Вчера, 20 апреля, фьючерсы с поставкой в мае на американскую нефть марки West Texas Intermediate (WTI) и российскую нефть Urals показали сильнейшее снижение, причём WTI на минимуме достигла отрицательных значений и торговалась до −40 долларов за баррель. Спотовые цены (т.е. с немедленной поставкой) на WTI на минимуме также стали отрицательными. Судя по реакции соцсетей, это многих сильно впечатлило. Но что это значит? Что такое отрицательные цены?
Разберёмся по-порядку.
Контракт на покупку/продажу какого-либо базового актива в определённую дату в будущем называется форвардным.
Фьючерс — это стандартизированный форвардный контракт, имеющий обращение на бирже. В стандартизированное описание (сертификат) фьючерсного контракта в обязательном порядке включены 1) дата экспирации, т.е. окончания обращения фьючерса на бирже, число в календаре, после которого этот контракт уже нельзя перепродать (не актив, которым он обеспечен, а именно формализованный стандартизированный контракт), и 2) описание юридических обязательств по исполнению контракта: в случае с фьючерсами на нефть речь идёт о физической поставке собственно нефти.
Цена фьючерса зависит, среди прочего, от ожиданий востребованности торгуемого актива на рынке после экспирации, а также от возможности исполнения обязательств по контракту. Конкретно в случае с нефтью этот показатель непосредственно связан с заполненностью хранилищ (особенно хранилищ при крупнейших торговых хабах), пропускной способностью нефтепроводов, танкерным трафиком.
Заполненность хабовых хранилищ похожа на пробку на дороге. Вы хотите поставить (или вывезти) некий товар в срок, но не можете этого сделать из-за пробки. Неисполнение контрактных обязательств грозит различными санкциями, поэтому для вас может быть дешевле переуступить этот контракт кому-то бесплатно, или даже доплатив за это самому. Кто в такой ситуации может заинтересоваться таким контрактом? Кто-то, кому есть, где хранить нефть. Производителю сегодня также выгоднее отдать нефть с доплатой, чем останавливать добычу и переводить месторождения на консервацию.
Но почему заполнены хранилища? В связи с пандемией COVID-19 и почти всемирными карантинными мерами многие энергоёмкие отрасли мировой экономики, практически, замерли: почти не летают самолёты, почти не ездят автомобили, нефти сейчас в мире нужно существенно меньше, чем обычно. Как следствие — хранилища, и на суше, и в море, беспрецедентно быстро заполняются. И, поскольку во многих странах и регионах меры социальной изоляции либо уже продлены на май, либо об этом идёт речь, — а значит вряд ли спрос на нефть в мае вырастет, — цена по майским фьючерсам перед экспирацией ожидаемо рухнула — и даже ниже нуля.
Июньские фьючерсы по WTI вчера перед закрытием торговались по 20,43 доллара за баррель, а сегодня при открытии по 21,31 — тоже не особенно высокая цена, но всё же не отрицательная: потому что есть надежда, что в июне ситуация с востребованностью нефти станет получше. Надежда эта, в частности, подкреплена ожиданием, во-первых, окончания карантина и, во-вторых, снижения темпов добычи (прежде всего Саудовской Аравией) в рамках соглашения ОПЕК+, достигнутого 12 апреля.
Соединённые Штаты, судя по заявлению президента Дональда Трампа, намерены воспользоваться падением цен на нефть, чтобы до отказа заполнить хранилища стратегического нефтяного резерва (Strategic Petroleum Reserve, SPR). Всего США намерены приобрести 75 млн баррелей. При этом Трамп не исключает вероятности скорого запрета на импорт нефти из Саудовской Аравии. Очевидно, что эти меры могут в течение какого-то времени поддержать американский национальный сегмент нефтяной отрасли, но на мировые цены на нефть повлияют скорее всего в сторону их дальнейшего снижения.
Нефть стандарта WTI обвалилась первой из-за того, что не имеет прямого выхода к морю и сильно зависит от хранилища в Кушинге, Оклахома, которое сейчас заполнено. За ней последовали сорта, торгуемые с дисконтом к WTI. В частности, до −6 долларов обрушилась нефть марки Western Canadian Selected. Нефть Brent добывается в Северном море, где может сразу же заливаться в танкеры, из-за этого её цена падает медленнее. Цена российских марок Urals и Siberian Light связана с ценой Brent, поэтому упала чуть позже, чем цена WTI, и не так стремительно.
Необходимо, кстати, понимать, что ставшие сенсацией отрицательные числа на биржевых торгах — это не первый случай отрицательных цен на нефть. Цена за баррель может быть формально положительной, но с учётом расходов, связанных с добычей и поставкой, она фактически становится отрицательной, то есть производители и трейдеры продают нефть себе в убыток. Так, ещё в марте американская нефть Wyoming Asphalt Sour, используемая, в основном, для производства битума и асфальта, продавалась по 19 центов за баррель — это, практически, отрицательная цена. Цена российской нефти примерно в то же время, оставаясь формально положительной, перестала покрывать расходы продавца на транспортировку и оплату экспортной пошлины. Вчерашняя, формально положительная биржевая цена на нефть Urals (15,75 долларов), сообщает РБК со ссылкой на данные сервиса Refinitiv, соответствует расчётной цене −2 доллара.
Почему же шум в соцсетях по поводу отрицательных цен поднялся только вчера? Потому что торговля в убыток — это понятно, но обыденно. А вот линия графика, опускающаяся ниже горизонтальной оси, и знак минуса перед цифрами цены — это не очень понятно, но при этом даже чисто визуально впечатляет. Фактически же отрицательные числа, связанные с датой экспирации майских фьючерсных контрактов и так впечатлившие читателей новостей, — лишь символически очевидно обозначили то, что происходит уже некоторое время.
И ещё одно замечание: некоторые СМИ уже успели написать, что зампредсовбеза РФ Дмитрий Медведев предложил продавать российскую нефть по принципу «take or pay». На самом деле, он сказал не совсем так — Дмитрий Медведев написал на своей странице в Facebook:
«Вероятно в будущем принципы торговли нефтью могут измениться, например, с учётом опыта заключения долгосрочных энергетических контрактов, использующих принцип «бери или плати» («take or pay»)».
Заметим, что это не предложение, а предположение, и не о российской нефти, а об отрасли вообще. И это логично: при нынешней ситуации на рынке один продавец не в силах навязать использование этого принципа — этого возможно достигнуть только путём согласованных действий большинства крупнейших производителей.