Научная сотрудница берлинского Музея естествознания (Museum für Naturkunde) уточнила таксономическое положение крупнейшего из сохранившихся в древнем янтаре цветка. Её открытие помогает понять, каким был климат Северной Европы в конце эоцена — начале олигоцена: примерно таким, как сейчас в Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии.
The New York Times сообщает, что постдок Ева-Мария Садовски (Eva-Maria Sadowski) обратила внимание на ставший источником открытия образец просто из любопытства — потому что коллега рассказал ей, что в музейной коллекции есть «огромный» цветок в янтаре, и ей стало интересно, не преувеличивает ли он. Вообще в берлинском Музее естествознания — большая и интересная коллекция янтаря. И, судя по фото, которые можно найти на страничках музея в соцсетях, Ева-Мария работает с очень многими образцами из этой коллекции. Возможно, рано или поздно она добралась бы до «огромного» цветка и без подсказок. Так или иначе, добытый 150 лет назад на территории, которая сегодня является частью России, кусок янтаря с цветком внутри оказался у неё в руках.
Растительные остатки в янтаре — не такие уж частые обитатели музейных хранилищ. И коллекционерам янтаря, и учёным часто интереснее, если инклюзами оказываются насекомые или, например, кусочки динозавров. А именно цветы попадаются в янтаре особенно редко — даже в сравнении с другими растительными остатками. Дело в том, что животные подвижны (а многие членистоногие ещё и отлично «подходят» по размеру) и могли — на горе себе и на радость палеонтологам — вползать, влетать или как-то иначе влезать в древесную смолу своим ходом. Пыльца, кусочки коры, листьев, хвои, другие растительные остатки могли попадать в янтарь, например, благодаря ветру. Но чтобы инклюзом оказался целый цветок, должно совпасть сразу несколько обстоятельств. Так что цветов в янтаре немного. И, видимо, тот, что попал в руки Евы-Марии Садовски, — крупнейший из известных, почти три сантиметра в диаметре.
В 1872 году учёные классифицировали эту находку как Stewartia kowalewskii, растение рода Стюартия семейства Чайные. Однако Ева-Марии Садовски решила уточнить этот вопрос — с учётом накопленных и освоенных наукой за прошедшие 150 лет знаний и методов. Она бережно отшлифовала поверхность образца и тщательно изучила содержимое. В образце оказалось достаточно много пыльцы. Её частички исследовательница рассмотрела под мощным микроскопом. И оказалось, что на пыльцу растений рода Stewartia и вообще чайных эта пыльца совсем не похожа. Зато чрезвычайно сходна морфологически с пыльцой современных азиатских видов рода Symplocos (семейство Симплоковые, порядок Верескоцветные). Наибольшее сходство и сам цветок, и его пыльца показали с ныне живущими видами Symplocos obtusa (встречается в Южной Индии и на Шри-Ланке), Symplocos pseudobarberina (Юго-Восточный Китай, Камбоджа, Вьетнам), а также Symplocos tanakae, Symplocos pergracilis и Symplocos tanakae (острова Сикоку, Кюсю и Бонин).
Сегодня симплоковые в Европе не растут. А вот в палеонтологической летописи — на территории Франции, Германии, Австрии — встречались находки, которые с определённой долей уверенности можно к ним отнести. И вот теперь — симплокос в балтийском янтаре.
По результатам исследования Садовски предлагает для растения новое название — Symplocos kowalewskii. А по результатам сопоставления с другими находками приблизительно того же периода (возраст образца определён в районе 34 млн лет) делает вывод, что этот вид, вероятно, был составной частью смешанных покрытосеменно-хвойных лесов, произраставших в районе источников балтийского янтаря в климате, сходном с тем, в котором произрастают вечнозеленые широколиственные и смешанные леса современной Восточной и Юго-Восточной Азии.
Вам может быть интересно:
Пчёлы-«каменотёсы» были исследованы и получили имя через 36 лет после открытия.