Перевод третьей и последней части материала экономиста Майкла Робертса о роботах и искусственном интеллекте.
В первом посте я утверждал, что, хотя роботы/ИИ являются шагом вперёд в механизации и автоматизации, они не покончат с основным противоречием капиталистического способа производства между стремлением повысить производительность труда и рентабельностью капитала через некоторое время. Как я уже сказал, «со временем, капиталозависимость или сокращение рабочих мест означает, что создаётся меньше новой стоимости (поскольку труд является единственной формой стоимости) по отношению к стоимости инвестированного капитала. Существует тенденция к падению прибыли по мере роста производительности труда. В свою очередь, это в конечном итоге приводит к кризису производства, что останавливает или даже снижает прирост объёма производства от новых технологий. Происходит это только потому, что при современном способе производства инвестиции и производство зависят от рентабельности капитала».
Во втором посте я более подробно рассмотрел, как на закон стоимости, который доминирует в ориентированном на прибыль капиталистическом способе производства, повлияет гипотетическая (или реальная?) возможность полностью автоматизированной экономики, в которой вообще не используется труд человека. «В нашем гипотетическом всеохватывающем мире роботов/ИИ производительность (потребительных стоимостей) будет стремиться к бесконечности, а прибыльность (прибавочная стоимость к стоимости капитала) будет стремиться к нулю. Труд человека больше не будет использоваться и эксплуатироваться капиталом (владельцами). Вместо этого, всё будут делать роботы. Это уже будет не капитализм».
Но я утверждал, что, прежде чем будет достигнуто это состояние «сингулярности» (как его называют), капитализм как система разрушится. «Мы никогда не достигнем роботизированного общества, мы никогда не окажемся в обществе без работы — не при капитализме. Кризисы и социальные взрывы будут вмешиваться в историю задолго до этого, … при капитализме накопление прекратится, прежде чем всё захватят роботы, поскольку рентабельность исчезнет под тяжестью «капиталозависимости».
В этой третьей статье я хочу рассмотреть, насколько вероятно то, что очень умные роботы захватят мир труда (возможно, и мир вообще) в ближайшем будущем. Я полагаю, что, несмотря на оптимизм по поводу ИИ и роботов-водителей, этого не произойдёт в ближайшее время.
Верно то, что использование роботов быстро растёт. Уровень использования робототехники почти всегда удваивался в развитых капиталистических экономиках в последнее десятилетие. Япония и Корея имеют наибольшее число роботов на производственного работника, более 300 на 10000 работников, затем следует Германия, в которой более 250 роботов приходится на 10000 работников. В Соединённых Штатах на 10000 работников приходится менее половины роботов от числа используемых в Японии и Республике Корея. Темпы внедрения роботов выросли за этот период на 40% в Бразилии, на 210% в Китае, на 11% Германии, на 57% в Южной Корее и на 41% в США.
Это развитие было названо «второй волной автоматизации», которая основана на искусственном распознавании образов, дешёвых датчиках, машинном обучении и распределённых логических системах. Это глубокая автоматизация коснётся всех рабочих мест, от ручного труда до когнитивного труда. И она вызовет снижение занятости, так же как её вызвала механизация во время предыдущих промышленных революций.
Эндрю МакАфи, написавший в соавторстве со своим коллегой по MIT Эриком Бриньолфссоном книгу The Second Machine Age («Второй машинный век»), был одним из самых выдающихся деятелей, описавших возможность «научно-фантастической экономики», в которой распространение интеллектуальных машин исключает необходимость многих рабочих мест (см. «Открытое письмо о цифровой экономике», в котором МакАфи, Бриньолфссон и другие предлагают новый подход к адаптации к технологическим изменениям). По его мнению, такие изменения принесут огромные социальные и экономические выгоды, но также могут означать экономику «труда-лайт».
Ход Липсон (Hod Lipson) говорит, что «компьютерная автоматизация всё больше проникает повсюду — от производства до принятия решений». Выдающийся экономист Колумбийского университета Джеффри Сакс (Jeffrey David Sachs) недавно предсказал, что роботы и автоматизация скоро захватят Starbucks. Но есть веские причины полагать, что Сакс и другие могут ошибаться. Успех Starbucks никогда не основывался на получении кофе дешевле или эффективнее. Потребители часто предпочитают людей и услуги, которые предоставляют люди. Возьмите, к примеру, очень популярные магазины Apple, говорит Тим О’Рейли (Tim O’Reilly), основатель O’Reilly Media. С их бесчисленными снующими повсюду работниками, оснащёнными айпадами и айфонами, магазины обеспечивают привлекательную альтернативу будущему роботизированному ритейлу. Они дают основание предполагать, что автоматизация услуг не обязательно является завершающей фазой сегодняшней технологии. «Это правда, что технология вызовет исчезновение класса рабочих мест, — замечает О’Рейли, — Но мы можем выбирать, как мы используем технологию».
И насколько роботы близки к тому, чтобы делать всю человеческую работу? Исследователи ИИ отмечают, что такие простейшие для людей действия, как залезть в карман, чтобы достать четвертак, являются наиболее сложными для машин. Например, робот Roomba компании IROBOT автономен, но задача пылесосить, которую он выполняет, блуждая по комнатам, предельно проста. Напротив, робот PackBot этой же компании дороже, разработан для обезвреживания бомб, но требует дистанционного управления или должен контролироваться людьми через беспроводную сеть.
Агентство оборонных перспективных исследований (DARPA), научно-исследовательское бюро Пентагона, провело конкурс робототехники Robotics Challenge в городе Помона, штат Калифорния. Theer (видимо у автора опечатка, первый приз получила команда KAIST из Тэджона (Daejeon), Республика Корея, и её робот DRC-Hubo, прим. XX2 ВЕК) получила приз в два миллиона долларов за робота, который лучше других выполняет серию спасательно-ориентированных задач в течение часа. На предыдущем конкурсе в штате Флорида в декабре 2013 года роботы, которые были защищены от падения тросами, выполняли такие задачи, как открытие двери и вхождение в комнату, уборка мусора, поднятие по лестницам и вождение через полосу препятствий — все это они делали с черепашьей скоростью (в транспортные средства роботов должен был помещать человек). Журналисты, освещавшие событие, прибегли к таким аналогиям, как «смотреть, как сохнет краска» и «смотреть, как растёт трава».
На этот раз у роботов был час на выполнение набора из восьми задач, на которые, вероятно, у человека ушло бы менее 10 минут. И роботы со многими не справились. У большинства роботов было две ноги, но у многих из них было четыре ноги, или колёса, или то и другое. Но ни один не был автономным. Машины управлялись операторами-людьми с помощью беспроводных сетей и были в значительной степени беспомощным без человеческого контроля. Небольшого прогресса удалось достичь в «познании», свойственных человеку процессах более высокого уровня, необходимых для программирования функций робота и истинной автономии. В результате все исследователи начали думать о создании групп из людей и роботов — подход, который они описывают как со-роботов или облачную робототехнику.
Так что впереди ещё долгий путь. Дэвид Грэбер (David Graeber) также обратил внимание на другие препятствия для быстрого внедрения автономных роботов с искусственным интеллектом, а именно на саму капиталистическую систему. Финансирование новых технологий направлено вовсе не на удовлетворение потребностей людей и снижения уровня человеческого несчастья как такового, но на то, что будет повышать прибыль. «Давным-давно», говорит он, «когда люди представляли себе будущее, они представляли летающие автомобили, устройства для телепортации и роботов, которые бы освободили их от необходимости работать. Но, как ни странно, ничего из этого не сбылось».
Вместо этого промышленники направили средства не на разработку робофабрик, чего все ожидали в шестидесятые, но на перенесение заводов на трудоёмкие, низкотехнологичные промышленные площадки в Китае или по всему миру. А правительства перенаправили финансирование на военные исследования, разработку новых типов оружия, исследования в области коммуникаций и технологий наблюдения и прочих проблем, связанных с безопасностью. «Одна из причин, почему у нас всё ещё нет робофабрик, состоит в том, что примерно 95 процентов средств на развитие робототехники шли через Пентагон, который больше заинтересован в разработке беспилотников, чем в автоматизации бумажных комбинатов».
Уильям Нордхаус (William D. Nordhaus) с факультета экономики Йельского университета попытался оценить будущее экономическое воздействие ИИ и роботов. Нордхаус считает, что «сингулярность и её влияние по-прежнему далеко. Потребители могут любить свои айфоны, но они не могут есть электронный продукт. Точно так же, по крайней мере, с современными технологиями, производство которых требует дефицитных ресурсов («материалов») в виде труда, энергии и природных ресурсов, а также информации для большинства товаров и услуг. Нордхаус, экстраполируя тенденции последнего десятилетия или больше, говорит, что потребуется, по крайней мере, век, чтобы показатели роста достигли бы уровня, ассоциирующегося с ориентированной на рост сингулярностью.
Нордхаус также поднял вопрос о выходе роботов из-под контроля — роботы правят миром, в том числе нами. «Развитие суперинтеллекта создаёт новую проблему, прежде не предусмотренную в развитии политического и военного шпионажа и оружия. Мы должны быть обеспокоены тем, что в список противников добавятся сами сверхразумные машины… Будем ли мы для сверхразумных машин как мухи для мальчишек?» (отсылка к словам Глостера из «Короля Лира» Шекспира — прим. переводчика). «Таким образом, остаётся одна категория работы для людей, которая не будет легко устранима: защита наших интересов от всеохватывающей власти ИИ. Мы регулярно тратим 5% производства на оборону, и эти траты могут вырасти намного больше, когда мы столкнёмся с такими более сильными врагами, как сверхразумные машины. Так что, по крайней мере, одна профессия выживет в эпоху сингулярности».
Но давайте не выплёскивать вместе с водой ребёнка. Технический прогресс удовлетворяет потребности людей, помогает покончить с бедностью и развивать общество, если сверхизобилие без разрушения окружающей среды и экологии планеты, это то, чего мы хотим. Если ИИ/робототехника могут приблизить нас к этому, тем лучше.
Но препятствием для гармоничного общества изобилия, основанного на робототехнике, сводящей труд человека к минимуму, является капитал. В своём прошлогоднем докладе «Будущее работы», UKCES представила несколько сценариев, допускающих как возможность длительного периода застоя, так и технологический скачок производительности. Для всех сценариев было общим то, что для тех, у кого нет хороших навыков, полезных связей или унаследованного богатства, будущее выглядит очень мрачно. В конце длинной статьи о технологиях и работе, опубликованной в прошлом году в Economist, делается следующий вывод: «Общество может подвергнуться серьёзным испытаниям, если, как представляется возможным, рост и инновации обеспечивают огромные прибыли квалифицированным, в то время как остальные цепляются за сокращающиеся рабочие места со стагнирующей заработной платой». Или, как выразился Джон Нотон (John Naughton), «экономика консьержей с сетью множества кооперированных крестьян».
Когда средства производства (в том числе и роботы) принадлежат немногим, то и выгоды роботизированного общества будут расти для немногих. Те, кому принадлежит капитал, выиграют, когда роботы/ИИ неизбежно заместят много рабочих мест. Если выгоды новых технологий будут и дальше в значительной степени получать очень богатые люди, что было тенденцией последних десятилетий, то антиутопическая картина может стать реальностью. Я ещё раз процитирую Джона Ланчестера (John Henry Lanchester):
«Мне кажется, что это единственный способ, при котором будет жить мир с альтернативными формами собственности. Причина, единственная причина думать, что такой лучший мир возможен, состоит в том, что мрачное будущее „капитализм с роботами“ может оказаться слишком мрачным, чтобы быть политически жизнеспособным. Это альтернативное будущее будет миром, о котором мечтал Уильям Моррис (William Morris) — миром, населённым людьми, занятыми содержательным и разумно вознаграждаемым трудом. Только ещё и с роботами. О текущем же моменте многое можно сказать уже по тому, что, стоя на пороге будущего, которое может напоминать или гиперкапиталистическую антиутопию, или социалистический рай, второй вариант почти никто не упоминает».
Позвольте мне подвести итог моих постов о роботах и искусственном интеллекте.
- Новые технологии роботов и искусственного интеллекта быстро развивается. Как и всей технике при капитализме, им сопутствует «капиталозависимость», они заменят человеческий труд. Но при капитализме, капиталозависимость используется для снижения затрат и повышения прибыли, а не для удовлетворения потребностей людей.
- Роботы и искусственный интеллект будут усиливать противоречия при капитализме между стремлением капиталистов поднять производительность труда за счёт «механизации» (роботов) и тенденцией к понижению прибыльности инвестиций. Это наиболее важный закон Маркса в политической экономии — и он становится ещё более актуальным в мире роботов. В самом деле, самым большим препятствием к миру сверхизобилия является сам капитал. Однако прежде чем мы достигнем «сингулярности» (если мы когда-нибудь её вообще достигнем) и человеческий труд полностью исчезнет, капитализм испытает ряд всё более глубоких техногенных экономических кризисов.
- Робототехника приведёт к исчезновению многих существующих сейчас рабочих мест (и создаст некоторые новые) и уже это делает. Но сингулярность и мир роботов ещё далеки от нас. Причина этого состоит в том, что технология ИИ направляется капиталом не в наиболее продуктивные, а в наиболее прибыльные области (что не одно и то же). И затраты на «контролирующих» роботов будут увеличиваться. Общество сверхизобилия, в котором человеческий труд сведён к минимуму, а бедность искоренена, не появится, если частная собственность на средства производства (капиталистическая олигархия) не будет заменена на общую (демократический социализм). Это выбор между утопией и антиутопией.