Данные о наших близких эволюционных родственниках позволяют предположить, что люди — не единственные животные, у которых есть чувство гендерной идентичности.
Этим летом я читал вводный курс по эволюции и биологии человеческого и животного поведения. Я тогда показал студентам сайт, на котором предлагались инструкции по определению «гендера» лягушки. Я объяснил, что слово «гендер» здесь использовано неправильно; что автор имел в виду «как определить пол лягушки». Понятие «гендер», сказал я студентам, гораздо шире половых признаков во внешности или поведении. За ним скрывается что-то сложное и абстрактное, что запросто может быть уникальным для вида Homo sapiens. Такая идея не нова — учёные десятилетиями говорили, что только у людей есть гендер. Но в тот день после лекции я начал задумываться, действительно ли это так, действительно ли гендерная идентичность полностью отсутствует у нечеловеческих видов — даже у наших эволюционно ближайших родственников, шимпанзе и бонобо?
Прежде чем заняться поиском ответа, необходимо дать определения понятиям «пол» и «гендер». Пол относится к биологическим признакам, характерным для мужского и женского тела. Пол тоже не идеально бинарен, но он относительно прост по сравнению с гендером.
Гендер — это многогранное, сложное и немного абстрактное понятие, у него нет одного определения, с которым бы все были согласны. Имея это в виду, важно всё же, что у него есть несколько аспектов, которые большинство экспертов считают существенными. Первый — это существование социально определённых ролей. Гендерные роли отсылают к диапазонам поведения, которые общество считает нормальными или подходящими для того или иного пола, исходя из норм, согласно которым (по крайней мере, во многих западных культурах) мужчины должны быть напористыми и смелыми, а женщины — заботливыми и милыми.
Люди часто верят, что гендерные роли — естественные и врождённые. Подобные утверждения варьируют от того, что эти роли даны нам богом, до утверждений эволюционных психологов, что таковые являются биологическим результатом естественного отбора. Напротив, в то время как некоторые аспекты гендерно-коррелированного поведения, вероятно, имеют в большей степени генетическое происхождение (у исследователей нет чёткого представления, какие именно это аспекты), большинство соглашается, что многие гендерные ожидания, например, что девочки будут играть в принцесс, а мальчики — в солдат, определяются социально. То есть, мы впитываем их из нашей культуры, часто даже не осознавая этого. Этот выученный из социальной среды аспект является фундаментальным для гендера, как и сами роли.
Другим фундаментальным аспектом гендера является внутреннее чувство гендерной идентичности. Большинство людей не просто действуют в согласии с ролями, соответствующими их гендерной идентичности, у них также есть какое-то внутреннее чувство, которое подсказывает им, какой у них гендер. Для многих чувство идентичности совпадает с их биологическим полом (цисгендер), но не для всех это справедливо. Многие люди являются биологическими мужчинами, но идентифицируют себя как женщины, или наоборот (трансгендеры). У некоторых людей гендерная идентичность находится где-то посередине между мужчиной и женщиной, она может быть миксом обоих или вообще не заимствовать ничего от них (андрогинность). Другая категория — интерсексы, люди, у которых есть как мужские, так и женские биологические черты; как и люди определённого пола, интерсексы могут иметь разные гендерные идентичности.
Итак, два критерия определяют гендер — это социально определённые роли и внутреннее чувство идентичности. Но ни того ни другого не достаточно, чтобы описать, чем на самом деле является гендер. Но большинство экспертов, кажется, соглашаются, что каждый из этих аспектов является неотъемлемым для определения гендера. Поэтому, чтобы оценить распространённое убеждение, что гендер уникален для людей, нужно подробнее рассмотреть, какие результаты показывают другие виды по этим двум критериям.
Это трудная задача: большая часть того, что мы знаем о человеческом гендере, мы знаем из разговоров с людьми. Обычно мы не можем спросить у представителей других видов, что они думают. Тем не менее, мы можем получить своеобразный доступ к сознанию животных посредством наблюдения за их социальным поведением (я уже писал на эту тему ранее в статье о вокальной коммуникации приматов). Данные многочисленных исследований хоть и не являются достаточно убедительными, показывают, что гендер может существовать и у других видов.
Давайте сначала рассмотрим вопрос о социально определённых ролях. Множество нечеловеческих видов демонстрируют половые различия в поведении. От жуков до горилл, самцы многих видов агрессивнее самок, они борются друг с другом за доступ к ресурсам и возможность спаривания. Самцы часто являются «более ярким полом», так как они используют свои «эффектные» части тела и соответствующее поведение для привлечения женщин. Можно привести в пример хвост павлина, сложные трели пересмешника или красочное лицо мандрила (вспомним Рафики из «Короля Льва»).
Самки, с другой стороны, во многих случаях больше заботятся о потомстве, чем самцы; в конце концов, к моменту рождения ребёнка, самка уже уделяет значительное количество времени и сил формированию, откладыванию, защите и инкубации яиц; а в случае млекопитающих — она должна пройти через период гестации. Дорогостоящий характер размножения у самок ограничивает количество потомства, которое они могут получить за один раз; вот почему самке важно быть консервативной, затрачивая своё время и энергию на спаривание только с самцами «самого высокого качества». Бытность самки разборчивой, таким образом, по мере эволюции приводила во многих случаях к рождению более живучего потомства. В результате, самки многих видов превратились в более избирательный пол, их брачный выбор может диктовать курс эволюции (идея, которая устроила фурор в викторианской Англии, когда Чарльз Дарвин её впервые выдвинул).
Конечно, из каждого правила есть исключения. Самцы морских коньков беременеют. Самки пятнистых гиен доминируют над самцами, у них есть псевдопенис (увеличенный клитор), который способен к эрекции и может достигать до 90 % размера мужского полового члена. И даже настолько матриархальное, как мы обозначили, общество пятнистых гиен не дотягивает до северной яканы (разновидность болотных птиц, общая территория распространения которых — от Панамы до Мексики). Самки северной яканы патрулируют территорию, на которой находятся их самцы, и отбивают вторжения инородных самок; самцы, по размеру меньше самок, реже вовлекаются в территориальное поведение. Вместо этого они тратят время на уход за гнездом с яйцами самок.
Обращаясь к нашим ближайшим родственникам, шимпанзе и бонобо, мы видим дополнительные наглядные примеры естественной вариации в поведении, связанном с полом. Хотя эти два вида на 99,6 % генетически идентичны (и равноудалены от человека), они очень разные. В среднем, взрослые самцы шимпанзе, как и самцы многих других видов, агрессивны, властны и ищут статуса. Большую часть времени они проводят либо патрулируя границы территории, либо отпугивая или даже убивая членов других сообществ, либо борясь за социальную власть в своей группе. Взрослые самки обычно менее вовлечены в «политику» и менее агрессивны — у них другие приоритеты, такие как забота о потомстве, — но они всё ещё могут влиять на состояние общественных дел, прерывая бои самцов или примиряя соперников. Как со многими другими видами, самое главное, в итоге, что самцы могут получить от высокого статуса — это доступ к возможности спариваться с самками.
Уже было сказано, что «шимпанзе с Марса, а бонобо с Венеры». В социальных группах бонобо доминируют самки. В отличие от шимпанзе женского пола, которые в большинстве своём, но не во всех случаях, сторонятся политики, самки-бонобо формируют коалиции и так доминируют над самцами. Они поддерживают связь с помощью трения гениталий об гениталии друг друга (и да, это именно так, как это звучит), формируя более прочные отношения, чем таковые между самками шимпанзе. Что касается самцов бонобо, то они в среднем гораздо менее агрессивны, чем самцы шимпанзе. В отличие от шимпанзе, летальные исходы агрессии никогда не наблюдаются у бонобо (хотя есть подозрения, что в одном случае такое поведение имело место); они чаще делятся едой и сексом с чужаками, чем дерутся.
Некоторые учёные рассматривают половые различия в поведении, описанные в предыдущих параграфах, как отчётливые примеры гендерного поведения у нечеловеческих видов. Но ни одни из приведённых мной данных не доказывают, что поведенческие различия между самцами и самками шимпанзе, бонобо или других нечеловеческих видов социально обусловлены. А гендер обязательно основывается на социально определённых ролях. Есть ли у нас доказательства того, что поведение шимпанзе и бонобо определяется скорее социально, а не биологически?
Мишель Родригес (Michelle Rodrigues), исследовательница, которая сейчас является постдоком Иллинойсского университета (University of Illinois), и Эмили Боивинг (Emily Boeving), обладательница степени доктора философии Флоридского международного университета (Florida International University) в области психологических наук, решили ответить на этот вопрос. Они обнаружили, что в некоторых половых ролях, наблюдавшихся у шимпанзе и бонобо, особенно в груминге, существует гибкость. И у шимпанзе, и у бонобо (как и у многих других приматов) груминг служит способом усиления социальных связей. В дикой природе доминирующий тип груминга у обоих видов — в парах между самцом и самкой. Груминг самец-самец у диких шимпанзе встречается чаще, чем самка-самка. У бонобо не наблюдается этого дисбаланса.
Родригес и Боивинг задались вопросом, будут ли шимпанзе и бонобо, живущие в зоопарках, показывать одинаковые образцы груминга. Чтобы исследовать это, они наблюдали за шимпанзе и бонобо в зоопарке Северной Каролины (North Carolina Zoo) и зоопарке Колумбус (Columbus Zoo) соответственно, уделяя особое внимание сетям груминга. В отличие от данных из дикой природы, груминг животных в зоопарке был в большей степени связан с историей и личностью особей, чем с их полом: ни один из видов не продемонстрировал типичных половых моделей ухаживаний, демонстрируемых их дикими собратьями.
Это убедительное свидетельство того, что некоторые гендерные роли хотя бы частично определены средой у этих видов. Но аналогична ли определённость средой социальной или культурной детерминированности? Не совсем. Социальное обучение может быть ответственным за гибкость видимых нами гендерных ролей у шимпанзе и бонобо. В этом гипотетическом сценарии самки шимпанзе в дикой природе занимаются грумингом меньше, чем самцы, потому что, взрослея, их меньше ласкают другие самки, и они видят меньше такой практики между самками, если вообще видят. Они социализированы таким образом, чтобы не тратить столько времени на груминг. Таким образом, в зоопарке «культура» груминга нетипична, и самки социализированы по-другому. Тем не менее, столь же правдоподобная (но не исключающая вышеприведённой) гипотеза заключается в том, что поведенческие половые различия в дикой природе являются просто результатом того, что приматы ищут способы выживать в своей среде: в дикой природе самки должны ухаживать за маленькими детьми. В результате они слишком заняты поиском пищи и не могут уделять много времени социализации. В зоопарке, где люди дают животным еду, самки занимаются грумингом больше — просто потому что у них есть свободное время — и для этого не требуется никакого выучивания гендерных ролей.
Опять же, эти два объяснения не являются взаимоисключающими. Оба могли сыграть свою роль. Я поговорил с Родригес о том, какие данные необходимы, чтобы точно установить, действительно ли гендерные роли шимпанзе и бонобо социально определены.
«Нам нужно было бы получить доказательства того, что взрослые по-разному относятся к детям и подросткам мужского и женского пола, что их по-разному [социализируют]», — рассказала она. Родригес указала, что некоторые виды поведения шимпанзе наводят на мысль о различном обращении с детьми мужского и женского пола: например, она отметила, что «мы знаем, что самки молодых шимпанзе проводят больше времени, наблюдая, как их матери ловят термитов, и, в свою очередь, они раньше научаются сами ловить термитов, используя технику своих матерей». Исследователи не уверены, происходит ли это из-за активной социализации матерями дочерей или врождённого предпочтения девочек наблюдать за методами их родительниц. Тем не менее, это наблюдение согласуется с идеей социальной детерминации, по крайней мере, некоторых, но, вероятно, не всех, гендерных ролей у шимпанзе.
Гибкость в сексуальных ролях шимпанзе не ограничивается шаблонами груминга, которые обсуждались ранее. Самки иногда участвуют в политических коалициях самцов или проводят время в группах, где преобладают самцы. Аналогично, некоторые самцы предпочитают быть частью более мелких женских групп, либо же они проводят больше, чем принято для самцов, времени с младенцами. Но учёные обычно не считают это доказательством существования гендера у шимпанзе. Родригес рассказала мне, что «женское» поведение шимпанзе мужского пола обычно интерпретируют как результат их низкого положения — не то чтобы самцы предпочитали эти женские роли, они отодвинуты на эти роли доминантными самцами.
Но возможно, наши существующие рамки интерпретации поведения слишком сфокусированы на отцовстве и общественном статусе. Я думаю, что одна из проблем интерпретации поведения заключается в том, что наши собственные социальные конструкции определяют оттенки того, как мы теоретизируем и интерпретируем данные,
(Теперь вы можете подумать: «А как же бонобо?» Большинство данных по этим вопросам получены от шимпанзе, которых изучали гораздо шире, чем бонобо. Тем не менее, несмотря на их многочисленные различия в поведении, шимпанзе и бонобо всё ещё очень тесно связаны, и их когнитивные способности, вероятно, очень похожи. Если у одного вида есть что-то вроде гендера, у другого, вероятно, тоже.).
Пока что кажется немыслимым, чтобы у шимпанзе и бонобо было что-то похожее на человеческий гендер. Но мы ещё не коснулись другого важного критерия гендера: внутреннего, ментального конструкта. Как вообще нечеловеческие животные думают о биологическом поле и социальных ролях? Учёные пытаются решить этот вопрос при помощи когнитивного тестирования, в частности, изучая, какие у животных есть концепты.
В психологии «концепты» относятся к ментальным категориям. Округлые формы противоположны угловатым, светлые цвета противоположны тёмным, мужчины — женщинам. Это всё концепты. У учёных есть проверенные на практике методы выявления концептов у животных, наиболее распространённый — это парадигма тестирования на совпадение с образцом: животным предлагается «образец» изображения, а затем они должны выбрать «совпадающее» изображение среди других вариантов, чтобы получить вознаграждение. Например, животное может увидеть образец — изображения самки, а на следующем шаге ему дадут вознаграждение, если он выберет изображения самки из пары предложенных изображений, одно с самцом, другое — с самкой. Если животное может успешно научиться выполнять эту задачу, значит у него есть концепт «самка», который, в свою очередь, является ментальной категорией, которая позволяет ему распознавать, что на некоторых картинках изображена самка, а на других — нет. В некоторых исследованиях, в которых использовался такой подход, (например, в этом, этом и этом) обезьяны демонстрировали обладание концептами мужского и женского. В похожем исследовании, где особям шимпанзе нужно было научиться сопоставлять лица людей, которых они знали, унифицированным изображениям мужчины и женщины, показанных со спины, авторы зашли так далеко, что назвали свои выводы свидетельством «конструирования гендера».
Эти исследования хоть и показательны, но не достаточно убедительны. У испытуемых субъектов могло быть полноценное понятие пола, похожее на человеческое. Но, глядя только на эти тесты, также можно сказать, что животные просто научались классифицировать изображения по каким-то отличительным чертам. Подобно тому, как сомелье учится распознавать различные вина на основе танинов, сладости и вкуса, особи, может быть, учились распознавать изображения самцов и самок по их гениталиям, форме морды и размерам тела, а не согласно какой-либо социальной концепции пола.
К счастью, мы можем полагаться не только на когнитивные тесты; мы можем и должны интерпретировать результаты этих тестов в контексте естественного социального поведения, а в нём мы находим множество примеров особей, которые, скорее всего, проводят различие между самцами и самками-соплеменницами. В одиночку любая из этих линий доказательств — и социальное поведение, и когнитивные тесты — была бы неоднозначной, но, взятые вместе, они безоговорочно свидетельствуют, что у шимпанзе есть концепты «самец» и «самка», и они, подобно людям, классифицируют других особей, которых они знают, согласно этим понятиям.
Понятия о поле, безусловно, являются важной частью гендера, но они не равны чувству гендерной идентичности — люди берут эти концепты и идут дальше, применяют их к тому, как они думают о себе. Делают ли это наши ближайшие родственники? Прямых свидетельств этому нет, но некоторые умственные способности, которые шимпанзе и бонобо показали в других контекстах, предполагают, что это возможно.
Здесь стоит подумать, имеют ли шимпанзе и бонобо вообще какое-либо чувство идентичности, чувство себя. Чтобы выяснить это, учёные провели тест на «зеркальное опознавание» — они исследовали способность приматов узнавать себя в зеркале. Как вы можете догадаться, шимпанзе и бонобо (наряду с другими обезьянами, дельфинами, слонами и некоторыми другими животными, не говоря о людях) демонстрируют эту способность. Они быстро осознают, что изображение в зеркале является отражением их самих, и используют зеркало для проверки своего внешнего вида. Учёные рассматривают это как доказательство того, что индивид обладает пониманием себя как сущности, отдельной от остального мира. Это понимание можно рассматривать как основу потенциального чувства гендерной идентичности.
Второй вопрос — понимают ли шимпанзе и бонобо, что другие являются независимыми «я» со своей внутренней психологической жизнью? Это понимание по сути является набором способностей, которые в совокупности можно назвать «теорией разума». Последняя у шимпанзе более сложна, чем распознавание себя в зеркале, но все эксперты сходятся в том, что шимпанзе обладают этим пониманием, хотя, вероятно, не таким полным, как люди. (Опять же, поскольку шимпанзе и бонобо очень тесно связаны и не продемонстрировали существенных различий в умственных способностях, мы можем предположить, что то же самое относится и к бонобо.).
Итак, шимпанзе и бонобо обладают чувством себя и, похоже, понимают, что другие, как и они сами, имеют внутреннюю психологическую жизнь. И, как мы видели ранее, шимпанзе, кажется, обладают ментальными концептами «самец» и «самка» и классифицируют своих знакомых согласно им. Поэтому я не думаю, что это так неправдоподобно, что шимпанзе могли бы применять эти понятия к себе, к чувству себя, а не только к другим знакомым особям. Если это — правда (и только если), тогда шимпанзе обладают половыми ролями, которые не только гибки и потенциально социально определены (как мы видели ранее), но также связаны с ментальными концептами, которые лежат в основе чувства идентичности особи. Я бы сказал, что это очень похоже на гендер.
Следует повторить, что у нас нет прямых доказательств гендерной идентичности у шимпанзе, бонобо и других животных, помимо людей. Но вопрос гендера у нечеловеческих видов всё ещё предстоит всесторонне разрешить, поэтому есть шанс, что разглагольствования на эти темы — оправданы. Если не будет найдено контрсвидетельств, то возможность существования гендера у других видов кажется очевидной.
Чем более тесно связаны два вида, тем более вероятно, что когнитивные процессы у них схожи. А так как шимпанзе и бонобо являются нашими ближайшими эволюционными родственниками, наиболее научно обоснованным подходом будет расценивание неоднозначных данных как подтверждающих идею существования гендера, подобного человеческому, у наших ближайших родственников, а не опровергающих её. В истории было много опровержений утверждений исключительности людей по тому или иному признаку. Есть необходимость в проведении ещё многих исследований. Со временем гендер может стать частью длинного списка свойств, которые раньше считались характерными только для человека.