет жить и жить в библиотеках, тщательно каталогизированная, скрупулёзно проиндексированная, веками вводя в заблуждение исследователя за исследователем, и все они будут делать новые ошибки на основе старых снова и снова, до тех пор, пока литература не начнёт пухнуть от правок». Мы усвоили урок.